Конструктор живых систем: Красный лед (СИ) - Птица Алексей - Страница 4

— А ещё я слышала, что с нами вместе поступал некий фон Биттенбиндер, и ему что-то вручили за спасение людей. Ты слышала об этом? — растерянно спросила Женевьева у подруги.

— Да, слышала! — и Марфа с жаром принялась рассказывать, как фон Биттенбиндеру вручили медаль «За спасение погибавших». Всё это сделали в рамках факультета железнодорожного и водного транспорта, в присутствии декана и ректора.

— Представляешь! Сам ректор пожал ему руку! Вот же, молодец!

— А Дегтярёву ничего?

— Нет, а при чём тут Дегтярёв?

— Они вместе спасали.

— А ты откуда знаешь, Женевьева?

— Слышала.

— От кого?

Женевьева смерила холодным взглядом Марфу, отчего та сразу осеклась и прекратила задавать лишние вопросы, поняв, что может нарваться на неприятности. Неприятностей она не хотела и, боясь потерять дружбу с графиней, замолчала и принялась нести всякую чепуху, тут же переведя разговор на менее острую тему.

Придя домой с занятий, Женевьева угрюмо посмотрела на себя в зеркало и в самом мрачном расположении духа отправилась обедать. Кухарка как раз всё приготовила, но есть графине совершенно не хотелось. Съев половину тарелки супа и выпив чаю с пирожным, она поблагодарила кухарку и ушла к себе в комнату.

— Нужно сказать отцу, иначе ничего не получится, — сказала она сама себе вслух.

Женевьева прекрасно знала, что просить отца глупо, он не станет помогать неизвестному ему юнцу просто так. Да, он может огорчиться, узнав, что награда не нашла героя и удивиться порядкам, царившим в академии, но это не его вотчина и ему всё равно, что и как там происходит, если это не касается напрямую его дочери. А её это как раз касалось, но так, что она не могла в этом признаться даже самой себе.

Значит, ей нужно построить разговор так, чтобы отца это задело, но каким образом⁈ К тому же, для этого надо съездить домой. Хотя, если заседание назначено на следующую субботу, то она может приехать в этот выходной и поговорить с отцом на ужине, а вернуться обратно в понедельник. Эфирный экспресс идет в Павлоград рано утром и доезжает за полтора часа, она успеет на занятия, а если и опоздает, то ничего страшного не произойдёт.

Главное — так построить разговор, чтобы отец сам заинтересовался, значит, надо будет думать, думать и думать. Но ничего, она умная и придумает. Решив всё для себя, она подошла к телефону, что висел на стене и, сняв с него трубку, попросила соединить её с городским телеграфом. Продиктовав дежурному телеграфисту телеграмму родителям, она занялась своими обычными делами. Телеграмму отправят в счёт кредита, который оплатит её служанка завтра, так что об этом тоже не стоит беспокоиться.

Как она и планировала, домой она приехала почти в шесть вечера. С вокзала её забрал брат на своей машине и отвёз в семейный особняк. Кстати, приехать она собиралась всё равно, только чуть позже, но раз такое дело, то она скорректировала свой визит, оправдывая себя тем, что делает это исключительно из чувства справедливости, а не ради там решения судьбы какого-то чужого зеленоглазого мальчишки.

Вечер она провела в кругу семьи, болтая с матерью и братом. Отец отсутствовал и вернулся только поздно вечером, с ним она встретилась за завтраком, когда вся их семья уселась за один большой стол.

— Как дела у тебя в академии, Женя? — спросил её отец.

— Учусь, папенька, у меня всё хорошо.

— Замечательно, а как вообще дела в академии?

К этому вопросу Женевьева готовилась особо тщательно, благо у неё имелось время на размышления, как по пути домой, так и перед сном, ну и утро тоже дало время.

— Всё хорошо, только драки бывают, — и Женевьева запила свои слова ароматным свежесваренным кофе.

Отец кивнул, погружённый в свои мысли, но видимо они пока не смогли полностью овладеть его разумом в присутствии дочери.

— Драки⁈ Ты сказала драки?

— Да папенька, дерутся студенты, второй курс бьёт первый, а так всё хорошо.

