На линии огня - Гамильтон Дональд - Страница 31

• Предыдущая
• 31/46
• Следующая

– Я подумала...

– Что?

– Мы же ехали сюда другим путем.

– Так и есть, – буркнул я, будучи уже сытым по горло всем этим спектаклем. В конце концов, она не единственная в мире с чувствами и воспоминаниями. Я не желал прийти к ней на помощь.

Барбара смешалась и наконец спросила:

– Так куда же мы едем?

– Чуть-чуть на запад. Дадим Бруксу время отчитаться, а Карлу – перекипеть. А завтра можно будет без опаски отправиться домой.

– Домой?

– Вестерн-бульвар, 1434, – объявил я. – Апартаменты прямо над мастерской. Местечко само по себе неплохое, даже несмотря на то, что все соседи большие снобы. – Она упорно хранила молчание. Я съехал с дороги и остановился. – А теперь в чем дело? – поинтересовался я, обернувшись к ней. – Ты что же, думала, как только священник совершит над тобою обряд, ты как ни в чем не бывало тут же вернешься к сестре? И чего этим добьешься? Думаешь, Карл Гандермэн дурак? Или хочешь, чтобы твою сестру с детишками опять третировали вооруженные громилы? Если Карл подумает, что мы что-то от него скрываем... По-моему, мы в любом случае должны желать отвести подальше от фермы сестры себя и все твои беды. Чтобы кто-то из ее детей не схлопотал пулю, предназначенную тебе.

Барбара промолчала. Я вновь тронул машину. Грозовые тучи, которые громоздились на западе, теперь заволокли солнце. Вскоре это привело к тому, что упали первые капли дождя, а потом налетели шквальные порывы ветра и разразился свирепый ливень. Я съехал с дороги. Несколько минут мы сидели, пережидая. Ветер был таким сильным, что машина подрагивала на рессорах. Сквозь щели в окнах и дверцах начала просачиваться вода. Немного погодя шторм поутих, ливень превратился в моросящий дождь. Мы поехали дальше. Но через полчаса буря вновь обрушилась на нас с прежней силой. Нам опять пришлось пережидать. И скажу вам, это большая удача, когда в бурю есть с кем перекинуться словом. Обычно гроза не доставляет мне удовольствия. Барбара сидела, подобрав ноги и натянув на них юбку.

– Ну чем не медовый месяц? – пошутил я.

Она взглянула на меня, но ничего не ответила. Худшая часть непогоды прошла, и я опять включил двигатель. До восьми часов вечера мы ехали под непрекращающимся дождем, шины шуршали, «дворники» на лобовом стекле пощелкивали. На шоссе 401 федерального значения выбрались севернее Лаксбурга. Я дважды ездил этим путем за горными куропатками и знал мотель, где можно остановиться, но там горела вывеска «Мест нет». Отправившись дальше, мы нашли другой мотель, где были свободные комнаты, бар и ресторан. Я юркнул в контору и снял два номера с одинаковыми двуспальными кроватями, за что, естественно, пришлось заплатить вдвойне. Потом вернулся к машине. Женщина, которая там всем заправляла, повела нас к нашему домику, прячась под большим зонтом. Я затащил вещи вовнутрь, на регистрационной карточке твердой рукой записал нас как мистера и миссис Найквист, дал хозяйке мотеля одиннадцать баксов и закрыл за нею дверь.

– Не хочешь ли ты привести себя в порядок? – поинтересовался я у Барбары, все еще стоящей возле двери. Меня раздражали мысли девушки, которые я легко читал в ее глазах.

Барбара кивнула и прошла в ванную комнату. Поджидая, я коротал время за выпивкой. Бутылку она заметила в ту же секунду, как только вышла из ванной. Конечно, еще один штрих не в мою пользу.

– Нальешь себе сама, – сказал я и в свою очередь отправился в ванную.

Когда я вышел, Барбара сидела на краешке большой кровати. Я прочистил горло, готовясь произнести небольшую речь, но передумал. Есть вещи, которые не следует делать на пустой желудок.

– Пошли, – буркнул я, – надо что-нибудь поесть.

Не считая самой еды, которая оказалась неплохой, происходящее мало походило на обед, И ни с чьей стороны не последовало предложения подольше посидеть за кофе. Расплатившись, мы вышли в темноту. Дождь все еще шел, поэтому мы бегом ринулись к себе. Я отпер дверь ее номера, включил свет, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Послушай, малышка.

– Я не малышка, – возразила она.

