Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога (СИ) - Маслова Ника - Страница 1

Глава 1. Хрустальный шар

— Самое страшное, что может случиться в жизни женщины — потеря ребёнка. Эти гады этим пользуются, Лина. Знают, на что давить, мерзавцы! Работают, как по учебнику — тумана нагонят, наобещают всякого, и ты к ним снова с деньгами бежишь. Ну как же ты не понимаешь! Не знают они ничего, не могут знать! Тупо разводят на деньги, ещё и сердце рвут своим враньём. Продолжишь к ним ходить — останешься без всего, ещё и в психушку попадёшь. Лина, ну, Линочка, ну пожалуйста. Да остановись ты уже!

Лифт не работал, и нам пришлось подниматься пешком на девятый этаж. Это непросто для двух не самых молодых, не самых здоровых и спортивных женщин. Сердце уже на четвёртом начало выпрыгивать из груди, к шестому — мушки закружились перед глазами.

Мне сорок один, но когда в спортзал заглядываешь раз в пятилетку, а на работе не вылезаешь из-за стола, квест с девятиэтажкой со сломанным лифтом позволяет на все сто прочувствовать, как далеко ушла молодость, и как близка старость.

Ещё на втором этаже Наташа завела любимую шарманку, и я обогнала её на два пролёта. Затем мы пошли вровень, а на седьмом у меня воздух закончился. Стояла, держась за перила, слушала это всё под гул крови в ушах. Голову запрокинула, пытаясь удержать слёзы, а Ната всё своё, как всегда.

— Это просто обман! Линочка, ну хватит уже. Эти мошенницы тебе ни в чём не помогут, Анжелочку твою не найдут.

Хорошая у меня подруга. Остальные, когда беда с Анжелой случилась, отвалились, а Ната осталась. Возится вот со мной, пытается вразумить.

Она ведь права. Сколько бабок, гадалок и дипломированных, тьфу, ведьм я уже обошла. Официально моего ангелочка уже полтора года ищут. И неофициально — и волонтёры, и те, кто за поиски получают оплату. Результат у всех нулевой.

Гадалки — последнее средство. Дальше только смириться, что никогда уже дочь не увижу.

Ната остановилась рядом со мной. Обняла, и я, как дура, разревелась у неё на груди.

— Пойдём вниз, — предложила она, когда я успокоилась.

До квартиры потомственной гадалки Анжелики осталось два этажа. До выхода из убитой девятиэтажки — семь, но вниз. Наверх идти тяжелей на порядок, и не из-за двух десятков ступеней.

— В последний раз через это пройду. Лучше ещё одних детективов найму. А сейчас...

У меня всё ещё подбородок дрожал, и я вновь взялась за платок.

— В последний раз, — повторила я, не глядя на Нату.

Не глупее её. Понимала отлично, что шанс встретить настоящего одарённого среди шлака обманщиков исчезающе мал.

— Обещаешь?

— Дочкой клянусь.

//Нажимайте на кнопку ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ, сегодня я публикую несколько эпизодов и визуалы//

Мы позвонили в обшарпанную деревянную дверь, открыла молодая красавица в цветастом платье. Пригласила в комнату.

У неё однушка, далеко идти не пришлось. Мы с Натой сели возле круглого стола, накрытого дешёвенькой скатертью. Напротив старая советская ещё стенка, за нами — односпальная кровать и ковёр на стене. Дневной свет с трудом пробивался через плотные тёмные шторы. Горели свечи, перед нами стоял хрустальный шар на подставке. По виду — ненастоящий, а как на Новый год продают. Взболтаешь его, а там хлопья, как снег.

Театральное представление в исполнении Анжелики тоже вышло дешёвеньким. Она и дочку мою увидела, и что у неё уже родился малыш. И что рядом с ней прекрасный мужчина — любящий, заботливый, очень богатый и важный. Что дочь моя ходит в шёлковых платьях, как новогодняя ёлка, увешана драгоценностями, и на голове у неё золотая корона. И все ей кланяются чуть ли не в ноги, а муж носит на руках. И всё в жизни моей дочери шоколадно, одно только плохо — она страшно скучает по мне.

— А что же этот любящий муж-миллионер даже на дешёвенький телефон для моей девочки разориться не может?

Гадалка поводила над шаром руками.

