Говорите и пишите по-русски правильно - Розенталь Дитмар Эльяшевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/41
• Следующая

Встречающееся у писателей изменение фразеологических оборотов (так называемое переразложение) может носить характер особого стилистического приёма, цель которого — обновление или обыгрывание используемого выражения. Например, у М.Е. Салтыкова-Щедрина: Цензура привыкла совать свой смрадный нос в самое святилище мысли писателя (вставлено слово смрадный); у А.П. Чехова: Взглянул на мир с высоты своей подлости (вместо с высоты своего величия); Первый данный блин вышел, кажется, комом (вставлено слово данный); у В. Маяковского: За неё дрожу, как за зеницу глаза (вместо за зеницу ока); Изо всех щенячьих сил... (вставлено слово щенячьих).

«Друг мой, Аркадий Николаевич, не говори красиво». Эти слова Базарова из романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» давно стали крылатыми. Они напоминают о необходимости соблюдать чувство меры в использовании образных средств языка, не лишать речь естественности и простоты. Почти во всех стилях используются эпитеты, сравнения, метафоры и т.д., однако не следует забывать, что их назначение не служить украшением, а помогать глубже и ярче передавать содержание высказывания.

О простоте языка как его достоинстве говорили А.С. Пушкин и Л.Н. Толстой, А.П. Чехов и М. Горький. Желание писать или говорить «красиво» нередко приводит к результатам, прямо противоположным тем, на которые рассчитывает автор: читатель обнаруживает искусственность, нарочитость в словах автора и теряет интерес к содержанию написанного им или сказанного.

М. Горький говорил: «Не надо писать „красиво“. Это не к месту. И, вообще, когда так красиво, то читать смешно».

Вычурная «красивость», ложный пафос, напыщенность стиля создают впечатление искусственности и натянутости, а то и просто производят комический эффект: «Катерина — чистое, небесное создание, хрупкий цветок, выросший в могильном холоде дома Кабанихи»; «Павел Власов — орёл с могучим размахом крыльев, принёсший факел счастья людям, открывший им глаза на окружающий мир»; «Молодой дояркой овладело неугасимое желание ещё больше увеличить надой молока от своей черноокой красавицы бурёнки».

Оставим все эти «неугасимые желания», «долго вынашиваемые чаяния», «заветные мечты», «высокие думы» и прочие «красоты» стиля писателям-юмористам и сатирикам. Они найдут им достойное применение.

Наше путешествие по стране, которую называют Лексика, подошло к концу. Как вы могли заметить, нас больше интересовали в ней не широкие дороги и бескрайние просторы (а область лексики безбрежна), а узкие тропинки, порой весьма запутанные, когда встаёт вопрос: а как выбраться отсюда, какой путь лучший и кратчайший?

С тем же стремлением — найти для себя точные ориентиры и выбрать верный путь — мы отправляемся дальше — в страну Грамматику.

Во многих случаях компасом в пути может служить наше собственное языковое чутьё. Но не всегда мы можем ему доверять, и тогда на помощь мы призовём единые для всех правила грамматики.

Никто, конечно, не скажет «моё стуло», так как все знают, к какому грамматическому роду принадлежит существительное стул. Но, вероятно, немногим из вас известно, что в XIX в. были в употреблении формы зало и зала в значении «зал». Обычно в этих случаях проявляется историческая изменчивость нормы: была одна норма, стала другая.

Речь, таким образом, можно вести о колебаниях в роде некоторых существительных. Что считать правильным, какую форму предпочесть: вольер или вольера? жираф или жирафа? скирд или скирда? ставень или ставня? У одних слов обе формы равноправны, у других — нет. Узнать об этом можно в современных словарях русского языка.

Так, устарели формы женского рода георгина, желатина, погона, рельса, санатория. Теперь в литературном языке используются только формы мужского рода георгин, желатин, погон, рельс (поэтому Поезд сошёл с рельсов, а не с «рельс»), санаторий. В одних случаях формы женского рода заменялись формами мужского рода как более «экономными» (выигрыш — целый слог). В других случаях действовал закон аналогии — «равнение на большинство». Если голову моют шампунем (а не «шампунью»), крышу кроют толем (а не «толью»), то лицо было покрыто вуалью (не «вуалем» — «победила» форма женского рода).

А теперь снова вспомним о стилях языка. Языковые стили — это разновидности языка, связанные с различными сферами деятельности людей, различными условиями человеческого общения. Они характеризуются использованием в каждом из них особых лексических и фразеологических средств, особых грамматических форм и конструкций.

Вспомните, как вы разговариваете у себя дома, с родными и знакомыми, а теперь сравните вашу «неофициальную» речь с ответом на уроке, с выступлением перед какой-либо аудиторией. В первом случае ваша речь характеризуется отсутствием предварительного обдумывания мыслей и отбора языкового материала, непринуждённостью, широким использованием обиходно-бытовой лексики, употреблением грамматических форм и построений, нередко нарушающих литературные нормы. Это разговорная речь. Во втором случае вы чувствуете себя немного скованными, стараетесь внимательно подбирать слова и выражения, строите предложения по образцам, которые вам знакомы из книг, строже следите за соблюдением правильного произношения и ударения. Это книжная речь. Получается, что существуют как бы два языка в пределах одного национального языка, хотя, конечно, до разрыва между разговорной и книжной речью дело не доходит, тем более что между книжными и разговорными элементами находится значительный так называемый нейтральный слой.

Со всем этим мы сталкиваемся не только при отборе лексических средств (различаются слова книжные, нейтральные и разговорные), но и грамматических форм и конструкций. Применительно к вопросу об изменениях в грамматическом роде существительных это выглядит так: наряду с формами книжными или нейтральными имеются формы разговорные, просторечные, профессиональные.

Обратимся к примерам. Так, если нескольким людям предложить образовать форму единственного числа слова туфли, то, по всей вероятности, мы получим два ответа: «туфель» и туфля. И хотя в обувном магазине чаще можно услышать «Разрешите примерить правый туфель», нормативной всё же считается форма женского рода тyфля. Это можно показать при помощи несложной «алгебраической» задачи:

земля — род. п., мн. ч. земель

х —(?)(?) туфель

Чему равен х? Очевидно, это форма туфля. А форма мужского рода туфель — разговорная, причём весьма активная. Один остряк предложил решить вопрос таким образом: если это мужская обувь — то «туфель», если женская — то тyфля. Ему возразили, указав, что тогда мозоль у мужчины — мужского рода, а у женщины — женского рода.

Как, по-вашему, правильно: клавиша или клавиш, манжета или манжет, заусеница или заусенец? Оказывается, обе формы в каждой паре правильны, но используются в разных условиях. Музыкант скажет клавиша, а техник — клавиш (для него это «наконечник рычажка в разного рода механизмах — пишущей машинке, кассовом аппарате и т.п.»). Мы с вами говорим манжета, имея в виду «обшлаг рукава», а техник предпочтёт форму манжет, потому что это «кольцо для скрепления концов труб». Мы привыкли к форме заусеница — «задравшаяся кожица у основания ногтя», а в просторечии — заусенец; в технике тоже в значении «шероховатость, острый выступ на поверхности металла» употребляют форму заусенец.

• Предыдущая
• 8/41
• Следующая