Разрушители - Гамильтон Дональд - Страница 6

- Мне сказали, что за тобой закрепилась репутация чрезвычайно опасного человека, в частности, меткого стрелка, - сказала она.

Я такая же открытая мишень, как и любой другой, отозвался я.

- Мишень, умеющая обороняться? В такую мишень не так то просто попасть. - Зигги улыбнулась. - Меня предупреждали, что ты, по сравнению с маменькиными сынками, играющими в обеспечение безопасности побережья, находишься, так сказать, в другом разряде.

- А, вот во что вы играете!

Она быстро встряхнула головой:

- Не следовало об этом упоминать - это страшная тайна. Пожалуйста, забудь мои слова.

- Безопасность побережья? Никогда об этом не слышал. - Я улыбнулся. - Полагаю, таким пугалом представили меня те самые ребята, которые уговорили тебя отправиться на яхту, уже погубившую трех человек. Тебя пытались убедить, что несмотря на тела, падающие на палубу подобно осенним листьям, с непобедимым Хелмом ты в полной безопасности?

Зигги рассмеялась.

- Да, нечто в этом роде.

- И ты полагаешь, что противник тоже подобрался ко мне с подветренной стороны, уловил исходящий от меня адский запах серы и пришел к выводу, что со столь опасным субъектом лучше не связываться?

- Думаешь, такое невозможно?

Я пожал плечами.

- Приятно было бы полагать, что мое имя заставляет трепетать от ужаса людей, совершивших два, а то и три убийства. Но увы, с трудом верится. Ведь Гвилд с Джесперсоном тоже не были невооруженными, неопытными простачками, правда?

Зигги передернула плечами.

- Оружие и некоторая подготовка у них, по-моему, наличествовали, но вот опыта было маловато. Во всяком случае, поменьше, чем у тебя.

- Заставляешь покорного слугу чувствовать себя по меньшей мере ветераном индейских войн. Будешь хорошо себя вести, малышка, - дедушка покажет коллекцию скальпов. - Я нахмурился. - Существует и другая вероятность. Насколько мне известно, Трумэн Фанчер был настоящим морским волком. А как зарекомендовали себя в этом отношении твои друзья?

- Они плавали на яхтах в свободное время, в том числе и на гоночных. Именно поэтому их и выбрали. Разумеется, и на меня выбор пал по той же причине.

- Похоже, в вашем заведении мореходные таланты встречаются на каждом шагу. Нечасто секретная служба - или служба безопасности? - имеет в своем распоряжении такое количество опытных яхтсменов.

- Но ведь это вполне естественно, поскольку наша деятельность связана с побережьем... - Зигги замолчала и рассмеялась. - Ты опять заставил меня проболтаться.

- Но узнал при этом немного нового. Однако, вернемся к причине, по которой меня не желают убивать. Ты считаешь, виной всему грозная моя слава. А может, дело в том, что я неумеха?

- Неумеха? В каком смысле?

- В смысле обращения с яхтой. Три опытных моряка, если считать и Фанчера, умерли на борту этого судна. А сухопутная крыса из великой американской пустыни беззаботно живет вот уже третий месяц. Возможно, нечто преступное заключено в самой яхте, нечто, чего я не вижу, поскольку не слишком разбираюсь в подобных судах, впрочем, как и во всех остальных... Предположим, Трумэн Фанчер обнаружил нечто новое, неожиданное и внушающее тревогу на яхте, которую много лет назад с таким трудом доставил из самой Европы. Вот кто-то и позаботился о его сердце. Предположим, Генриетта Гвилд, оказавшись на борту, заслышала фальшивую ноту в скрипе такелажа и тем самым подписала себе смертный приговор. И, наконец, Мартин Джесперсон обратил внимание на нечто из ряда вон выходящее и напросился на неприятности... А Мэттью Хелм спокойно и счастливо неделю за неделей живет на борту своего плавучего дома, не замечая его особенностей, которые настоящий моряк просто не может проглядеть. Вот ребята, которые приглядывают за яхтой, и не трогают несчастного межеумка. Кстати, ты не замечала никаких странностей на борту нашей славной яхты?

Зигги покачала головой.

- Судя по тому, что я видела до сих пор, яхта ничем не отличается от любой другой. Конечно, тяжеловата и парусов недостаточно, но это присуще данному типу судов. Они не рассчитаны на передвижение под парусами при слабом ветре, для этого имеется двигатель в восемьдесят лошадиных сил. Как правило, на яхте подобного размера двигатель устанавливается вдвое слабее. Зигги посмотрела на меня. - А ты обнаружил что-нибудь особенное? Что-то позволяющее предположить, почему кому-то не терпится избавиться от этой яхты? Возможно, какие-нибудь заметки в судовом журнале?

