Соль наших сердец (СИ) - Руж Роксэн - Страница 5

Я наслаждалась каждой грубой лаской, прижимаясь еще ближе, царапая нежную кожу о грубую щетину.

Почувствовала, как моя юбка карандаш поползла вверх, превращаясь в какой-то скомканный широкий ремень. Леша провел пальцами прямо по линии резинок чулок. От его прикосновения задрожала, прижимаясь губами к его губам, ловя хриплый стон.

— Ксю, привстань немного.

Я поддалась просьбе или приказу, не знаю, сейчас это не имело значения. Приподнялась, подчиняясь направляющим меня рукам, усаживаясь сверху на мужа, ощущая под собой всю мощь мужского тела.

— Значит так, да?! — изрекла я, пытаясь выразить всю степень моего недовольства тем, что Леша не посчитал нужным оповестить меня о своей, кхм, дееспособности. И тем, что он не подпускал меня к себе все эти два года.

Расстегнула пуговицы на блузке, позволяя мужским рукам прильнуть к груди. Грубые, нетерпеливые ласки задавали темп нашему безумию.

— Ксю, я не смогу сам. Помоги. Нужно снять…

Леша приподнял на руках свое тело, я же ловким движением стянула с него спортивные штаны и белье. Прошлась пальцами по нежной коже, вторя хриплым стонам.

Немного отстранилась, но лишь для того, чтобы самой снять белье. Вернулась в крепкие объятия, направляемая сильными руками мужа.

— Ксю… — прохрипел Леша, когда я плавно опустилась на него.

7. Леша

Я надеялся, ждал, и в то же время, боялся того, что она пойдет за мной. Перед тем, как закрыть за собой дверь спальни, бросил взгляд на кухню. Нет, она не вышла, осталась там, с ним.

Захлопнул дверь, тем самым отсекая себя, ее, его, все это.

Еле добрался до окна — колеса то и дело увязали в разбросанной одежде. Уловил свое отражение в окне. Живой труп, функционирующий до сих пор по непонятным причинам. Я считал, что внутри меня уже давно все выгорело, но сейчас понял, на сколько ошибался. Одна мысль, что она сейчас с ним…

Разве ни этого ли я хотел? Тогда почему сейчас меня всего трясет!

Впился пальцами в пластиковые ручки инвалидной коляски, сжал их с такой силой, что на ладонях остались глубокие отметины.

Ничего не мог с собой поделать, прислушиваясь к тому, что происходило на кухне. Шум воды, приглушенные голоса. Слов не разобрать. Звон стекла.

В моем воображении одна сцена менялась на другую. От этих мелькающих картин моего больного воображения захотелось орать в голос.

А я ведь даже встать с этого гребанного кресла не могу.

— Аааа, — заглушил вырвавшийся крик, впиваясь зубами в свой собственный кулак.

Расслышал звук захлопнувшейся входной двери. Почувствовал, словно меня изнутри раздирают острыми когтями на на мелкие части.

Она ушла. Поняла, наконец, что теряет, находясь рядом со мной. Не смогла больше выносить такого существования. Ушла с ним. Хотя, кто сказал, что это было в первый раз. В последнее время она часто уходила на работу раньше положенного графика и постоянно задерживалась…

Звук бьющегося стекла вернул меня в реальность, в эту комнату, в это гребанное кресло. Быстрые приближающиеся шаги заставили сердце подскочить к самому горлу.

Распахнулась дверь, со стуком ударяясь об стену. На пороге стояла Ксюша, сверкая своими глазищами, гневно выставив впереди себя сжатые кулаки.

— Что, уже? — сказал, пряча за ядовитыми словами радость. Она не ушла. Осталась.

Завороженный ее появлением, сидел, не смея пошевелиться. Я слышал, что Ксю что-то говорила, кричала, но оставался глух до ее слов, всматриваясь в этой полутьме в такие родные узнаваемые черты. Ровно до тех пор, пока не ощутил на лице хлесткий удар. Пришел в себя, стараясь ухватиться за нити реальности.

— Сволочь, — кричала Ксюша, замахиваясь для второго удара. На каком-то автомате выхватил из ее рук болтающуюся тряпку. Но лишь для того, чтобы через мгновенье меня накрыло ворохом разбросанной мною же сегодня утром одежды. Наверное, из-за этого кома на голове не смог вовремя сориентироваться, когда коляска покачнулась, наклоняясь в сторону.

