Фрайдэй - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 86

• Предыдущая
• 86/93
• Следующая

Он, может быть, даже поверит в это.

Он почти наверняка знает, что ты не «мисс Богатая Сучка», и ему, возможно, сказали, что ты нанялась суррогатной матерью (наверное, ему не сказали, что это для правящей семьи — хотя он мог догадаться) и он просто подумает, что ты пытаешься нарушить законный и честный контракт. Фрайдэй, у тебя нет ни одного письменного слова, которое хотя бы намеком могло подтвердить, что тебя надули.

Не надейся на помощь капитана, Фрайдэй; ты можешь полагаться только на себя.

Оставалось только три дня до нашего запланированного прибытия на Ботани Бей, когда произошли хоть какие-то перемены. Я много размышляла, но в основном впустую — бесполезные и глупые фантазии о том, что я стану делать, если не смогу сбежать с корабля на Ботани Бей. Например: «Вы слышали, что я сказала, капитан! Я запираюсь в каюте и буду так сидеть, пока мы не улетим с Релма. Если вы прикажете взломать дверь, чтобы передать меня в руки офицера дворцовой стражи, я не смогу остановить вас, но вы найдете только труп».

(Просто глупо. Чтобы перехитрить меня, достаточно будет пустить по воздуховодам снотворный газ.)

Или… «Капитан, вы когда-нибудь видели аборт при помощи вязальной спицы? Я вас приглашаю посмотреть; как я понимаю, это будет довольно кровавое зрелище».

(Еще глупее. Я могу говорить об аборте, но сделать его не смогу. И хотя эта бородавка внутри меня не была мне родственницей, тем не менее она была моей гостьей и она ни в чем не провинилась.)

Я пыталась не тратить зря время на эти бесполезные мысли, а сконцентрироваться на устройстве побега, продолжая вести себя так, будто ничего не произошло. Когда контора казначея объявила, что пора записываться на экскурсии на Ботани Бей, я явилась туда одной из первых, выяснила, какие экскурсии нам предлагают, назадавала им вопросов, взяла себе в каюту разные брошюры и записалась на все лучшие и самые дорогие поездки, заплатив за них наличными.

Тем вечером за обедом я поболтала с капитаном о выбранных мной экскурсиях, узнала его мнение о каждой из них, пожаловалась, что моего имени не оказалось в списке пассажиров на Аутпост и попросила его в этот раз проследить лично — как будто у капитана гигантского лайнера нет больше дел, кроме как быть на посылках у мисс Богатой Сучки. Я не заметила, чтобы выражение его лица хоть на секунду изменилось — и он не сказал мне, что я не могу лететь на планету. Но он, может быть, погряз в грехе так же, как и я; а я научилась обманывать с невозмутимым лицом задолго до того, как покинула ясли.

В тот вечер (по корабельному времени) я оказалась в «Черной дыре» вместе со своими первыми тремя кавалерами: доктором Джерри Мэдсеном, Хайме «Джимми» Лопесом и Томом Уделлом. Том — первый помощник суперкарго, и я никогда не знала точно, что это такое. Я знала только, что у него было на одну нашивку больше, чем у остальных двоих. В самый мой первый вечер на борту Джимми сказал мне, на полном серьезе, что Том — главный уборщик.

Том не отрицал. Он ответил:

— Ты забыл еще «носильщик».

В тот вечер, меньше чем за трое суток до прилета на Ботани Бей, я узнала о части обязанностей Тома. Правая посадочная капсула заполнялась грузами для Ботани Бей. — Левую капсулу мы загрузили на Стебле, — сказал он мне. — Но правую капсулу мы загружали для Аутпоста. Чтобы справиться с Ботани Бей, нам понадобятся они обе, поэтому нам надо переместить наш груз. — Он улыбнулся. — Придется попотеть.

— Тебе это полезно, Томми; ты начинаешь толстеть.

— На себя посмотри, Хайме.

Я спросила, как они загружают капсулу. — Этот воздушный шлюз, по-моему, очень маленький.

— Мы не перемещаем грузы через него. Хочешь посмотреть, как мы это делаем?

И я договорилась встретиться с ним следующим утром. И выяснила многое.