- Когда я получил яхту, журнала Фанчера на борту не было, что неудивительно, учитывая количество людей, перебывавших здесь после его смерти. Пребывала посудина в весьма жалком состоянии: каюта пропиталась влагой, все перевернуто вверх дном - видимо, Береговой Охране пришлось в спешке рыться там, стоя по колено в воде, пока они не обнаружили, откуда вода берется. Я проследил, чтобы яхту привели в приличное состояние.

- Похоже, ты отлично управился с этим делом, - Зигги окинула взглядом уютную рубку. - Ладно, кажется, внизу осталось еще немного мартини, да и за цыплятами стоит присмотреть...

Поваром она оказалась лучшим, нежели барменом. После ужина мы отправились на берег - Зигги намеревалась позвонить из ближайшего автомата. Она хотела было пойти сама, но я заявил, что об этом и речи быть не может, поскольку я отвечаю за ее безопасность, а, стало быть, не могу позволить разгуливать ночью в одиночку. Она согласилась с моими доводами, но прежде чем набрать свой номер, дождалась, пока я отойду за пределы слышимости. Когда, по окончании разговора, мы возвращались к причалу, Зигги тихо рассмеялась.

- Я сказала им, что ты ужасный притворщик. Прекрасно справился бы с яхтой и сам, но изобразил полную беспомощность, чтобы заполучить на вторую половину своей большой койки женщину.

Говоря это, спутница не смотрела на меня, да и я на нее тоже не смотрел.

- Какая жалость, - отозвался покорный слуга. - А я-то надеялся, никто об этом не догадается.

- Я вымою посуду, - сказала она. - Поможешь вытирать?

Во время работы на камбузе между нами возникла своего рода уютная, домашняя атмосфера, напомнившая мне о детских вечерних посиделках с матерью, хотя при этом я прекрасно сознавал, что женщина, которая управляется с посудой, - отнюдь не моя мать. Закончив, мы выпили в рубке кофе и выслушали по радио прогноз погоды.

Зигги сказала, что предсказанные ветры, от десяти до двадцати узлов, в направлении с юго-запада, несколько затруднят наше дальнейшее продвижение в Кейп-Мей, штат Нью-Джерси, поскольку на протяжении почти двух сотен миль придется идти в открытом море навстречу ветру. Однако сегодня она убедилась в надежности яхты, работа двигателя не вызывает никаких опасений, поэтому нам остается следовать полученным указаниям и постараться продвинуться как можно дальше на юг. И если погода утром окажется не хуже, чем по прогнозам, мы выйдем в море. После чего заявила, что слегка устала, а поскольку завтра нам предстоит долгий и утомительный переход, она, если я не возражаю, сразу отправится спать.

- Спокойной ночи, Мэтт. Хороший был день, правда?

- Превосходный, Зигги. Приятных сновидений. Я проводил взглядом ее удаляющуюся фигуру. Сверкающие длинные волосы вновь свободно рассыпались у нее по спине, превращая ее в великолепную спутницу-мечту любого яхтсмена, которой можно простить даже не совсем удачно приготовленный мартини. Я взялся за свой кофе и задумался, не проверить ли узлы швартовых, хотя в глубине души и не сомневался, что ни один узел, завязанный Зигги Кронквист, не имеет ни малейшего шанса развязаться. Ночь выдалась туманная, огни гавани казались большими и расплывчатыми, как головки одуванчиков.

В переднем люке было темно. Я задумался о ее ночном наряде: сорочке, пижаме или отсутствии таковых, и мысленно остановился на пижаме. Пребывание на палубе вызывало у меня легкое чувство незащищенности, хотя мачты и такелаж соседних яхт вряд ли позволяли как следует в меня прицелиться. Даже через самый лучший ночной прицел можно увидеть лишь очевидные преграды, тогда как пулю всегда может отклонить какой-нибудь незамеченный трос. К тому же, пожелай мои вероятные противники воспользоваться услугами снайпера, возможностей у них было предостаточно. Вернувшись назад, в рубку, я споткнулся об одну из туфель Зигги. Мое предположение, что она избавится от них при первой же возможности, оправдалось. Виват неустрашимому доктору Мэттиасу Хелмштейну, прославленному знатоку женской психологи.