Невидимки - Гамильтон Дональд - Страница 20

• Предыдущая
• 20/48
• Следующая

Глядя на Олафа, я внезапно заподозрил нежданную истину, чуток поразмыслил и пришел к заключению: так и есть! Закаленный, обученный профессионал всерьез обдумывал обмен заложниками... Готовился уступить опасного, с его точки зрения, пленника. А профессионалов учат не признавать понятия "заложник"...

Впрочем, нет! "Если заложник неотъемлемо важен для благополучного течения операции, надлежит всемерно спасать и оберегать его"... А дражайший кузен отнюдь не казался человеком, способным плюнуть на задание ради прекрасных глазок Астрид, к которой, несомненно вожделел. И уж никак не ради Греты. А все же плюнул.

- Хорошо, - согласился он. - Будь по-твоему. Оружие и пожитки возвратим, когда выручим женщин.

- А Карина?

- Потолкую с ней. Захочет - присоединится к тебе, но лишь по собственной доброй воле. Понуждать не буду.

- Справедливо, - признал я. - В путь, разлюбезный братец!

Я чуток ошибся. Доктор Хассельман не частной практикой занимался, а работал в клинике "Ваза".[4]

Красный фольксваген затормозил у входа, мы выбрались из машины. Возглавил процессию, разумеется, я, за мной неторопливо шествовал барон Олаф Стьернхьельм, дальше вышагивала Карина Сегерби, замыкал вереницу Карл, обремененный моими чемоданами.

Просторный подъемник - виноват, лифт, - исправно вознес всех четверых на третий этаж.

- Вправо, - скомандовал Олаф. - Теперь опять направо, третья дверь. Открывай. Малейший подвох - и погибнешь, независимо от того, кому это будет стоить жизни вдобавок...

Я не поверил Олафу, однако спорить не стал.

- Не стоит, пожалуй, - ответил я, - сокращать поголовье Стьернхьельмов. Их и без того не слишком уж много на свете осталось... Открываю.

Картина была не особенно любопытной. Пленники Джоэля восседали рядком, у дальней стены врачебного кабинета, сверкавшего белизной, блиставшего никелем, лучившегося стерильной чистотой. Самого господина Коновского я не приметил.

Доктор Хассельман, маленький, пухлый, лысеющий эскулап, казался перепуганным до полусмерти. Человек, орудующий скальпелями с утра до вечера, подумал я, мог бы воспринимать небольшое кровопускание и поспокойней... Впрочем, не исключаю, что Хассельмана шокировало неумение, с которым Джоэль употребил хирургический инструмент. Навыки лекарские изрядно отличаются от истребительских, ибо задачи совершенно различны.

Обретавшаяся посередке Астрид выглядела осунувшейся и поникшей. Рана, должно быть, изрядно беспокоила ее. А вот Грета, пополнившая список страдальцев, являла собою зрелище поистине прискорбное. Девица прижимала к щеке набухший кровью марлевый комок. Одежду тоже украшали алые, не успевшие побуреть, пятна. Волосы Греты растрепались, перепутались, распахнутые глаза переполнялись ужасом и болью. Очки она то ли потеряла, то ли разбила, то ли Вальдемар Коновский почел за благо отобрать их и лишить одного из заложников возможности ориентироваться в обстановке беспрепятственно.

Откуда-то слева, из маленького подсобного помещеньица, послышался оклик:

- Заходите очень медленно и очень спокойно!

- Сперва покажись, - ответил Олаф. - Предупреждаю: в спину мистера Хелма глядит пистолет.

- Вот пускай Хелм и приказывает, - промолвил Джоэль, - а ты помолчи немного. И, кстати, предупреждаю: держу на мушке даму, сидящую в центре. Что бы ни случилось, курок надавить успею. Можете пальнуть в меня из крупнокалиберного дробовика - и все равно палец согнется.

Подобные переплеты называются "ни тпру, ни ну". У обеих сторон имеются козыри, ни единая не намерена уступать.

В коридоре не было ни души. Казалось, клиника "Ваза" обезлюдела начисто.

- Довольно дурака валять, - посоветовал я. - Иначе дело добром не кончится.

- Что предлагаешь? - полюбопытствовал кузен Олаф бесцветным голосом. - Довериться друг другу? Черта с два.