Трюмы «Форварда» настолько гигантские, что в них развивается, скорее, не клаустрофобия, а агорафобия. Но даже трюмы посадочных капсул огромны. Некоторые из перевозимых грузов тоже огромны, особенно машины и механизмы. На Ботани Бей везли турбогенератор «Вестингауз» — огромный, как дом. Я спросила Тома, как же они могут передвинуть такое?

Он улыбнулся. — При помощи черной магии. — Четыре грузчика обвязали генератор металлической сетью и прикрепили к ней металлический ящик размером с чемодан. Том осмотрел все и сказал:

— Ладно, запускайте.

Главный из четверых, человек с пультом, щелкнул переключателем… и это металлическое чудовище дрогнуло и слегка приподнялось. Переносное антигравитационное устройство, не очень отличающееся от встраиваемого в машины, но не заключенное в оболочку…

Со всеми предосторожностями, вручную, пользуясь канатами и шестами, они протащили генератор через огромную дверь в трюм посадочной капсулы. Том отметил, что, хотя этот монстр и висит в воздухе, освобожденный от искусственной гравитации корабля, он, как и раньше, ужасно массивен и может раздавить человека так же легко, как человек может раздавить насекомое. — Они зависят от действий своих напарников, и им приходится доверять друг другу. Я ответственное лицо, но покойнику будет все равно, возьму я ответственность на себя или нет; они должны заботиться друг о друге.

А на самом деле, по его словам, он отвечал за то, чтобы каждая вещь была обязательно размещена строго по плану и была прочно закреплена на месте, а также чтобы большие двери грузовых люков с обеих сторон были на самом деле герметично закрыты после того, как их открывали.

Том провел меня через отсеки для пассажиров-мигрантов. — Для Ботани Бей у нас колонистов больше всего. Когда мы оттуда улетим, третий класс будет почти пустой.

— Они все австралийцы? — спросила я.

— О, нет. Многие из них действительно австралийцы, но примерно третья часть — нет. Но у них есть одно общее: все они хорошо говорят по-английски. Это единственная колония с языковыми требованиями. Они хотят быть уверенными, что вся их планета говорит на одном языке.

— Я что-то об этом слышала. А зачем это им?

— Они считают, что при этом уменьшается вероятность возникновения войн. Может быть, и так… но самыми кровавыми войнами в истории были братоубийственные войны. Без всяких языковых проблем.

У меня не было своего мнения, поэтому я не стала это комментировать. Мы вышли из капсулы через пассажирский шлюз, и Том запер его за нами. Потом я вспомнила, что оставила там шарф. — Том, ты его не видел? Я помню, что в отсеке для мигрантов он был на мне.

— Нет, но мы его найдем. — Он повернулся и отпер дверь шлюза.

Шарф был там, где я его уронила — между двумя креслами в отсеке для мигрантов. Я обернула его вокруг шеи Тома, притянула его лицо к своему и поблагодарила его, и позволила моей благодарности быть настолько глубокой, насколько ему этого хотелось — довольно глубокой, но не очень, потому что он был еще на дежурстве.

Он заслуживал моей благодарности. Та дверь отпиралась цифровым кодом; теперь я могла открыть ее.

Когда я вернулась с осмотра грузовых трюмов и посадочной капсулы, было уже почти время ленча. Шизуко, как обычно, была чем-то занята (ухаживание за одно женщиной не может занимать у другой все время).

Я сказала ей:

— Я не хочу идти в столовую. Я быстро вымоюсь, надену халат и поем здесь.

— Что хочет мисс? Я сделаю заказ.

— Закажи для нас двоих.

— Для меня?

— Для тебя. Я не хочу есть одна. Мне просто не хочется одеваться и идти в столовую. Не надо спорить; набери заказ. — Я направилась в ванную.

Я услышала, как она начала делать заказ, но к моменту, когда я выключила душ, она стояла наготове с большим пушистым полотенцем, обвернувшись полотенцем поменьше, как настоящая банщица. Когда я стала сухой, и она одевала на меня халат, зазвенел кухонный лифт. Пока она открывала дверцы лифта, я оттащила маленький столик в угол, в котором я разговаривала с Питом-Маком. Шизуко подняла брови, но спорить не стала; она начал расставлять на нем ленч. Я запросила на терминале музыку и снова выбрала запись с громким пением, классический рок.

• Предыдущая
• 86/93
• Следующая