Устрашители - Гамильтон Дональд - Страница 16

• Предыдущая
• 16/38
• Следующая

Я поколебался, глубоко вздохнул и зашагал в обратном направлении.

«Вербена» была крупнее «Гиацинта» и располагала двумя комфортабельными палатами, разнесенными по противоположным крыльям строения. Окна ближайшей оставались темны. Крадучись, я обогнул коттедж и достиг, наконец, окна освещенного.

Занавеску спустили, но Дуган любую работу исполнял по-дугановски и небрежно оставил двухдюймовый зазор между тканью и рамой. Осторожно приникнув к стеклу, я увидел женщину в измызганном больничном халате, изможденную, тощую, скорчившуюся на стоявшем в углу стуле. Незнакомка. Совершенная незнакомка.

Но пациентка перекатила голову, повернулась профилем и, присмотревшись, я чуть не свистнул.

Заморенная, замученная, затравленная донельзя, в комнате сидела Китти Дэвидсон.

Этого осложнения мне вовсе не требовалось. Возникла задача, решать которую не было ни желания, ни времени. Да и, по чести говоря, с какой стати решать вообще? Кто, спрашивается, заманил меня в западню, отдал в лапы Дугану и Льюису, проводил до самых дверей проклятущего санатория?

Ясновидящего звать было незачем. Отчаявшись выудить из меня требуемые данные, доктора Альберт и Элси обозлились и решили выместить собственную беспомощность на соучастнице. А покорному слуге оставалось лишь чуток задержаться перед грядущей нелегкой дорогой и усладиться, глядя на Иуду в юбке — виноват, в халатике, — получающую свои тридцать сребреников (хотя, вероятнее, платили ей сто пятьдесят — вольт).

Съежившееся, беспомощное, ко всему безразличное существо тупо смотрело в потолок, даже не трудясь откинуть с лица грязные, перепутанные пряди волос. О, восстановленная справедливость!

Беда заключалась в том, что открытие мое ни в какие ворота не лезло, и ни в какие рамки не втискивалось. Ежели Китти впрямь была заодно с Альбертом и Элси (любопытно, в чем же именно?) — а только это и оставалось предполагать после ванкуверской западни, — чего ради укладывать ее на электрический стол? Багровые полосы на запястьях и лодыжках не оставляли на сей счет ни малейших сомнений. У меня самого наличествовали такие же, но уже начинали понемногу бледнеть.

Блюдо, несомое в «Вербену» новопреставленным Дуганом, тоже могло назначаться только пытаемой.

И все же, все же... Ну, взбесились, голубчики, ну, решили сорвать зло на самой мелкой сошке... Ведь это очень просто сделать сотнями способов — куда более простых и мучительных, между прочим. А допрос по правилам психиатрической науки свидетельствовал: у ребяток по меньшей мере возникли сомнения в надежности Китти. Что могло возникнуть в их ущербных головах по мере крайней, покорный слуга даже не гадал.

Если Китти полностью и всецело на их стороне, достаточно просто спросить и получить ответ. Значит, либо не верят, либо предполагают, что девушка замкнулась и скрывает что-то важное. Будучи сам на девять десятых лишен памяти, я, вероятно, тоже не отказался бы разузнать, о чем это изволит безмолвствовать неверная суженая.

Как бы там ни было, Китти наверняка знала нужное мне имя и нужный телефонный номер.

Ключи Дугана открыли вашему покорному доступ в здание и дозволили проникнуть в палату. Или Китти впрямь не слышала, как отворилась дверь, или тщательно притворилась, будто не слышит. Неудивительно, ибо наверняка приняла меня за Дугана, приволокшего жидкий бульон и безвкусный фруктовый сок. А покойник навряд ли вызывал у молодых девиц желание бросаться себе на шею и потом прыгать до потолка.

— Китти, — позвал я.

Голова девушки повернулась. Полубессмысленные глаза устремились на меня, словно бедняга хотела сообразить: где я видала эту физиономию раньше?

— Просто конфетка, — уведомил я. — Безумная Офелия. Немножко слюнок на подбородок, дорогая, — и картина хоть куда!

Голова взметнулась. Глаза ожили, узнали, засверкали бешенством.

— Ты, — прошептала Китти, — ах ты... гнусный скот! Я успел ухватить ее за обе кисти и уберечь свое лицо от весьма глубоких царапин. Я ничего не задолжал этой особе — разве только приятную неделю в пыточной камере, — но все едино, приятно было удостовериться, что подопытный человек еще способен яриться и драться.

