Убийце — Гонкуровская премия - Гамарра Пьер - Страница 2

• Предыдущая
• 2/30
• Следующая

— Какой-то Поль Дубуа. Теперь вы меня лучше слышите?

— Да. Что-то было с телефоном. Кто он такой, этот Дюбуа?

— Дубуа, не ю после д, а у. Повторяю, после д — у.

— Какое это имеет значение! Итак, вы берете подробное интервью, идёт? А фотографии есть?

— Конечно, нет. Об этом я вам и толкую. И фотографии и интервью отпадают.

— Почему?

— Потому что нет автора.

— А где же он?

— Никто ничего не знает. Никто!

— Послушайте, дорогой д'Аржан, вы понимаете, какую чушь вы порете? Некий господин, чьё имя никогда и не слышали в литературном мире, отхватывает себе Гонкуровскую премию и не появляется в день торжества. Да над вами посмеялись!

— Уверяю вас, что я информирован лучше, чем кто-либо.

— Вот так история!

— Да, история поразительная.

— Ну хорошо, он где-то задержался, занят или болен?

— Никто ничего не знает.

— Он уехал за границу?

— Я же вам говорю, никто ничего не знает.

— И не знают адреса?

— Да… То есть нет. Этот субъект прислал письмо председателю жюри, дав ему парижский адрес. Но адрес вымышлен. Уже наведены справки. Одним словом, ничего не известно. Поль Дубуа не явился.

— Так. Надо ещё подождать немного.

— А мы и ждём. Радио уже передало о присуждении премии. Посмотрим, что будет.

— Странно, очень странно. Представить роман на Гонкуровскую премию, а потом даже не поинтересоваться его судьбой! А что это за роман? Как он там называется, вы мне только что говорили? — Молчание Гарпократа. — Молчание Гарпо… Ну да… Вы его прочли?

— Нет. В этом-то вся загвоздка. Мне кажется, что премия присуждалась не рукописи…

— Слушаю. Что? Повторите. Опять кто-то мешает!

— Алло, а теперь слышите?

— Да. Так вы говорили мне что-то о рукописи?

— Совершенно верно. Каждый из членов жюри получил по экземпляру Молчания Гарпократа. Роман отпечатан на машинке и подписан Полем Дубуа. Вот и все сведения об этом Дубуа с у после д.

— Так. А письмо председателю?

— Ничего интересного. Письмо как письмо. Там ничего не выудишь. К тому же, я вам говорил, адрес вымышлен. Да, положение членов жюри незавидное. Председатель сам не свой, журналисты начинают зубоскалить. Уже придумали заголовки для вечерних выпусков: Лауреат — господин Загадка, Жюри разыскивает лауреата…

Все это очень странно…

— Слушайте, д'Аржан, постарайтесь все же раздобыть какие-нибудь подробности. А это Молчание Гарпократа — что за штука?

— Роман.

— Это ясно, но кто такой Гарпократ?

— Ну, как вам сказать… Греческий бог…

— Ну конечно, я уже совсем обалдел.

— Бог молчания.

— Да, да.

— Роман превосходит все, что только можно вообразить. Говорят, это совершенно выдающаяся вещь. Он произвёл потрясающее впечатление на жюри. Знаете, ведь премия была предрешена. Вернее, было два кандидата: Жюль Воллар за Пейзажи без солнца и Арманда Раймон с её Праведницами…

— Знаю: Праведницы в самом деле… Довольно такая… книга… А?

— Пожалуй. Но все же Воллар котировался выше. Честно-то говоря, Праведницы — не роман… Одним словом, вдруг, в самый последний момент, всплыло имя Дубуа.

Кто-то сказал: Ради гения можно поступиться любыми правилами. А мы имеем дело именно с гением… — Ладно. Слушайте, нечего впадать в панику. Лично мне кажется, что этот самый гений с минуты на минуту явится. Если не сам, то какой— нибудь его друг или родственник. И сразу все прояснится: Дубуа был болен или его задержали, мало ли что…

— А неверный адрес?

— Все гении рассеянны… Алло. Значит, ждите, добывайте материал. Мы дадим хорошую подборку со сногсшибательным началом на первой полосе, тиснем портрет и…

— Если он у нас будет…

— Ну ясно. Да, а сам роман? Вы его читали?

— Где я мог взять его?..

