Тени - Гамильтон Дональд - Страница 27
- Предыдущая
- 27/38
- Следующая
— Это соответствует полученной информации очень точно, — сказал я. — Моя секретная информация доносит, что она не так уж невинна, в купе с Муни, и если ты заставишь ее разговориться то многое узнаешь. Но мой информатор судил явно предвзято.
Брейсуейт покачал головой, — я думаю, Дотти говорит правду. Она... да, она кажется мне отличной девчонкой. И мне отвратительно даже подумать, что я могу ее впутать во что-нибудь.... Он замолчал.
Я посмотрел на него и подумал, по какой-то ассоциации, о хорошей девчонке, которую я впутал в это дело, рыдающей в подушку. Я спросил: — как тебя зовут, мистер Брейсуейт?
— Почему это... что за вопрос. Джек, сэр.
— Итак, Джек, — сказал я, — наступит день и тебе придется стрелять из ваших больших морских пушек, или сбрасывать огромные бомбы и многим людям придется погибнуть. А ведь они ни в чем не повинны, как и все остальные люди. Может они все вообще ни в чем не будут виновны. И ты знаешь, это будет гораздо хуже, Джек.
Он сказал окоченело, — да, сэр.
— Как тебе удалось прорваться в это дело?
— Я совсем и не прорывался, — возразил он, — я добровольно, сэр, как вы сказали мне, я так и поступил. Я набрал номер, который вы мне дали. Вашингтонский номер. Они почти немедленно мне перезвонили. Мне пришлось пройти специальную тренировку, вам об этом было известно больше чем мне, но меня скоро высвободили поскольку у них не нашлось никого более подходящего здесь. Кроме того, я уже был задействован в этом деле. Я знаю вас на внешность.
— Да-а, — сказал я. В армии мы подразделяли дураков на три подгруппы: просто дураки, проклятые дураки и добровольцы. — Холодно глядя на него в упор, я заметил, как сжались его мускулы на челюстях, но он сдержал себя. Он оказался дисциплинированным парнем. Он ничего мне не возразил. Он был очень хороший парень, но я не позволил себе, чтобы он узнал мои мысли. Он лучше работал, когда находился в напряжении. Я продолжал, — фамилия медсестры — Даден, не так ли? Где она живет?
Он снова вынул записную книжку. Я вырвал страницу и поступил с ней предыдущим способом, запомнив записанное.
— Если бы она увидела это, — сказал я, — она бы подумала, как странно, что у тебя имеется ее адрес раньше, чем она назвала его тебе.
— Да, сэр.
— Я не слишком жестко с тобой поступил, Джек?
— Нет, сэр.
— Я не рассчитывал летать на самолете без тренировки, но именно это и предстоит тебе сделать. И ошибка в этом деле может оказаться фатальной для очень многих людей.
— Да, сэр.
— Великолепно, — сказал я, — позволь мне выйти на минуту раньше тебя.
Я поправил галстук перед зеркалом и вышел. Когда я выходил из-за угла, входя в зал, я увидел Дотти Даден стоящую перед столиком Оливии и о чем-то серьезно говорившую с ней; лицо Оливии было очень бледным и выражало враждебность. Девчонка по-видимому пыталась продать ей что-то, но та очевидно отказалась покупать.
— Пожалуйста, произнесла Дотти когда я к ним подошел. — Я хотела бы понять вас, доктор Мариасси. Я знаю, что вы думаете, что я ужасная, но я не порицаю вас, к тому же он мой босс. Мне приходится выслушивать его рассказы и смеяться вместе с ним. Мне надо, чтобы он только не сердился на меня.
— Да. Я уверена, что вы в этом очень хорошо ему подражаете. — сказала Оливия. — Я уверена, что в насмешках вы очень хорошо его поддерживаете.
Медсестра сказала огорченно: — если вам так нравится ревновать меня, то, конечно, пожалуйста продолжайте. У вас большая компания. Половина женщин в этом городе с удовольствием бы выцарапала мне глаза, но самое смешное при этом то, что я не позволила бы себе дотронуться до этого негодяя и в резиновых перчатках. Честное слово. — Она глубоко вздохнула, — но вы не верите мне. И никто мне не верит, а это очень жаль. Я только хотела извиниться. — Очень жаль, — повторила она.
Она резко повернулась и чуть не наскочила на меня. Я вынужден был подхватить ее, чтобы она не упала. Она посмотрела на меня испуганно очень молодым и мягким взглядом в слабо освещенном зале с ее смешной, деловой прической, странно контрастирующей с ее простым белым халатом.
