Золотой Змей (СИ) - Добрый Владислав - Страница 1

Иллюстрация взята из группы ВК https://vk.com/public218096062 с разрешения автора.

Мир наполнен безымянными местечками. Только в городе нужны улицы и нумерация, иначе нужное строение не найдешь. В природе же, обычно своего имени собственного удостаивались только вещи заметные, такие как горные хребты, лесные массивы или большие долины. Однако для местных мир был куда более подробен. «Большое дерево» за перекрестком никто не перепутает с «Кривым дубом» что на границе полей. А когда я расспрашивал местных об этом арыке, они не сначала не понимающе смотрели на меня, а только потом кивали и говорили «А, это которая тростниковая ложбинка-то». Тростника, кстати тут почти и не было. Вырубили почти весь в сезон и пустили на крыши или на подстилку пола.

Местность последние пару дней была относительно ровной, с обнесенной стеной деревенькой на каждый десяток квадратных километр. А потом резко вздымалась небольшими холмами, которые местами переходили в приличные такие сопки. И по ней тек прокопанный еще в древности небольшой канал. В моё от него осталась просто заболоченная низменность, поросшая травой и тросником, цепь луж стоячей воды. Но следы древних строителей было не проглядеть, старое русло маленького канала русло шло строго перпендикулярно большому, и строители древней империи не постеснялись раздолбать пару холмов попавшихся на пути, и они так и остались стоять, белея на солнце местной каменной породой.

Трудно сказать, зачем древние строители проложили этот небольшой канал, может, он подпитывал большой, отводя воду с холмов. Сейчас, по-крайней мере, так и было. За низменностью был город Вириин, что-то вроде сильно исковерканного «Зеленый двор». И именно он меня интересовал. Слева был широкий, судоходный канал, ведущий в сторону Караэна, справа холмы и скальные выходы, на которых, среди фруктовых рощ, как голуби, расселись маленькие замки местной знати.

Тростниковая ложбина явно была плохо приспособлена для земледелия. Иначе объяснить, почему тут нет полей, нельзя. Скорее всего, весной и осенью полоса земли подтапливалась, потому и полей тут не было. Хотя уже метров через пятьсот на склоны холмов сплошь были засажены фруктовыми деревьями. Через остатки канала, перекинут узкий деревянный мост. А за мостом снова начиналась относительно ровная земля, по которой узкая дорога, зажатая со всех сторон аккуратными квадратами полей, вела к городу Вириин.

Вириин был скорее агломерацией — слишком хорошо укрепились вокруг него аристократы в своих замках на холмах. А еще в нем сходилось довольно много дорог в этой части Долины Караэна. Этот город бы мог стать не беднее Караэна, но он попал в ловушку удачного местоположение. Окруженный плохо проходимыми холмами и болотами, он и сам оказался стиснут и ограничен в росте. Узкая полоса пригодной земли вдоль канала была сплошь покрыта полями и маленькими деревушками в пару десятков домов на каждые соток десять. Больше похоже на дачное сообщество, чем сельскую местность.

Но дома богатые. Сам Вириин виднелся вдали, заметные не столько размерами, будучи явно попросту сросшимися деревеньками, сколько общей для них длинной стеной высотой в полтора человеческих роста.

Вириин был одним из десятка похожих друг на друга городков в долине Караэна, и я бы даже не дал себе труд запомнить его название. Если бы он не доставил мне проблему. Проблема была в том, что аристократические семьи, которые удерживали над ним контроль, решили меня не пропускать к Караэну.

Как умный человек, я бы мог его обойти. Переправиться через канал и пойти по другому берегу, где местность была поровнее, хоть и болотистая. Повторить путь по которому вел меня Старый Волк из Караэна. Можно было повернуть к Башенной речке, хотя в этом месте в Долину Караэна вклинивались отростки Южных гор. Дальше на юго-восток холмы становились все круче, пока не превращались в маленькие горы. Там было мало направлений, только стиснутые скалами дороги и замки контролирующие каждый перекресток и узкое место. Возможно, пришлось бы прорываться с боем. А еще там было куда меньше население. Второе было ещё хуже — это могло вызвать проблемы с едой для армии. И в любом случае, речь шла о потере времени. Как минимум пары недель.

