Тени - Гамильтон Дональд - Страница 17

• Предыдущая
• 17/38
• Следующая

— Да, разумеется.

— Мой шеф недоумевал, что заставило тебя изменить свое мнение, — сказал я. — Я сам немного удивлен. Ты не выглядела, как некоторые, которые берутся за работу, только ради удовольствия. А теперь, тебе надо убираться отсюда, пока гостиница не проснулась.

Я включил свет и посмотрел на нее. Она привстала и торопливо натянула свои очаровательные трусики, на которых держала руку, роняя остальные вещи — подарок Муни — романтического любителя цветов и нижнего белья, как я успел догадаться. Мне хотелось знать, получала ли она некоторое извращенное удовлетворение надевать его интимный подарок, ложась в кровать с другим мужчиной. Ее голые плечи, почти квадратные и сильные, были гладкими и белыми.

— Не смотри на меня так! — Протестовала она, краснея.

Я улыбнулся:

— Посмотрите-ка какие мы скромные. А, что теперь ты собираешься делать?

— Мои волосы....

— Что ты собираешься делать, испортить весь эффект, после того, как мы преодолели все несчастья и добились подлинной искренности?

Она быстро перевела на меня взгляд. Затем улыбнулась.

— О, то, что мы проделали? Я не знаю.

— Значит, ты больше не хочешь выглядеть, как человек совершающий изыскания в Библиотеке Конгресса, док? Если красавчик Гарольд прячется где-нибудь поблизости в коридоре, тебе хочется подтвердить его темные подозрения, не так ли? Надень блузку, юбку, сунь ноги в свои туфли, собери все остальное в кучу и беги к лестнице. Позвони мне тотчас же, как войдешь в свой номер, так я буду знать, что у тебя все о'кей. Кафетерий открывается в шесть. Я встречу тебя там за завтраком.

Минуту или более спустя, она все еще стояла у двери довольно не уверена, колеблясь показать ли себя в таком виде — растрепанной и не полностью одетой. Смешная вещь — она выглядела молодо и очаровательно с ее строгой прической, завитушками обрамляющей ее лицо, с проступившим румянцем на щеках.

— Коркоран?

— Да.

— Хочу предупредить, что это непреднамеренно. Я имела намерения держать дистанцию. Пожалуйста, поверьте мне.

— Верю, — сказал я.

Если она хотела солгать ради спасения своего самоуважения, я не собирался с ней спорить: и может быть ей придется надеть красивые вещи под твидом ночью, даже если это покажется чем-то вроде совпадения.

— Видеть его, слышать его, как он пытается сказать мне о недоразумении этим гладким, покровительственным тоном. Я только хотела что-то сделать, чтобы стереть из памяти некоторые факты. Я надеюсь, что тебе не отвратительно.... Ты не оскорбился.

— Оскорбился? — Спросил я. — Не хитри, док.

Она посмотрела на испуганно, готовая убежать....

Две минуты спустя, зазвенел телефон, она в безопасности. Я принял ее рапорт и снова лег, глядя в потолок, в то время, как дневной свет заливал комнату. Она была не одна в своем желании стереть факты из памяти. Наконец, я усмехнулся своим мыслям и встал, чтобы побриться. Я наполовину побрился, когда зазвонил телефон. Я вернулся в спальню и снял трубку.

— Ты сегодня рановато, друг, — послышался голос местного представителя ФБР, дававший мне ранее инструкции, и которого я никогда не видел. — Вы уже поднялись?

— В чем дело?

— Если мне не разрешено спать, почему бы не спать кому-либо еще? Мне доверено передать рапорт относительно Гарольда Муни. Сведений нет.

— Нет?

— Ничего стоящего внимания. Бакалавр. Хопкинс. Чикаго. Частная практика. Проживает в Пенсаколе с пятьдесят девятого. Финансовое положение отличное. Он чист, как недавно выпавший снег. По крайней мере по предварительной проверке. Глубокая проверка еще не закончена. — Последовала пауза. — Поскольку в дело замешаны люди из национальной безопасности, моральные устои вас не интересуют? А может интересуют?

— Может быть.

— Есть указание, что из всех практикующих медиков — он самый очаровательный парень, или очень-очень чувствительный. О медсестрах из его офиса собираются данные за период обучения, тут уж всем приходится трудиться. У нас имеются кое-какие сплетни об его отношениях с пациентками. Всего лишь сплетни.

