Отравители - Гамильтон Дональд - Страница 20

• Предыдущая
• 20/51
• Следующая

Беверли перекатилась на бок и посмотрела на меня сквозь мокрые и спутанные волосы. Я протянул руку и пальцем раздвинул мокрые пряди так, чтобы мне было видно ее глаза так же хорошо, как и ей мои. Ее губы слабо зашевелились.

- Мистер Хелм, - прошептала она. - Я д-д-даже не узнала... - Она не закончила. Она свернулась в комочек и сидела, сотрясаясь от дрожи.

- У вас что-нибудь болит? - спросил я и тотчас же понял, что вопрос глупый. Я хотел спросить, не настолько ли у нее все болит, что она не в силах двигаться.

- Ну конечно... У меня болит все тело, - прошептала она. Потом голос ее окреп. - Болело до того, как я замерзла чуть не до смерти. - Она сделала попытку сесть, ей это удалось с моей помощью. Потом она продолжила: - Но вроде бы я не сломала ничего т-такого ж-жизненно важного. - Ее затрясло так, что она еле сумела докончить фразу.

- Можете взобраться? - спросил я, указывая на верхушку холма, с которого спустился.

- Н-наверное, м-мистер Хелм... Мэтт!

- Да?

Глаза, зеленевшие на бледном лице, смотрели на меня с ошарашивающей пристальностью.

- Какой вы к-красивый, - сказала она тихо. - С-самый кк-красивый мужчина из всех, кого я т-только встречала. Хотя у вас и к-костлявые коленки. Я уже сдалась. Я бы умерла, если бы не вы. Вы меня спасли. С-спасибо.

- Идите к черту! Если у вас есть силы говорить, то должно хватить их, чтобы залезть наверх.

У меня по-прежнему было неприятное чувство, что за нами следят. Когда мы взобрались наверх, то я, с револьвером на изготовку, внимательно осмотрел окрестности, но Вилли нигде не увидел. Меня это устраивало. Я помог Беверли преодолеть последние камни, остановил ее перевести дух, "а сам сходил за ее туфлями и сумкой и положил их перед ней.

Затем я забрал свою одежду, вытерся майкой и кинул ее Беверли для тех же целей. Я надел все, кроме пиджака. Было заманчиво поскорее согреться, но бывают случаи, когда мужчине приходится доказывать себе и окружающим, что в душе он все-таки джентльмен, вопреки всем очевидным данным. Кроме того, мне нужно показать - пусть символически, - что я рад застать ее в живых. Что это снимало бремя с плеч, камень с сердца и так далее.

Засунув револьвер за пояс, я двинулся с пиджаком в руке туда, где стояла Беверли. В этих обстоятельствах я, возможно, проявлял бестактность, но тем не менее я не мог отвести глаз.

За годы секретной карьеры мне случалось сталкиваться с большим количеством пострадавших, но я очень редко имел возможность поглядеть на женщину в лохмотьях в прямом смысле слова.

Ее аккуратный зеленый костюмчик, отнюдь не предназначенный для кроссов по пересеченной местности, превратился в наряд для огородного пугала - скопище полос мокрой от морской воды ткани. Один рукав и одна брючина напрочь отсутствовали, да и другие ее части тела были выставлены напоказ. Похоже, прыжок из машины не только порвал одежду на правом боку, но и ободрал на нем кожу. Последующее путешествие вниз под уклон и прыжок в воду довершили разрушительную работу. Она была в таком жалком виде, что это выглядело просто смехотворно.

Она перестала выжимать мокрые волосы и уставилась на меня с удивлением, как бы пытаясь понять, почему я на нее смотрю. Затем она поглядела на себя и явно ужаснулась своей пострадавшей наружности.

- Господи, я просто клоун из цирка! - ахнула она. - Или же просто жертва катастрофы! Мэтт, что мне делать? Я же не могу нигде показаться в таком виде?

- Мы достанем какую-нибудь одежду, - пообещал я. - А пока прошу... Надо согреться.

- Нет, погодите...

Она отбросила майку-полотенце, потом стащила с себя остатки пиджака и вылезла из брючных лохмотьев. Скатав все это в ком, она осторожно босиком подошла к обрыву и швырнула его в море.