– Ладно, – не стал я спорить. – Тогда Барбара.

– Что ты хочешь сказать?

– Кстати, мое имя Пол.

– Ну и что, Пол?

Я плотно прижался к двери. Не та тема, на которую легко говорить.

– Послушай, мне надо кое-что тебе сказать... – начал я и остановился. Ладно, была не была, надо продолжать. – Ты читала старую книжку Хемингуэя, Эрнеста Хемингуэя про бой быков? Там еще о нимфоманьяке, еврее, пострадавшем особым образом? Ну, однажды на охоте со мной случился инцидент... – Я увидел, как ее глаза слегка расширились. Барбара не шевелилась. – Он ходил, говорил, спал, ел как нормальный человек. Практически был способен на все, за исключением одного – секса. Надеюсь, ясно мне удалось себя обрисовать? – Я откашлялся. – Подумал, тебе не мешает про это знать. Не хочу, чтобы во сне тебя терзали всякие страхи. Так что, видишь, с моей стороны никакой угрозы. Кроме того, во многих штатах, включая наш, это серьезное основание для развода. В общем, думаю, я дал исчерпывающий ответ на многие твои вопросы. А теперь ложись и не жди меня.

Я оторвался от двери, нащупал ручку замка, повернул ее и вышел.

Мы приехали с Кэпитал-Сити около десяти часов следующего утра. Все время шел дождь, но, когда на Вестерн-бульваре мы проезжали мимо Стрелкового клуба, неожиданно выглянуло солнце. Указав на вывеску, я сообщил:

– Вот здесь мы испытываем наши ружья.

– О!

Еще через десять минут мы были у дома. Я остановил машину на обычном месте – напротив мастерской. Под горячими лучами солнца улица уже подсохла. Все выглядело свежим и чистым, только у меня голова раскалывалась от боли. Я отнес чемоданы в квартиру, поставив их у подножия лестницы, и тут же сделал еще ходку за мелкашкой для охоты на сурков и прочей поклажей. «Спрингфилд» и «Пи-38», доставшийся мне от Уити, я забросил в болото еще в сорока милях от города. Образно говоря, я хотел спрятать все концы в воду, но теперь начал сожалеть о сделанном. Если меня вычислят, то обойдутся и без всяких вещественных доказательств. А между тем два хороших ствола обречены просто ржаветь. Я был зол как черт и одновременно ощущал себя полным дураком. Незачем было так напиваться прошлой ночью.

Я остановил Барбару, едва она начала подниматься по лестнице.

– Давай зайдем в мастерскую, познакомлю тебя с ребятами. Она помедлила у двери, ошеломленная видом верстаков, токарного станка, грудой оружия по углам и в пирамидах. Я провел ее вперед.

– Ни к чему не прислоняйся. Здесь все в масле. Этот подающий надежды юноша – Джим Хайнс. А этот «стройный» парень сам Густав Хоффмайер. Ребята, представляю вам миссис Найквист. Можете называть ее Барбарой.

Последовала сцена, вполне соответствующая таким обстоятельствам. Они были очень удивлены, но повели себя замечательно. Начались рукопожатия, похлопывания по спине и поздравления. А когда наконец мы собирались уходить, меня окликнул Хоффи:

– Ох, совсем забыл! Твой друг просил тебя позвонить, когда объявишься.

– Какой друг?

– А как много у тебя друзей, Пол? Тот здоровенный, с луженой глоткой. – Густав не жаловал Карла Гандермэна.

– О'кей. Спасибо, Хоффи.

Барбара понесла вверх по лестнице чемоданы, а я следом за ней поволок остальную поклажу. Покидая свою берлогу, я защелкнул замок в двери, и сейчас, стоя рядом со мной, ей пришлось подождать, пока я не отопру его. Мы посмотрели друг на друга, думая, по-моему, об одном и том же. Я поставил на пол все, что держал в руках, потом забрал у нее чемоданы и опустил их тоже.

– Какого дьявола! – вырвалось у меня. – По крайней мере, хоть это мы должны сделать по правилам!

Я подхватил Барбару на руки и перенес ее через порог. Поставив на ноги, вернулся за багажом. Когда я занес в комнату все, она по-прежнему стояла на том месте, где я ее оставил, и озиралась вокруг. Внезапно комната потеряла для меня всю свою привлекательность, хотя прежде обычно я чувствовал себя в ней уютно. В отчаянии я предложил:

• Предыдущая
• 31/46
• Следующая