- Сначала, - сказал я, - обезвредь Карла. Не хотелось бы полагаться на сопливого, необученного, неопытного юнца, способного изгадить всю кашу. Пускай выступит вперед, чтобы мы могли видеть его. Парень, безусловно, вооружен, а я не желаю получить пулю, выпущенную дрогнувшей от злости лапой. Карл зарычал.

- Видишь? - осведомился я.

- Вижу. Марш вперед, и веди себя смирнее смирного, понял?

Протиснувшись мимо нас, парень прямиком направился к злополучной Грете. Я мысленно подивился, крепко ли изуродована ее физиономия: марля не дозволяла понять ничего. Карла, должно быть, снедали очень похожие раздумья.

- Благодарю, барон Стьернхьельм, - вежливо молвил я. - Ценю вашу любезность; А теперь, взамен, велю Джоэлю убрать ствол и выйти на середину кабинета с пустыми руками. Хотите - можете открыть огонь и стереть обоих с лица земли, да только вряд ли вы пожелаете этого... Ежели отступите в сторонку, мы тихо и мирно выйдем вон, никому не причиняя дальнейших неудобств.

Олаф коротко рассмеялся.

- Будь по-твоему, братец!

Когда Вальдемар Коновский объявился посреди кабинета, показывая пустые ладони, я внезапно почувствовал тяжесть в правом кармане куртки. Олаф незаметно сунул туда оснащенный глушителем револьвер, который я отнял у мертвого Джимми. Прекрасный жест, высокое доверие, глубокая родственная привязанность.

И, пожалуй, кое-что еще...

- Теперь я отступлю к самому окну, - бодро сказал Олаф, - но предварительно уберу пистолет. Если твой напарник захочет меня уложить - на здоровье. Да только вряд ли, - ухмыльнулся барон, - вы пожелаете этого... Родственные мы души, кузен. И в прямом, и в переносном смысле.

- Джоэль, - потребовал я, - давай уносить ноги, да пошибче!

Астрид Ватроуз проводила нас очень пристальным взглядом больших карих глаз, казавшихся на пепельно-бледном лице почти черными. Карина Сегерби уже дожидалась в коридоре.

- Олаф сказал, мне следует ехать с тобою вместе.

- Самое время, - подтвердил я.

- Давай-ка чемодан, - предложил Джоэль. - Тебя просто шатает.

- Еще бы, - ответил я насмешливо, - пока ты выжидал и прикидывал, меня подвергли весьма инквизиторскому обращению.

- Сам же велел не торопиться! - возразил оскорбившийся Вальдемар.

Двери лифта зашипели, сомкнулись, кабина двинулась вниз. У меня слегка похолодело в животе, зазвенело в ушах. Наверное, Джоэль был недалек от истины: шатало меня, изрядно шатало.

- Карина Сегерби, - представилась девица.

- Пауль Харальдсен, - отозвался Джоэль.

- Скажите, господин Харальдсен, вам непременно требовалось изуродовать Грету?

- Грету?.. Ах, шатенку... - Джоэль пожал плечами: - Сожалею, сударыня. Отчего-то люди никогда не хотят поверить на слово. Я предупредил старшую даму, госпожу Ватроуз: не заговорите по-хорошему - приятельнице будет несладко. Выбор зависел исключительно от госпожи Ватроуз. И она предпочла удостовериться в серьезности моих намерений...

Мы вышли из лифта в просторный вестибюль. Перешагнули порог клиники. Джоэль подогнал ко входу большой черный "вольво", просунул мой чемодан в кабину, забрался за баранку. Распахнув перед Кариной заднюю дверцу, я пропустил девушку вперед, устроился рядом.

- Как именуют твою славную миролюбивую организацию?

- МИМОЗА.

- Как?

- "Миротворческая Молодежь Запада", - невозмутимо пояснила Карина.

- А-а-а... Только Олаф Стьернхьельм на юношу вряд ли смахивает. И Астрид Ватроуз тоже тридцать миновало.

- Юнцам требуются опытные наставники, - вмешался Джоэль. - По крайности, этим. Их, видишь ли, создали при могучей денежной поддержке из Америки, а посему решили позаботиться, чтобы вложенные средства не пошли прахом. Твой кузен Олаф провел в Штатах известное время, познакомился там с Астрид Ватроуз, не единожды совокуплялся с нею к обоюдному удовольствию...

- Вот оно что! Олаф...

- Да, старина. Олаф навещал кузена Алана в Глостере, штат Массачусетс. А дама звалась еще просто Астрид Ланд.

• Предыдущая
• 20/48
• Следующая