Инквизиторы - Гамильтон Дональд - Страница 14

• Предыдущая
• 14/48
• Следующая

Смуглое, плохо выбритое лицо под козырьком кепи казалось неглупым и жестоким. А глаза, наверное, видели собеседника насквозь, точно стеклянного. Такое у меня было подсознательное ощущение.

Монтано шагнул вперед, потому как на крыльце дальнего коттеджа возникло движение. Сначала спустился маленький человечек, тащивший инвалидное кресло. Сделанное почти целиком из алюминия, оно весило сравнительно мало. Затем объявился Рикардо Хименес, опиравшийся на костыли и ступавший с предельной осторожностью. Ему услужливо, хотя неловко, пособили сойти.

В кресло Рикардо не сел, а, ухватившись за перила, перевел дух и подождал, пока el senor generalissimo приблизится. Приблизился Люпэ быстро, с похвальной вежливостью, сопровождаемый тройкой головорезов. Широко распахнул объятия, осторожно и крепко прижал Рикардо к широкой своей груди.

Отступил, подтянулся, произнес по-испански:

- Выглядишь неизмеримо лучше, чем при последнем свидании, возле Ла-Форталесы. Как я рад увидеться вновь, дружище! Рикардо засмеялся:

- Не могу ответить подобной же учтивостью, генерал, ибо не помню, как выглядели в то время вы. Сами помните: валялся в обмороке... Но я тоже очень радуюсь встрече!

- Генерал? Какие глупости! Меня зовут Люпэ, а тебя Рикардо. Пойдем, еще многое нужно обсудить...

Монтано щелкнул пальцами, бойцы подкатили кресло, помогли Хименесу устроиться поудобней.

Новый щелчок пальцев.

Шайка неожиданно быстро кинулась к машинам и заняла места не хуже вымуштрованного мотострелкового взвода. "Ого, - подумал я, - нехудо. Учесть придется..."

Заурчали двигатели, вереница автомобилей, возглавляемая броневиком, тронулась и растаяла в ночи.

Когда я возвратился к домику и проскользнул внутрь, лампа оставалась отключенной и ни звука не слышалось. Я почувствовал известную досаду, но потом глаза чуток обвыклись и в слабых лучах луны, струившихся сквозь распахнутое окно наискосок, обозначилось белокожее стройное тело, разметавшееся на постели.

Франческа исправно дожидалась меня.

Пробудился я при лучах солнца, отнюдь не слабых. События минувшей ночи казались не вполне реальными и совсем незначащими, кроме одного.

Я испытывал странное, щемящее чувство утраты. Правда, терять предстояло чужую жену, которая сразу и честно предупредила, что связь окажется мимолетной. И все же мне сделалось грустно. Отчего, пояснить не могу. Я даже не подозревал, до этой минуты, что успел немного - или изрядно - привязаться к Франческе Диллман.

Припомнилась маленькая безжизненная фигурка, лежавшая на чикагском асфальте, славная девочка, чью память я, по сути, предал... Тьфу, чепуха! Элли лишь посмеялась бы, узнав, как я лежу в провинциальной коста-вердианской гостинице и рассуждаю касаемо посмертной верности.

Поднявшись, почистив зубы и наскоро приняв душ, я натянул джинсы, походные ботинки, револьвер затолкал за пояс, а рубаху надел навыпуск, дабы спрятать маленькую торчащую рукоять.

Франческа уже уплетала завтрак в обществе четы Патнэмов. Я легонько поклонился, услыхал невразумительное "с добрым утром" (все трое жевали), присмотрел отдаленный столик и уселся, мрачно глядя на плавательный бассейн. Прилетевшая будто на крыльях официантка записала заказ, обещалась возвратиться во мгновение ока и упорхнула.

- Предпочитаете скорбеть в одиночестве? Если нет, могу составить компанию!

Миранда Мэтсон с грохотом подвинула к себе стул и пристроилась рядом. Она казалась начисто бесформенной в зеленом спортивном костюме с короткими рукавами. То есть, это лишь поначалу можно было принять за спортивный костюм. Внимательный взгляд убедил меня: приятельница перешила списанный десантный комбинезон, обзаведясь удобной и весьма практичной одежкой для пикников и походов. Вытертое, застиранное имя прежнего владельца и номер части еще проступали на левом нагрудном кармане.

