Инквизиторы - Гамильтон Дональд - Страница 10

• Предыдущая
• 10/48
• Следующая

Странно, пока Франческа не заговорила о вероятных повреждениях Рикардо, незаметных по внешности, я даже не думал ни о чем подобном. Хотя, разумеется, в пах на допросах лупят весьма охотно, а заплечные мастера испанской школы еще и обожают подвешивать жертвы за их мужские части. На короткий срок - при обычной пытке или на долгий, когда хотят убить особо мучительным способом.

Рикардо, по всему судя, пытали обычным способом. "Вот несчастный молодчик!" - подумал я. Такого даже представителю рода Хименесов не пожелаешь.

Санта-Розалия встретила нас распростертыми объятиями, что было изрядным облегчением. На свою легенду и безукоризненно сфабрикованные - подлинные, по сути, документы: Маку доставляли бланки прямиком из тщательно охраняемых государственных заведений, где эти вещи печатают, - я мог полагаться вполне. А вот касательно беглого политического узника, явившегося в инвалидном кресле и выставившего напоказ чуть ли не половину былых увечий, возникали крепкие сомнения. Вряд ли угрюмое полицейское государство Коста-Верде пропустило бы столь броскую личность незамеченной.

Однако старый, добрый, гениальный Эдгар Аллан По в несчетный раз оказался прав: что бросается в глаза, того не замечают. Украденное письмо...

Таможенники оказались весьма любезны, милостиво решили не перетряхивать багаж и пропустили нас к дожидавшемуся близ выхода экскурсионному автобусу, который Франческа, естественно, заказала еще в Штатах, по международному проводу. Вокруг аэропорта слонялись вооруженные патрули, чуть ли не на каждом перекрестке стоял солдат при каске, винтовке и полной выкладке.

А город оказался грязным и обшарпанным донельзя. Чумазые детишки не выглядели ни сытыми, ни веселыми, а на лицах родителей застыло затравленное, опасливое выражение.

- Я предупреждала, - шепотом бросила Франческа, задержавшись в проходе у моего сиденья. - Не вздумайте фотографировать. Гид неминуемо и очень быстро донесет в SSN.

- Триумфальный марш науки продолжится беспрепятственно, - ухмыльнулся я. - Не стану подличать, не беспокойтесь.

Франческа двинулась дальше: подтянутая, деловитая, напрочь не схожая с мягкой, уступчивой особой, навестившей мою скромную обитель накануне, перед вылетом из Мехико, покуда остальные скопом ринулись любоваться на Ballet Folklorica. Она обратилась к смуглому крепышу экскурсоводу, носившему белый тропический костюм и примостившемуся близ водителя. Экскурсовод кивнул, поднял микрофон, свистнул в него, проверяя уровень громкости, начал торжественную речь:

- Меня зовут Рамиро, - возвестил он на хорошем английском языке. - Приветствую гостей, приехавших в нашу прекрасную страну, Коста-Верде, и решивших посетить ее прекрасную столицу, Санта-Розалию. Санта-Розалия располагается на высоте пятисот пятидесяти метров над уровнем моря, что составляет около тысячи восьмисот футов. Население столицы - четыреста восемьдесят тысяч человек, почти полмиллиона, - добавил Рамиро не без гордости. - Завтра я буду иметь честь повести вас в изумительный музей, построенный нашим прогрессивным правительством, чтобы сохранить исконное культурное наследие великого народа. Вы также повидаете Губернаторский дворец, новую сизалевую фабрику и многие иные учреждения, развитию которых способствует мудрая и дальновидная политика нашего руководства... Да, сеньора?

Его перебила миссис Гендерсон, любезная седовласая генеральша.

- Простите, что это за громадное здание вон там? - осведомилась Эмили. - Выглядит очень старинным!

Я перегнулся вправо, понял, о чем ведется речь. Каменная махина высилась над окружавшими ее трущобами и виднелась издалека. Серая, несокрушимая твердыня, тяжелые железные ворота, зарешеченные окна.

Смуглый гид на мгновение смутился, но тотчас овладел собою и отвечал без запинки:

- Сеньора, это Mision Santa Rosalia, построенная в тысяча шестьсот пятьдесят третьем году орденом иезуитов. Как видите, строили на совесть: обитель одновременно служила и крепостью, о чем и говорит само ее название, Ла-Форталеса. Во времена войн и пиратских набегов окрестные обитатели спешили сюда, чтобы найти убежище в надежных стенах. Когда-то миссию окружала захудалая деревушка, но теперь она стоит в центре процветающего и многолюдного города. Внутри находится весьма любопытная часовня, однако осмотреть ее не дозволят, ибо здание служит ныне важным правительственным учреждением.