— Ну, старина, выкручивайтесь как хотите, но нам нужно содержание книги, какой-нибудь отрывок… Попросите Морелли, Андрэ Морелли, члена жюри, он друг нашей семьи. Да вы и сами его знаете. Пусть он вам даст эту злосчастную рукопись. Как хотите, но вы должны хотя бы пролистать её.

— Сейчас жюри проводит закрытое заседание…

— Где?

— Все там же, на площади Гайон, в ресторане Друан…

— Хорошо. Сидите там и соберите для нас хорошенький материальчик. Я полагаюсь на вас…

— Сделаю все возможное… ….

На город спускался вечер. Холодный, промозглый ноябрьский вечер. В такую погоду мечтаешь о камине, о тарелке горячего супа.

Убийца сидел у радиоприёмника. Только что кончился концерт лёгкой музыки, начали передавать последние известия. Низкий ровный голос диктора вкрадчиво проникал в квартиру. После отчёта о парламентских дебатах он перешёл к хронике.

— Париж. Сегодня, следуя установленной традиции, в ресторане Друан на площади Гайон состоялось заседание жюри Гонкуровской академии… (Убийца подумал: Маленькая, серая площадь с налётом провинциализма…) Диктор продолжал:

— Премия присуждена мосье Полю Дубуа за роман Молчание Гарпократа. Несколько голосов получили также мосье Жюль Воллар, автор Пейзажей без солнца, и мадам Арманда Раймон за роман Праведницы. Председатель жюри в беседе с нами заявил: Мосье Поль Дубуа, автор романа Молчание Гарпократа, удостоенного Гонкуровской премии, не присутствовал при объявлении решения жюри. Жюри просит его срочно явиться или прислать сведения о своём местопребывании… Далее низкий голос рассказал о наводнении в Тунисе. Женский голос, сменивший мужской, сообщил, что наконец удалось раскрыть загадочное дело об отравлении в Гренобле, где жена одного колбасника и её сестра умерли при подозрительных обстоятельствах. Все оказалось очень просто. Преступление совершил колбасник, он подсыпал мышьяку.

Затем довольно неприятно грассирующий диктор прочитал результаты бегов. Немного погодя Убийца выключил радио. …

Главный редактор Пари-Нувель Макс Бари около восьми часов вечера, выходя из своего кабинета, столкнулся с репортёром Жозэ Робеном. Репортёр только что вернулся из Гренобля, куда он ездил по делу колбасника-отравителя. По правде говоря, в этом деле не было ничего загадочного и первые же подозрения полиции очень скоро подтвердились. Колбасник подсыпал мышьяк в утренний кофе своей жене и золовке. Он сразу же во всем признался.

Жозэ Робен ограничился несколькими короткими отчётами о следствии. Все прояснилось настолько быстро, что он даже особенно не вникал в суть дела.

— Ах, это вы, Робен! — воскликнул редактор. — А я как раз подумал о вас…

Прямо из Гренобля?

— Да… Добрый вечер.

Они обменялись рукопожатиями.

— Вы уже знаете? — спросил Бари. — Читали последние сообщения?

— Нет. Я только приехал и ещё не видел вечерних газет.

— Зайдите… Я вам расскажу в двух словах. Это по поводу Гонкуровской премии.

— Разрешите? — спросил Жозэ.

Он уселся в кожаное кресаю и закурил сигарету.

— Устали? — спросил Бари.

— Да, немножко.

— Дело в Гренобле оказалось пустячным?

— Да, не фонтан. Так вы начали о Гонкуровской премии. Кто же счастливчик?

Называли Воллара…

— Ну вот, слушайте. Возможно, вы этим и займётесь. Все очень просто: лауреата вообще нет.

— Как так нет?

— Вот так. Премию присудили. Один из романов получил большинство голосов, а лауреат не явился.

— Но ещё есть время.

— Конечно. И все-таки случай весьма необычный.

Бари порылся в бумагах, которыми был завален его стол.

— Куда же я сунул вечерние газеты? Ага, вот они. Смотрите, какие заголовки: Мосье Икс получил Гонкуровскую премию. Требуется автор. Молчание Гарпократа и молчание лауреата. Кто же удостоен Гонкуровской премии? Гонкуровская премия повисла в воздухе.

Жозэ Робен взял газеты и с невозмутимым видом принялся читать их. Его круглая кудрявая голова с золотистыми волосами прилежно склонилась над свежими, пахнущими краской полосами. Время от времени он удивлённо поднимал брови, и его голубые фаянсовые глаза выражали весёлое недоумение.

• Предыдущая
• 2/30
• Следующая