Доктор Элси не успела включить реостат на полную катушку.

— Спокойствие, — промолвил я, — сохраняйте спокойствие. Обидеть не желал, просто хотел вывести вон из дурацкого ступора. Где твоя одежда?

Китти прекратила драться, я разжал пальцы, девушка уставилась на меня хмуро и недоуменно.

— Тебя... отпустили? За здорово живешь взяли и отпустили? Нас отпускают?!

— Нас? — ядовито переспросил я. — Что такое нас? Ты вообще-то на чьей сторонушке, девица-краса?

— Да на твоей! Понимаешь...

— Великолепно доказала верность и приверженность союзнику. И жениху, кстати. Она вспыхнула.

— Да! Да! Конечно! Только потому, что... И теперь ты уверен... Ох, прости, в голове мутится!

Китти покачнулась, я умудрился подхватить ее, не позволил упасть.

— Мне мозги наизнанку вывернули, оба этих зверя — чудовище в белом халате и Дуган! И машина! Проклятая пыточная машина! Становишься куклой, беспомощной тварью, которая дергается на веревочке... на проводе!.. Поль, уведи меня, забери отсюда, забери! Пожалуйста! Я не выдержу больше! Я не выдержу больше!

Довелось опять подхватывать бывшую невесту. Китти принялась рыдать.

— Ну-ну, — произнес я примирительно. Минуту спустя она застыла в моих объятиях, напряглась, подняла полные ужаса глаза:

— Тебя не отпускали, верно? Ты бежал! А эта гадина Дуган вот-вот явится, ужин притащит! Он уже запаздывает. Быстрее, нужно успеть, пока...

— Позабудьте о Дугане, сударыня. Мы с ним уже побеседовали не без приятности. Покорный слуга смиренно умолил голубчика не являться. Ни сегодня, ни завтра — никогда вообще.

И, прежде нежели Китти успела перебить, я продолжил:

— Но прежде, чем вырваться со мною вместе в туман и холод, изволь ответить на несколько вопросов — и правдиво, заметь. Ежели ты на моей стороне, какого лешего приволокла меня сюда при содействии милой хромированной «Астры» тридцать восьмого калибра?

— Астры? Ах, да, пистолет...

— Он самый, — подтвердил я. — Он, родимый.

— Я не хотела, чтобы он делал это, — сказала Китти, по-прежнему прижимаясь ко мне. — Пыталась убедить, отговорить...

— Кого? Она поколебалась.

— Ты уверен, что... Дуган сюда не придет? Я дрожу, даже когда он приносит ужин, а теперь...

— Пояснил ведь: забудь о Дугане. Кто велел отвезти меня в санаторий?

— Человек из Вашингтона... Умоляю, давай поговорим позже! Уведи меня куда-нибудь!

— Какой человек из Вашингтона?! Китти всхлипнула:

— Тот... самый... на которого ты работаешь...

— Ты велел мне тотчас обратиться к нему, если стрясется неладное... И я обратилась... Обратилась. После катастрофы набрала названный тобою номер...

— Говори.

Китти назвала. Я заставил ее повторить еще раз и успокоился.

— Понятно. Имя человека?

— Полного имени я не знаю. К нему обращаются просто «Мак». Милый, пожалуйста, пожалуйста, уведи меня! Хотя бы платье разыщи, чтобы я могла одеваться и рассказывать одновременно!

— Стало быть, Мак, на которого я работаю, — задумчиво произнес покорный слуга, — распорядился бросить меня волкам на съедение... Славный малый.

Китти высвободилась и отступила. Заговорила очень быстро, словно боялась не успеть:

— Он сказал: это прискорбное, и все же неизбежное решение; сказал, тебя учили противостоять... нажиму. Сказал, это единственный способ узнать, где находится... логово. А мне велел досконально повиноваться приказам противников. Иначе полностью потеряю их доверие, и вся работа полетит кувырком, пойдет насмарку. Если бы... если бы я не вручила тебя Дугану, попыталась уберечь, они тут же поняли бы: я вовсе не приверженка великой цели, ради которой заплатил жизнью мой муж!

Китти беззастенчиво утерла нос рукавом халата.

• Предыдущая
• 16/38
• Следующая