Важное правительственное учреждение... Даже отсюда мне почудилась тюремная вонь и померещился звериный вой узников, истязуемых следователями. Важное учреждение. Очень важное!

- По левую сторону, - бойко продолжил Рамиро, - видны нефтеперегонные заводы государственной компании "Петроверде". Коста-Верде изобилует полезными ископаемыми, ее нефтяные залежи почти неисчерпаемы, и дальновидная политика его превосходительства президента Раэля...

Автобус повернул в лабиринт узеньких улочек, запетлял и, наконец, притормозил у входа в гостиницу. Мне настало время катить коляску Рикардо.

- Спасибо, Сэм, - вежливо сказал Хименес, очутившись подле своего номера на третьем этаже. Он огляделся.

- Чемодан уже принесли. Молодцы! Давайте выпьем вместе по стаканчику.

Выдержав короткую паузу, прибавил:

- Обоим не повредит, верно, amigo? Я изучил его лицо, потом неспешно произнес:

- Лучшее предложение, услышанное за последние несколько дней.

- Пожалуйста, если не трудно, внесите мои пожитки, - попросил "Андерсон", орудуя ключом. - В чемодане завалялась бутылка "Бурбона", в рубашку завернута. Наберите на цифровом замке сплошные нули - крышка и откроется.

- Дерни за веревочку!.. - ухмыльнулся я и полминуты спустя поставил на столик впечатляющий стеклянный сосуд, снабженный красочной этикеткой.

- Разливайте отраву сами, сеньор Хелм, - предложил спутник, невозмутимо уставившись мне в глаза. Я осклабился.

- Конечно, сеньор Хименес. Только давайте вящей безопасности ради придерживаться условных имен. А то и на людях оплошать недолго... Давно догадались? Пожав плечами, Рикардо сказал:

- В хьюстонском аэропорту. Высокий худой мужчина, прилично стреляет - я слыхал историю об El Fuerte раз пятьсот, - маскируется под журнального фотографа, ходит, обвешанный камерами и экспонометрами. Работает на правительство Соединенных Штатов. Недавно потерял подругу, которую убили моя безмозглая сестрица и мой идиот братец. То ли по приказу папеньки, то ли по собственному почину... Вдобавок, отец описывал вашу внешность во всех подробностях. Не уставал восхищаться великим заезжим диверсантом. - Рикардо вяло улыбнулся. - Думал, вы сразу меня выдадите, мистер Хелм. Отчего не выдали?

- На таможне? С какой стати? Вы передо мною ничем не провинились - по крайности, пока. Вас даже в Чикаго не было, когда случилось... несчастье.

- Получается, присутствие Мэтта Хелма в группе археологов-любителей нужно считать чистейшим совпадением?

- Конечно. Двое людей решили проникнуть в Коста-Верде потихоньку, не привлекая излишнего внимания. Способ к этому наличествовал единственный. Вот оба человека и заинтересовались индейскими древностями. Кажется, вполне объяснимо. Я перевел дух.

- Но кто, собственно, верховодит грядущей революцией? Уж никак не полковник, окопавшийся в Соединенных Штатах. И, простите, не вы, прикованный к инвалидному креслу.

Ничуть не обидевшись, Рикардо промолвил с виноватыми нотками в голосе:

- Я уважаю отца, но его армейские замашки устарели.

- Ну, знаете ли... Судя по количеству мундиров и винтовок на улицах, без армейских замашек, даже изрядно обветшалых, вам не обойтись, если решили Раэля сбросить.

- Понимаете, войска отнюдь не пылают любовью к Армандо Раэлю. Особенно теперь, когда Хименес намерен возвратиться... Не сомневайтесь, отец опытный командир и сумел бы помочь нам и словом, и делом. Он был великим бойцом, Сэм, а вот президентом оказался препаршивым. В точности, как ваш генерал Грант... Но армия любила его, а к тому же множество штатских начали ценить Хименеса, изведав правление Раэля. Поэтому я и возвратился. Хименес, первенец великого Гектора Хименеса, покушавшийся на тирана, страдавший в застенках, заплативший за дерзость и храбрость непомерную цену и вновь готовый сражаться! Да, конечно, из человека, не способного толком стоять на ногах, воин скверный. Однако я сделаюсь в некотором роде знаменем, хоругвью освободительной борьбы. И, быть может, помогу народу Коста-Верде победить.

• Предыдущая
• 10/48
• Следующая