Царская дыба (Государева дыба) - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/84
• Следующая

Успокоившись караульный снова неспешно двинулся по кругу, со скукой поглядывая по сторонам. Положенное ему на посту копье он прислонил к одному из зубцов — какой от него прок на такой высоте, пусть даже опасность случиться? Рядом лежал и тяжелый ясеневый щит.

— Юленька… — прошептал Картышев.

Спортсменка кивнула и натянула на правую руку двупалую перчатку. В левую взяла лук и неспешно вытянула стрелу с граненым бронебойным наконечником. Рядом надел наперсток Варлам. Стрелковым наручем он побрезговал.

— Готовы? — поинтересовался Игорь. — Часового видите?

— Кого? — растерялся боярин.

— Ну, ливонца на башне…

— Саженей сто будет, не более, — кивнул воин.

— Прослав, ступай, — хлопнул Картышев проводника по плечу.

Тот, вытянув из-за пояса чекан и кинув его на землю, кивнул и, ничуть не стесняясь, ломонулся через кусты к замку.

— Эй, кто таков?! — встрепенулся караульный.

— Слышь, земляк, — серв продолжал приближаться к замку, и дозорному, чтобы лучше его видеть, пришлось подойти к самому краю смотровой площадки, выглянув между зубцами. — Как мне на Камбию пройти? Что-то заплутал я немного…

— А ты кто таков, окель будешь? — сурово поинтересовался караульный.

— Прослав я, из Сассуквере, раб кавалера Хаккана, — честно ответил проводник. Ну откуда мог дозорный епископского замка знать по именам сервов далекого озера, а уж тем более — про из судьбу на зимней войне? — Меня господин начетник с письмом послал.

— Правильно идешь, раб, — расслабился караульный. — Еще миль семь по этой дороге.

Он выпрямился, четко показав сидящим за кустами лучникам свой силуэт на фоне проплывающего по небу белоснежного облака. Звучно щелкнули тетивы. Одна стрела пробила воину горло, вторая, с гулким цоканьем пробив кирасу, вошла в грудь. Несчастный, все еще не понимая, что с ним произошло, заскреб пальцами пыльный парапет, отступая за каменный зубец, но Варлам, приученный к торопливой стрельбе во время конной атаки, успел выпустить еще четыре стрелы, две из которых бесполезно чиркнули по темному железу, оставив глубокие борозды, одна пробила боковину панциря, войдя глубоко в тело, и еще одна прошила насквозь руку умчавшись куда-то вдаль. Юля же, которую почти пятнадцать лет натаскивали на то, что каждый выстрел должен приносить команде победные очки, за тоже время успела сделать только один выстрел — граненый наконечник пробил голову караульного под левым глазом и выскочил из затылка, уперевшись в задник немецкой каски.

И все-таки молодой дозорный не умер сразу. У него хватило сил на то, чтобы отступить за толстый и прочный зубец башни, присесть на присыпанный прошлогодней листвой пол и только здесь, в полной безопасности, он перестал дышать. К этому моменту Картышев, повесив на плечо кусок толстого капронового шнура, обеими руками оперся на конец березового шеста и начал разбег к широкому фасадному окну. В полуметре от стены он подпрыгнул, уперся ногами в стену и продолжил свой бег, подталкиваемый стараниями шести одноклубников. Спустя считанные секунды он зацепился рукой за один из прутьев, переступил ногой на подоконник, внимательно вглядываясь внутрь помещения.

Это был самый ответственный момент: окажись сейчас в главном зале хоть один человек, и он немедленно поднимет тревогу! Но в главных залах любого замка редко требуются хозяйственные работы. Во время осады, а иногда и постоянно, здесь спят слуги, воины, явившиеся на хозяйственные работы сервы, которые днем расходятся по назначенным местам. В залах случаются торжественные приемы, принесение вассальной присяги, возведение в рыцарское звание. Празднества, в конце концов. Но обширные помещения, окна которых никогда не знали стекол, трудно натопить, поэтому для обычных, повседневных нужд хозяина маленькой крепости существуют другие, куда более скромные и уютные залы и комнаты. Вот и сейчас: толстый слой соломы на полу, безмятежно попискивающие где-то в углу мыши, потухшие факела в настенных держателях. Но больше ничего. Тихо…

Картышев захлестнул сложенной вдвое веревкой соседние прутья, связал шнур, оставив небольшую слабину, сделал на ней петлю. Потом скинул ремень с мечом, просунул рукоять в петлю и, вращая меч за ножны, принялся скручивать веревку. Поначалу крутить было легко, потом труднее и труднее — но соседние прутья, стягиваемые с усилием никак не меньше полутоны, стали выгибаться серединами один к другому, пока не соприкоснулись. Игорь сдвинулся немного в сторону, захлестнул веревкой прутья с другой стороны. Начал скручивать. Вскоре между средними вертикальными прутьями просвет вместо двух ладоней достиг четырех и Картышев, просунув в него голову и левое плечо, протиснулся внутрь.

— Меня давай, — засуетился внизу маленький Архин. — Я маленький, я пролезу.

Он ухватился за конец шеста, разбежался вместе с толкающими его одноклубниками и стремительно взметнулся к окну, не без труда протиснув округлый живот между прутьями.

— От черт, получается и мне нужно скакать, — поморщился Сергей Малохин. — Тощий я…

Он так же уперся на шест и с разбегу вознесся к лазу.

— А ну, бояре, дозвольте и мне попробовать, — неожиданно решился один из батовских сыновей.

Особых возражений у ребят из «Черного шатуна» его желание не вызвало. Хочет человек, так пусть забирается. Поправив шелом на голове и сдвинув саблю немного назад, ратник взял шест подмышку, слегка наклонившись в его сторону, побежал. Прыгнув ногами на стену, он так же торопливо застучал подошвами по камню, как делали кауштяне до него, не в силах сдержать крика восторга, увидел перед собой решетку и схватился на нее. Перевел дух, утерев рукавом чистой полотняной рубахи лот со лба, перекрестился, посмотрел вниз.

— Господи помилуй, — перекрестился он снова, после чего принялся старательно протискиваться внутрь. Хотя все русские — да и не только русские люди шестнадцатого века уступали провалившимся в прошлое одноклубникам в росте едва не наголову, да и по сложению заметно, но под панцирной кольчугой у боярина имелся обязательный поддоспешник, сама кольчуга тоже лишний сантиметр в толщину давала, так что между прутьями боярину пришлось туговато, хотя он и выдохнул весь воздух и втянул живот.

• Предыдущая
• 24/84
• Следующая