Разрушители - Гамильтон Дональд - Страница 54

Подготавливая для нас ложе, Казелиус сбросил с койки покрывало и пододеяльник, оставив только простыню, да и то, видимо, потому, что сдернуть ее было не так просто. Тем временем дизель заметно стих. Он все еще вращал трехлопастной винт, прямо из-под нас доносился шум полуторадюймового вала, но теперь винт вращался совсем медленно.

- Что случилось? - спросила Тереза. Я, прислушиваясь, молчал, и она сама ответила на собственный вопрос: - Видимо, мы пробираемся через залив. Форватер тут смещается после каждого шторма, так что Береговой Охране приходится то и дело сдвигать буи.

- Отрадно, что навигацией занимается кто-то другой, - заметил я. - Терпеть не могу эти мели. Как твоя нога?

- Не задавай глупых вопросов. Если тебе доводилось испытать это на себе, ты и сам знаешь, как.

- Прости.

- Нет, это ты прости. Просто не сдержалась. Нога моя в превосходном состоянии, мистер Хелм. Вот только болит ужасно. Хватит об этом.

- Ты незаурядная девушка, Терри.

- Я отнюдь не девушка, причем довольно давно. И терпеть не могу, когда меня называют Терри. А в остальном спасибо за комплимент... Что они там вытворяют?

Двигатель вновь заработал на более высоких оборотах. Собственно говоря, судя по грохоту, Казелиус перевел дроссель до предела. Силовой установке подобное обращение противопоказано, но как справедливо заметил все тот же мистер Казелиус, раз уж яхте уготован путь на дно, к чему беспокоиться о деревянной обшивке, а равным образом о кольцах, клапанах и подшипниках? Рванувшаяся вперед "Лорелея-3" наткнулась на крутую волну и успешно преодолела ее. Я ощутил своего рода привязанность к крепкой старушке и невольно понадеялся, что удастся сохранить ее в целости и сохранности, хотя в данный момент это представлялось маловероятным. Из-за шума приходилось кричать прямо в ухо Терезе.

- По-моему, мы миновали отмели и выходим в море.

- И мы будем продолжать бездействовать? Учти, я вряд ли далеко проплыву на глубине в несколько сотен саженей.

- Я внесу в свои планы соответствующие поправки. Шторы иллюминаторов были задернуты, и в каюте вскоре стемнело. Гонка продолжалась; я чувствовал, что на борт заливается изрядное количество воды, делающей пребывание на бушприте не слишком приятным. Однако теперь, когда мы миновали отмели и вышли в открытое море, выделенный капитаном Полем Рашидом впередсмотрящий, скорее всего удалился в рубку, доводя число находящихся там людей до трех. Если бы мне удалось освободиться и извлечь припрятанное оружие, я, по всей вероятности, управился бы с ними. Однако стоило Казелиусу появиться раньше времени, и он либо пристрелит нас, либо свяжет в гораздо более неудобном положении. Риск был слишком велик, и я предпочел подождать.

Я обратился к Терезе:

- Теперь перекатись на мою сторону, а я подвинусь так, чтобы ты смогла дотянуться до моих запястий. Изо всех сил вцепись в узлы, исцарапай мне запястья, если удастся, можешь сломать парочку ногтей...

- Чудесно! - отозвалась она. - Они поработали над моей ногой, а ты берешься за руки. Скоро на мне живого места не останется... Подвинься поближе, пожалуйста.

В каюте стало совсем темно. "Лорелея-3" вздрагивала и раскачивалась, проносясь по ночному морю. Тереза энергично вцепилась в мои путы, в точности следуя моим указаниям, и попутно царапая меня до крови. Работая вслепую, из-за спины, в темноте, да еще со связанными руками, она вряд ли могла надеяться добиться особого результата, но полная бездеятельность с нашей стороны могла заставить тюремщиков насторожиться...

Дверь каюты отворилась. На нас упал свет фонаря. Рубка, за ослепительным источником света, разумеется, была погружена во тьму - во время ночного плавания никто не станет портить себе видимость внутренним освещением. Кроме того, они шли без положенных в темноте габаритных огней, а потому, естественно, не желали обнаруживать себя светом в окне или иллюминаторе. Фонарь осторожно приблизился. Я перевернулся на спину, как будто пытаясь спрятать запястья, и остался лежать, невинно разглядывая полку над головой. Из темноты послышался смех Казелиуса.