— О, прошу прощения, — произнесла она, высвобождаясь.
Брейсуейт, к этому времени уже вернулся. Она быстро подошла к нему и ответила на его загадочный вопрос полуулыбкой и кивком головы. Я сел за стол. Оливия угрюмо разглядывала свои очки.
Я выпил свой, никем не тронутый стаканчик и сказал, — ты была очень груба с этой девочкой, тебе это не кажется, моя дорогая?
— Девочкой? — вспыхнула она, — они все девочки для тебя, не так ли, милый Поль? Но если она такой невинный ребенок, как уверяет, стала ли она бы рисоваться здесь со своим личиком? А? Если оно и в самом деле ее, и в особенности если нет.
— Личиком, хм, личиком — повторил я, — мне надо это запомнить. Когда я был мальчишкой, мы называли их мордашкой. Да, именно мордашки. Личико — это звучит так изысканно.
Оливия обратила на меня свой угрюмый взгляд. Потом неожиданно резко рассмеялась. Брейсуейт ушел, забрав милую маленькую медсестру и свою нежную незапятнанную совесть. Я тоже имел ее когда-то, нежной и незапятнанной — эту совесть — я имею в виду, но мне удалось, а может и пришлось, ее потерять где-то. Может это и к лучшему. В наших делах совесть ничего вам не принесет, кроме одних неприятностей и несчастий.
Глава 17
— Вот мост, — сказала Оливия, — мы поедем на этот остров?
Я посмотрел на длинный мост впереди, потом в зеркало заднего вида. Шоссе было пустым, если учитывать только предметы, интересующие нас.
— Нет причины выходить здесь и набирать в обувь песок, если никому это не интересно, — сказал я, и отогнал машину туда, откуда мы могли видеть воду. — Возможно Кроче до сих пор преследует нас, но мне совсем не хочется ощущать зуд между лопаток. Я думаю, что теперь, когда он заметил тебя снова в Пенсаколе, он позволит тебе немного развлечься, думая, что всегда сможет настичь тебя в доме или на военной базе.
Она слегка вздрогнула, — когда он захочет меня? — Прошептала она, — когда он получит приказ убить меня? — Будто живешь совсем в ином мире зная, что повсюду тебя ожидают такие страшные люди.
— Да, — сказал я, — мы, профессионалы сталкиваемся с такими людьми лицом к лицу. Вот почему некоторые девушки даже не хотят с нами разговаривать.
Она быстро произнесла, — я не думаю... я не знаю...
— Я знаю о чем ты думаешь.
— Поль, ты не такой как Кроче, ты не можешь быть таким....
— Брось, доктор. Откуда ты можешь знать? Ты никогда не говорила с Кроче, исключая тот момент в гостиничном номере, когда он сжимал револьвер и говорил с тобой. Ты никогда не была в кровати с ним. Черт, а ведь он может быть приятным парнем в кровати. Откуда тебе знать?
Она сказала окоченело, — как все это смешно, и ты смешон, когда сравниваешь себя с таким дерьмом, как он.
— Единственный смешной человек, в данной ситуации, — это ты, доктор. Ты пытаешься провести моральное сравнение между человеком, которого тебе случилось ненавидеть и человеком, который тебе нравится — если мне будет разрешено польстить самому себе — каждый из которых вовлечен в одинаковую по типу работу.
Она помолчала немного, потом улыбнулась и сказала, — ладно, пусть будет по твоему. Я замужем за чудовищем без единой положительной черточки.
— Именно это я и пытаюсь сказать тебе. Я посмотрел на воду, на низкую черную массу земли в конце моста. — Расскажи мне подробно. Что это там такое? Я видел это с самолета.
Она явно предпочитала удержать разговор в личном плане, но тем не менее она начала рассказывать, — это узкая граница острова — прямо полоска песка, простирающаяся вдоль побережья на милю или чуть больше. На запад, справа от моста, он простирается на несколько миль. Это старый, кирпичный, времен Гражданской войны, форт. В этой стороне, те пустынные бетонные структуры предназначались для береговой артиллерии — я полагаю относительно моложе только пушки, которые теперь убраны. Тот конец острова — государственный парк. Восточная сторона — налево от моста — небольшая береговая община. Все остальное — дорога и песочные дюны, простирающиеся на тридцать с чем-то миль. Другой мост — вон там — ведет обратно, на большую землю. В восточную сторону остров простирается может и дальше, но я там никогда не была.
- Предыдущая
- 27/38
- Следующая