После этого она направилась ко мне. Это уже был не клоун, не пугало, но симпатичная девушка в наряде, состоявшем из свитера с высоким воротом, хоть и без рукавов, а также в маленьких белых трусиках - почти в том же самом виде, в котором она безуспешно пыталась совратить меня накануне, только сейчас она была мокрой, грязной и поцарапанной. Этот костюм не отличался свежестью и даже целостностью, но все же он не был жестоко смехотворным.

- А теперь я надену ваш пиджак, - сказала она. - Большое спасибо.

Но я, нахмурясь, смотрел на полосы запекшейся крови от плеча до локтя. Пока было трудно сказать, где тут рана и где просто запекшаяся кровь.

- Сперва дайте я осмотрю вашу руку.

- А что тут можно сделать! Нет, лучше не надо играть в доктора, - сказала она довольно резко. - Я не помру, если, конечно, вы не будете меня держать на ветру весь день.

- Ладно, - сказал я, накидывая на нее пиджак. - Поехали. Вот ваша сумка.

Я решил забрать и брошенную майку. Она могла пригодиться для перевязок. Кроме того, останься она тут валяться, мексиканская полиция могла бы воспользоваться ею как уликой. Когда я поравнялся с ней, она остановилась у разбитой машины, извлекла из зажигания ключи, бросила их в свою мексиканскую сумочку.

- В чем дело? - улыбнулся я, разглядывая гору металла. - Вы боитесь, кто-то приладит к этому колеса и укатит?

- Там не только ключ от машины, - ответила она мрачно. - Там еще ключ от моей квартиры и ключ от моего сейфа в банке, если у меня когда-нибудь хватит сил вернуться за содержимым. За норковой шубой, за драгоценностями... - Она поморщилась, глядя на останки машины. - Надо же, эта штука чуть было не убила меня, - сказала она с удивлением в голосе. - Понятия не имела, что из них можно выскочить в мгновение ока.

- Что именно произошло? Но Беверли покачала головой.

- Потом, Мэтт, вот сядем в машину, включим печку...

До шоссе мы добрались без приключений. Когда я стал открывать дверь "седана", на дороге возникла первая машина, но это был не бедный "джипстер", а грузовичок-пикап, кабина которого была битком набита мексиканцами - взрослыми и детьми, - они уставились на нас с таким удивлением, что я забеспокоился: а вдруг они увидят разбитый автомобиль внизу.

Затем я понял, что они глазеют на мокрые волосы Беверли и ее сокращенный наряд, каковой они приняли за купальник.

Они помчались мимо, хохоча над беднягами гринго, которые не могут дождаться лета и уж тогда поплавать.

- А ведь вы меня предупредили, - сказала Беверли, нарушая уютную тишину, установившуюся, когда заработала печка. - Но я не послушалась.

Я снова ехал на предельно дозволенной скорости сто десять километров - то бишь семьдесят миль в час. Конечно, лучше бы было убавить ее до шестидесяти восьми с половиной, но ни у кого нет такого чувствительного спидометра, даже у мексиканской дорожной полиции. Я покосился на свою спутницу, но ее голые ноги мало заинтересовали меня. Похоже, я еще не оттаял.

Она извлекла из сумочки расческу и зеркальце, которое с честью выдержало потрясения, если не считать отколовшегося уголка. Она стала расчесывав свои спутанные волосы, которые, подсохнув, стали вновь приобретать свой роскошный, хотя и слегка искусственный колер. Щеки ее утратили недавнюю мертвенную бледность, и она даже подкрасила губы. Несмотря на все ушибы, ссадины и непросохшие участки тела, она выглядела вполне симпатично.

- Насчет чего я предупреждал? - не понял я.

- Помните, когда вы заказывали такси в мотеле, вы заметили, что не любите машины с тормозами, которые не тормозят, и рулем, который не рулит? Но - вы говорили о машине, которую я должна была взять у вашей помощницы, а когда я забрала свою машину, ваши слова вылетели у меня из головы. Мне просто не пришло в голову, что они повредили ее, пока она была в аэропорту. Конечно, у них времени было хоть отбавляй.

Мы ехали по-прежнему над Тихим океаном. Калифорнийский залив просыпался. Время от времени попадались на шоссе машины, хотя никаких признаков жилья все еще не было. Только слева тянулись высокие горы, а справа скалы и сам океан.

- Так что же у вас вышло из строя: руль или тормоза? - спросил я.

• Предыдущая
• 20/51
• Следующая