- Последняя вещь, которой мне хотелось бы заниматься нынче, - угрюмо процедил я, - это карабкаться на идиотскую усеченную пирамиду высотою в полтысячи футов!

- А сегодня такими подвигами заниматься не будем, - уведомила Миранда жизнерадостно. - Маленькая перемена в порядке действий. Осмотр начнется не в Копальке, а за пятнадцать миль отсюда.

Я насторожился.

- Другой доисторический город, Лабаль. Доктор Диллман считает, что начатки необходимых сведений лучше получить именно там, а уж после заниматься здешними раскопками. Брр-р-р! Пятнадцать миль на джипе, в эдакую жарищу!

- Да, верхом удобней. У лошади амортизаторы мягче и проходимость побольше.

- Каждому свое, - хмыкнула Миранда. - По-моему, ничего страшнее лошади свет не видывал. Всякий раз, когда нужно забираться к черту на кулички, чтобы добыть любопытные материалы, доводится взлезать в седло. Всякий раз внушаю себе: животное попалось доброе, отзывчивое, ласковое, словно теленок. И вообще, лошадь - старинный друг человека. Не помогает. Пугаюсь до полусмерти, скотина это чует и немедленно брыкается. Со всеми сопутствующими удовольствиями...

Сощурившись, Миранда уставилась на меня хитрыми голубыми глазами.

- Сукиным детям, - сказала она чуть погодя, - следует передвинуть свои древние заброшенные города немножко ближе к ныне обитаемым. Было бы неизмеримо легче для изыскателей... А в Санта-Розалии status, похоже, остается quo.[5]

- Сиречь, о герре Бультмане ни слуху, ни духу... Послушай, ты и впрямь веришь, будто начинать наше образование предпочтительнее с Лабаля? Еще накануне об этом и речи не велось.

- Да, - согласилась Миранда. - Но миссис Диллман ухитрилась раздобыть напрокат несколько джипов. Кажется, это возможно лишь сегодня, потом вездеходов не доищешься, а пятнадцать миль протопать - не шутка. Вот и едем в Лабаль.

- Ты тоже?

- Конечно. Пошатаюсь, полюбуюсь, воздухом подышу, покуда вы будете в пыли копаться...

В закусочной возник и приблизился к Франческе Диллман безвинно ею оклеветанный Рамиро Санчес. Моя ученая любовница извинилась перед Патнэмами, встала и направилась к выходу: прямая, подтянутая - воплощение деловой женщины. И это, невзирая на вульгарные джинсы, примятые, слегка припачканные... Впрочем, джинсы для того и существуют, чтобы не казаться новехонькими.

"Франческа могла бы надеть рубище паломницы или вретище кающейся грешницы - и все равно сохранять вид элегантный и слегка надменный, - подумал я не без горечи. - Но в природе наличествует доктор Арчибальд Диллман, а посему пускай доктор Франческа Рэнсом Диллман проваливает к лешему..."

Четвертью часа позже мы высыпали из бара, двинулись к основному корпусу гостиницы и обнаружили шесть поджидающих джипов. Миранду, которая нацепила соломенную шляпу величиною с круглый стол короля Артура, учтивый Санчес пригласил устраиваться в головной машине. Меня определили к Патнэмам, а Франческе, облюбовавшей сиденье рядом с Уайлдерами, предстояло замыкать наш высокоученый караван.

Путешествие предстояло неблизкое. "Миранда или не Миранда, - подумал я, - а все-таки лошадь была бы куда как предпочтительнее".

Машины тронулись.

Вереницей катя по узкой лесной тропе, мы в скором времени выехали на громадную поляну, точнее, вырубку, средь которой красовалась огромная ступенчатая пирамида. Вообразив, каково сладко взбираться на подобную верхотуру, я поежился. Пирамиду обстали чрезвычайно почтенные руины. То ли храмов, то ли дворцов - не имею понятия.

Безжалостная Франческа объявила остановку и пригласила группу взойти с нею вместе на плоскую вершину теокалли, дабы воочию узреть мельмекский жертвенник.

Я умудрился подняться к нечестивому языческому капищу и спуститься вниз, не отличившись ловкостью, зато и не слишком осрамившись. Восхождение принесло мне несколько невыразительных снимков, полдюжины царапин и крепко отпечатлевшуюся в памяти панораму бескрайних джунглей, тянувшихся до самого горизонта со всех сторон, кроме той, откуда мы прибыли.

• Предыдущая
• 14/48
• Следующая