— Я понял. А нет ли случайно каких-либо отклонений скажем, политического характера? Может все же что-нибудь отыщется?

— Вы послали мне хрустальный мяч, и я постараюсь его не упустить, — сказал голос по телефону. — Случайно? Да, случайность не исключается. Случай всегда может быть. Он может произойти с каждым, при тщательном исследовании. Но этот парень интересуется только деньгами и женщинами, на сколько я могу судить. Он не из людей интересующихся политикой. Материальные интересы иные, если вас интересует — потенциальный убийца.

Я сказал:

— После того, как вы изрезали множество мертвых тел в анатомичке, я не подумал бы, что живой не мог бы оказаться на их месте. И врачи имеют доступ ко всем лекарственным препаратом и знают некоторые способы, как устранить некоторые недоступные криминалисту факты. Мужчина, которого мы разыскиваем, не дурак и не солдат, бравирующий оружием.

— Нет, здесь есть убийца похлеще, — сказал голос.

— Кроче?

— Они разыскивали досье на него. Вы были правы, он профессионал, но они искали его совсем в других списках. Они искали некоего папашу Тоссинга и того кого он мог нанять, да, нанял он первостатейного пастуха, попавшегося под руку. Он приблудился к нему совсем из другого ранчо.

— В каком смысле?

— Держись, чтобы не упасть со стула, — сказал голос по телефону. — Кроче был нацистским штурмовиком в бригаде Рейнхарда Гейдриха. Грубый молодой человек с дубинкой, но его специальностью был пистолет. Он обожает маленький калибр — они бесшумные и точные. Не то, что вы ожидали от сырого физического лица, не так ли? Гейндрих глубоко верил в молодого Кроче, говорят здесь, и часто использовал его. После того, как британцы схватили палача, Кроче исчез. Ваше о нем сообщение — первое, за все послевоенное время. Все думали, что он умер.

— Значит, не умер, — сказал я. — Значит, он бывший штурмовик Гестапо. Эти бывшие нацисты до сих пор здесь собирают урожай, не так ли? Прошлым летом мне как раз надо было взять одного в Мехико — агента по имени Фон Закс, который собирался возродить там что-то вроде четвертого Рейха. Он был законченный сукин сын в фашистском стиле, но мачете он владел великолепно. — Я нахмурился. — Есть ли сведения о том, как Кроче стал работать на коммунистов, если он в самом деле на них работает?

— Ничего необычного. Много таких парней есть, которым все равно на кого работать, лишь бы платили. А Тоссинг нуждался в рабочей силе для исполнения его честолюбивых идей. Такой гунн, как Кроче, мог бы назначить свою собственную цену. Вашингтону больше нравится Кроче, чем Муни, друг. Они хотят, чтобы ты, как можно раньше начал свое шоу. Если Кроче последует за тобой, а другой — нет, уничтожь его.

— Понял. А, что если они оба последуют? Или никто из них?

— Не напрашивайся на выговор. Отправляйся в дорогу и покрепче закрепи зеркало. Смотри, что будет происходить сзади. Наблюдай сам. Этот субъект далеко не кролик, в три счета его не поймаешь и не задержишь.

— Да, и одного грубого слова не хватит, чтобы заставить его говорить.

— Об этом не беспокойся, если конечно нет такого желания. Ты предъяви тело, дыхание, а эксперты уж добьются своего. Они вынут из него все. Есть еще вопросы?

Я заколебался.

— Есть. Антуанетта Вайль. За ней следят?

— Она прикрыта. Сегодня утром, она еще не показывалась. А что?

— Так, — сказал я.

Я и сам не знал, зачем я задал этот вопрос. Тони в деле не участвовала, ведь я вверг ее в несчастье. Никто не поблагодарит меня за участие в судьбе девчонки, собственно девчонкой она и не являлась. Которя являлась не относящейся к делу помехой.

Кафетерий имел белый паркетный пол и выглядевшие старомодно столы и кресла, отсутствовали ниши и музыкальные аппараты. Я усадил Оливию за стол в углу, ведя себя так, будто встретил случайно у дверей.

• Предыдущая
• 17/38
• Следующая