Заметил испуганный взгляд Ксюши, и то, как она пыталась сохранить равновесие кресла. Успел лишь выставить руку. Ксюша последовала за мной, падая сверху. Старался смягчить ее падение, но не вышло. Она сильно приложилась о ручку чертового кресла.

Хотел спросить, как она? Сильно ли ударилась… Но не успел открыть рот, как получил очередной хлесткий удар футболкой по лицу.

— Скотина, — донесся до меня голос жены.

Ксю, моя, родная. Эдакий взлохмаченный бешеный воробей. Волосы выбились из русой косы. Глаза метали молнии. Сейчас в ее взгляде не было привычного выражения какой-то обреченности и вины, была только злость. Сейчас она смотрела на меня иначе, смотрела так, словно не замечала этого чертового кресла.

Притянул ее к себе. Ощутил соленый вкус ее губ. Ксюша пыталась отстраниться, оттолкнуть меня.

Нет, больше я тебя не отпущу…

Я готов был взорваться уже сейчас, практически силой выгрызая эти поцелуи. А когда Ксю ответила мне взаимностью, так и вовсе почувствовал себя малолетним юнцом.

Ксюша отвечала на мои поцелуи, ее руки гладили мое тело, не опускаясь ниже груди. Наверное, она просто не хотела поставить меня в неловкое положение…

— Ксю, привстань немного, — сказал я, подсаживая жену сверху таким образом, чтобы она ощутила всю серьезность моих намерений на эту ночь.

— Значит так, да!?

Показная злость плохо маскировалась улыбкой жены. Чувствую, меня еще ждет серьезный разговор…

Но не сейчас.

Сейчас Ксю расстегивала свою блузку, представляя моему взору самую прекрасную картину. Помогла раздеться мне, сняла свое белье.

Наверное, это был самый быстрый секс в нашей совместной жизни.

Нас обоих хватило на несколько толчков. Хотя я готов был взорваться и после первого. Ксю задрожала всем телом, громко стона. Наш совместный оргазм постепенно затухал. Ксюша встала, чтобы сменить положение. Я воспользовался этим, жадно рассматривая свою жену. От косы не осталось и намека, взлохмаченные волосы спадали на ее плечи, расстегнутая рубашка, мятая юбка на животе, съехавший один чулок, искрящиеся глаза и искренняя улыбка.

Ксюша легла рядом, кладя голову на мое плечо. Протянул свободную руку, подцепив пальцами край свисающего с кровати одеяла. Дернул на себя. Одеяло задело стакан, стоявший на прикроватной тумбочке. Тот упал, разбиваясь на мелкие осколки. Ксюша готова была сорваться, вероятно, как обычно, бежать убирать устроенный мной беспорядок.

— Не надо, Ксю, не вставай, — сказал я укрывая ее одеялом. — Это на счастье!

Не знаю, что так рассмешило мою жену, но после этой фразы она расхохоталась.

8. Ксю/Леша

Не зря сегодня весь вечер билась посуда в предзнаменовании счастья грядущего. Сначала, вот, Андрей…

Наверное, сейчас счастливо катится в такси в свою квартиру, которую так и не смогла отсудить ни одна из жен.

Второй предвестник счастья — стакан, который уже практически сроднился с прикроватной тумбочкой. Я все время хотела его убрать, но забывала.

Сейчас, лежа на плече мужа, хотелось столько сказать, спросить и, в то же время, единственным моим желанием сейчас было насладиться этим моментом.

Леша тоже молчал, обнимая меня, выводя на спине какие-то узоры. Наше дыхание стало приходить в норму. Да, вот что значит, двухгодовалый простой. Теперь нужно будет как-то в форму себя приводить, что ли.

— Ксю, тут такое дело… — подняла голову с плеча, внимательно посмотрев на Лешу. Я понимала, что сейчас он очень уязвим, когда немного приоткрыл свой непробиваемый панцирь и не хотела, чтобы он испытывал неловкость. Возможно, ему нужно помочь с элементарными физиологическими потребностями.

— Что такое, Леша? — ответила я серьезным голосом.

Леша взял мою руку в свою, проведя вдоль своего тела, спускаясь ниже. Ощутила под своей ладонью «дело», заняться которым нужно было безотлагательно.

— О, это мы махом решим, Леш.

Но прежде, чем опуститься сверху на мужа, стянула с себя юбку, мятую рубашку, и бюстгальтер.