— Гм, Женевьева, ты видела сама эти драки?

— Сама⁈ Нет, конечно, папенька, но об этом говорит вся академия.

— Ещё бы! Ты сказала, что второкурсники бьют вчерашних гимназистов?

— Да, папенька.

— Гм, второкурсники бьют первокурсников! Куда катится этот мир!

Граф Васильев немного помолчал, съев ломтик белой булки с изюмом с намазанным на него маслом и кусочком сыра.

— И в чём суть конфликта? — спросил он после того, как тщательно и неторопливо прожевал еду, — и какие меры принимают преподаватели академии, в связи с этим?

Женевьева состряпала самую невозмутимую и в высшей степени равнодушную рожицу, какую смогла, и ответила ехидным тоном.

— Собираются отчислить первокурсника на которого напали трое второкурсников, чтобы немножко подшутить над ним. Надо сказать, что их шутка удалась.

— Гм, — отец отхлебнул кофе и переглянулся с супругой.

— И как же они подшутили над ним? — спросила теперь уже графиня у дочери.

— Они прожгли ему новое форменное пальто молниями дара. Он как раз только его получил бесплатно на складе и шёл с ним в общежитие, когда они решили немного позабавиться с ним.

На этот раз пауза длилась намного дольше. Губернатору и графу Васильеву было в высшей степени наплевать на неизвестного ему первокурсника, но ему было не наплевать на то, что происходило в обществе. А подобного рода тенденции, как правило, ничем хорошим не заканчивались, а уж тем более, в одной из самых престижных академий.

— Они хотели его опрокинуть в грязь, чтобы он обязательно упал лицом. Дальше что-то пошло не так, и он их осыпал в ответ листьями и чем-то напугал, из-за чего они ударили в него разрядом электричества, который создал один из них. Не достигнув цели, ударили первокурсника снова, уже с усилением от другого студента, и прожгли ему пальто, — продолжила Женевьева, воспользовавшись затянувшейся паузой.

— Откуда ты знаешь такие подробности, Женя? — удивилась мать.

Женевьева не стала рассказывать про то, как с помощью Марфы и за собственные деньги разузнала все подробности случившегося, а пожав плечами, просто ответила.

— Так об этом вся академия гудит, ну, по крайней мере, весь первый курс. Заседание на следующую субботу назначено.

— А почему ты, дочь, предполагаешь, что первокурсника, на которого напали трое и повредили его имущество, отчислят? — спросил отец.

— Ходят разные слухи.

— С какого времени ты стала верить слухам?

Женевьева пожала плечами.

— Троица хвасталась, что у них всё схвачено, родители подсуетились, да их друзья при должностях, плюс там есть разногласия между деканами факультетов, всё одно к одному, и в одну сторону.

— А кто этот юноша? — спросила мать.

— Сирота, отец погиб на фронте, — пожала плечами Женевьева, любопытство которой дошло до того, что она прочитала копию личного дела Фёдора и теперь знала о нём слишком много, но женщины, а особенно девушки, любопытны, как кошки, и иметь возможность, но не узнать интересную информацию, для них всегда равносильно очень изощрённой пытке.

Граф вновь переглянулся с графиней, и продолжил завтракать, ничего не говоря в ответ. Графиня, отхлебнув кофе, стала о чём-то напряжённо думать, что отразилось на её лице отстранённым взглядом. После пары минут графиня нарушила молчание, спросив.

— Как фамилия этого юноши?

— Фёдор Дегтярёв его зовут.

— Дегтярёв⁈ Что-то я припоминаю, и где-то слышала эту фамилию.

— Это тот юноша, который показывал рисунок вагона при крушении поезда.

— Что⁈ — графиня откинулась на спинку своего стула и резким движением отодвинула в сторону чашку. Ей стало не по себе, она прекрасно видела, на что оказался способен этот юноша, и вот, у него опять неприятности, в которых он вряд ли виноват.

— Его должны были наградить, — неожиданно вспомнил граф, — и это обстоятельство является основополагающим при разбирательствах подобного рода. Люди, готовые помогать и спасать других, являются стержнем империи, она на них стоит и ими прирастает, это аксиома государственной деятельности. Его не должны отчислить. Это всё слухи!