— У них там нет телефонов.

— Вы это серьёзно? — возмутилась Ната.

А мне стало смешно. Больно и так обидно, что меня тут за дуру держат. Гады они все, что старые, что молодые. Сволочи, наживающиеся на чужой беде — Ната права.

— Придумали бы что-то получше, честное слово. — Я встала.

— Что вижу, то говорю. — Гадалка поджала губы, вздёрнула подбородок, глаза заблестели. — Я не вру. Могу и ваше будущее рассказать, хотя вы и не просили.

— Давай.

Я снова села. Достала кошелёк и выложила на стол ещё одну купюру.

— Совсем скоро, недели ещё не пройдёт, вы встретитесь с дочерью, увидите и её малыша, и мужа. А потом, недели через две или даже раньше встретите человека, который станет вашим мужем. И будете вы жить с ним очень хорошо. У вас с ним мальчик родится.

Хотела посмеяться, а слёзы брызнули из глаз. Из глубин души полезло такое, аж руки затряслись.

— Ну что ж ты за дрянь! — Не выдержала, вскочила на ноги. — Анжела мой единственный ребёнок. Другого не будет, я родить не могу. Я замуж потому не выходила, что мне мужику нечего дать.

А эта мерзавка смотрит на меня большими глазами, нос вздёрнула — гонору в ней, будто она тут не сказки из воздуха сочиняет.

— Я правду говорю, сами увидите!

Схватила хрустальный шар. Голову бы им этой гадине проломила, да Ната не дала. И всё же я отомстила — запулила шаром в стену. Красиво б было, если б осколки разлетелись фонтаном. Но пластмассовый шар всего лишь треснул, и жидкость вытекла на старый ковёр.

Не глядя на причитающую над своим сокровищем гадалку, выгребла из кошелька остатки денег, бросила на пол. Гулять, так гулять. Рубить концы, так чтобы связать назад ни сил, ни желания не осталось.

— Купи себе что-нибудь подороже. А то тут ненастоящее всё.

Выходя, дверью так хлопнула, что в ушах загудело.

— Стало легче? — спросила Ната, заглядывая в глаза.

— Немного. И ты права, хватит уже этого цирка. — Плюнула лживой гадине на порог и ушла с мыслью больше никогда сюда не возвращаться.

...Чтобы спустя три дня вновь постучаться в обшарпанную деревянную дверь.

— Я отослала всю информацию о моей Анжеле на указанную на вашем сайте электронную почту. Посмотрите, пожалуйста, пришло ли письмо, и читаются ли фотографии... Большое спасибо. Если будут вопросы или какая-либо информация, пишите мне и звоните в любое время... Я сделала пожертвование в ваш фонд... Не нужно благодарностей, ваша работа безумно важна... Я так надеюсь, что Анжела найдётся. Она пропала в июле прошлого года, а уже декабрь, и ничего... Да, я всё понимаю. И всё равно очень надеюсь увидеть её.

После таких разговоров меня всегда разводит на слёзы. Губы дрожат, сердце колотится — в общем, весь набор истерички, и капли фенобарбитала на ночь, чтобы хоть ненадолго уснуть.

А ещё я всегда пересматриваю фотографии. От самых ранних, где мой ангелочек — ещё совсем кроха, до последних, с выпуском из института и гордо поднятым красным дипломом. Самая последняя — с её первой и единственной работы. Она там в строгом костюме при галстуке, за компьютером, и стол завален папками — красавица, глаз не отвести.

Иногда в голову лезет: это я виновата. То есть её красота. Другой причины похищать её нет. Выкуп никто не просил, да и какие деньги требовать с матери-одиночки без собственной квартиры, хороших связей, богатой семьи?

Когда я думаю, что с моей девочкой могли сделать — это адская боль. Неизвестность и постоянный страх за неё невыносимы. Тут и к гадалкам пойдёшь, и к кому угодно, лишь бы заглушить этот ужас хоть какой-то надеждой.

За последние полтора года я похудела на двенадцать килограмм. Стала, как в молодости, стройняшкой. Джинсы натянула, которые уже лет двадцать валялись в шкафу. Некоторым бывшим подругам хватило ума спрашивать рецепт похудания.

«Как же у тебя так получилось? Мы тоже хотим!» — «Ночей не спала, жрать не могла!»