- Покажите мне, пожалуйста, - сказал он.

- Что именно вам показать? - осведомился я. После чего со вздохом повернулся и продемонстрировал исцарапанные запястья, а может и слегка потрепанную веревку, в зависимости от того, каких результатов удалось добиться Терезе.

Казелиус осмотрел узлы с помощью фонаря и произнес:

- Что ж, при наличии достаточного времени, ей, возможно, и удалось бы вас освободить. Увы, времени этого у вас не будет. И еще раз прощайте, мистер Хелм.

- Вы выходите прощаться на бис как оперная звезда, - заметил я.

- Передавайте привет отцу. Скажите, что это я вас прислал.

И он ушел. Дверь закрылась. После чего я различил пробивающееся сквозь шум мотора жужжание и понял, что он воспользовался дрелью из моего набора, чтобы проделать направляющие отверстия, в которые затем забьет болты, поскольку в фрамугу они должны были войти под углом.

- Мэтт, Бога ради, чего мы ждем? - выдохнула мне в ухо Тереза. Жужжание прекратилось, дверь распахнулась, и на нас вновь упал свет фонаря. Потом Казелиус рассмеялся и захлопнул дверь. Снаружи послышался стук молотка. Я еще немного подождал, на случай, если он в самом деле проявит изрядную хитрость, однако стук не прерывался. Казелиус с наслаждением заколачивал наш отделанный тиком гроб.

Наконец стук прекратился. Двигатель вновь замедлил обороты. Волна, поднятая подошедшим катером, покачнула яхту. Затем яхта слегка вздрогнула, реагируя на вес покидающей ее команды. После чего остался лишь тихий шум двигателя, да слабое покачивание судна, по всей видимости установленного на автопилот, и медленно направляющегося, опять же по всей видимости, в Атлантический океан...

- Мэтт, по-моему мы тонем!

- Надеюсь, что так оно и есть, - отозвался я.

- Интересно, что тут смешного?

Отвечая ей, я не прекращал работать. Я упорно трудился с тех самых пор, как удостоверился, что Казелиус окончательно забил дверь и больше не удостоит нас своим посещением. Прежде всего, мы с Терезой поменялись местами на большой койке, в результате чего я подобрался к борту судна. Пальцами за спиной нащупал один из маленьких тайников, которые оборудовал во время ремонта. И теперь пытался его открыть, что оказалось далеко не так просто, как несколько недель назад, когда я проделывал то же с незавязанными руками.

- Вот если бы мы не тонули, тогда было бы о чем беспокоиться... Проклятие, пальцы меня не слушаются!

- Тебе, видимо, нравится нести чепуху? - поинтересовалась Тереза.

- Ничуть. Если бы мы не тонули, оставалось бы только предположить, что Казелиус не послушался свою арабскую ведьму и вместо того, чтобы пустить яхту ко дну, установил на борту какую-нибудь хитроумную штуковину. Что-то вроде замысловатых бомбочек Джерри Блама. А так можно надеяться, что единственная причина для беспокойства - один или два открытых кингстона.

- Ладно. Только постарайтесь сдерживать свои расистские порывы, мистер.

- По какому поводу подобное замечание?

- Не забывайте, что я тоже арабская ведьма.

- Проклятие, я ничего не имею против арабов. Другое дело норвежцы, финны или датчане. Мы, шведы, их терпеть не можем...

Один из само собой напрашивающихся вариантов, к которому я готовил "Лорелею-3", получив задание использовать себя в качестве приманки, предусматривал именно такую ситуацию: меня, возможно, связанного, поместят именно в эту каюту. (Я не обошел вниманием и другие помещения: рубку, главную и носовую каюты). Стенки кормовой каюты покрывали тщательно подогнанные одна к другой полуторадюймовые полоски отполированного тика, закрепленные на внешнем корпусе маленькими блестящими болтами из нержавеющей стали, каждый из которых снабжался маленькой шайбой из того же материала. Ощупывая стенку за спиной, я уже нашел вторую от матраса полосу. Затем нащупал нужную головку болта и нажал на нее соответствующим образом, задействуя потайную защелку, оборудованную с помощью настоящего специалиста по интерьеру судов, присланного Маком.