И я бы, разумеется, пошел в обход. Поскольку рядом с Вириином меня ждал лагерь явно враждебных мне сил, а я не люблю битвы. Даже давал себе слово в них не участвовать. Кажется, даже не один раз. Вот только сделай я это — и я потеряю уважение. Пока городки, мимо которых шла моя армия, закрывали глаза на то, что мои солдаты воровали все, что плохо лежит, и даже выдавали мне стада коз и телеги с сыром и зерном — в качестве жестов доброй воли. Не желая связываться. Но делали это всё с большей неохотой. Если кто-то подаст им пример неповиновения — боюсь, мне придется брать осадой каждую деревню, в которой я захочу разжиться сеном или зерном.

Впрочем, даже не это было главное. Главное, что Вириин перешел на сторону Аста Инобал — стоящее на другом берегу войско повязало на шлемы синие ленты. Хотя сами они, разумеется, говорили о борьбе против беззакония Инобал.

Идиотская ситуация, если задуматься. Как если бы гора мне показала средний палец и я, как настоящий мужчина, теперь просто обязан на неё залезть и отп…дить. А то не окружающие меня крутым считать перестанут. Какое-то обременительное у местных уважение, если честно.

Правда, были и вполне военные соображения. В Вириине собралось немало людей, которые решили, что самое время пересдать карты. Стоящий среди полей вражеский лагерь, километрах в полутора от Тростниковой ложбины, был больше самого Вириина раза в два. Не меньше сотни палаток. Подозреваю, часть воинов были расквартированы в селениях вокруг. Должно быть, около двух сотен всадников. Может, даже все три сотни. И раза в два больше пехоты.

Мои войска уступали им в численности. Но не сильно. Я разбил лагерь на возвышенности километрах в двух позади, чтобы дать отдых уставшим людям. К этому моменту у меня было около двух с половиной сотни всадников. Двадцать три копья, около шестидесяти испытанных в походах всадников, которым я платил из своего кармана. И около ста всадников с несколькими сотнями пехотинцев, присоединившихся ко мне по дороге.

Кому-то из них я мог верить — например, Эйрик с эльфийского пограничья. Он привел с собой аж двадцать всадников. Своих двух сыновей, оставив старшего на хозяйстве, соседей, друзей и полсотни пеших слуг. Половину из которых я велел отправить домой. Чтобы не оскорбить — под благовидном предлогом — охранять их земли. На самом деле, воинство Эйрика было просто очень плохо вооружено и на плохих конях. Но те, что пешие, были просто лишними ртами.

Остальные пожелавшие присоединиться ко мне в долине Караэна были примерно такими же. Кто-то вызывал у меня серьезные сомнения в лояльности. Большинство — просто явные лицемеры, планирующие не сражаться, а под шумок пограбить. И это я только о всадниках — пехотинцы, в лучшем случае, были просто прислугой, в худшем, как мне показалось, вылезшие на свет бандиты.

Над всеми местными я поставил главным Эйрика — в конце концов, он лучше знал местные расклады и мог понять с кем имеет дело. Перед этим мне пришлось выдержать с ним трудный разговор про предательство его сына. Причем я скорее успокаивал Эйрика, уговаривая седого медведя не реветь от ярости и не громить мебель. Мы сошлись на том, что Ланс молод и глуп. Но я не закрываю перед ним дверь — Эйрик решил, что напишет ему письмо и попросит одуматься.

Разумеется, простить Ланса я не смогу. Но и убивать его, теряя лояльность клана Эйрика, было бы глупо. Так что я легко дал Эрику обещание, что не стану мстить ни ему, ни, даже, Лансу.