Звездный десант [= Звездные рейнджеры; Звездная пехота; Космический десант; Солдаты космоса] - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 9

• Предыдущая
• 9/72
• Следующая

— Карл вовсе не бездарный человек!

— Карл? Конечно, он хороший парень… только слегка без царя в голове. — Отец пожал плечами и улыбнулся: — Сынок, я хотел приберечь кое-что в качестве сюрприза — как подарок к окончанию школы. Но сейчас решил открыть секрет, и, быть может, он поможет тебе поскорее выкинуть всю эту чепуху из головы. Я не хочу, чтобы ты думал, что я боюсь какого бы то ни было твоего решения. Я слишком доверяю твоему здравому смыслу, хотя ты и молод. Но ты сейчас в сомнении, в тревоге. Я знаю — мой подарок поможет прочистить тебе мозги. Ну, угадай, что это?

— Ну, не знаю…

Он ухмыльнулся:

— Туристическая поездка на Марс.

Наверное, у меня был дурацкий вид.

— Господи, папа, но я и не думал…

— Я хотел, чтобы мой сюрприз тебя удивил, так оно и вышло. Я знаю, мальчишки сходят с ума от таких путешествий. И для тебя сейчас такое путешествие как раз необходимо. Побудешь один в необычной обстановке.

Иногда это очень полезно. Тем более, когда ты по-настоящему включишься в нашу работу, тебе будет трудно выкроить даже несколько дней, чтобы слетать на Луну.

Он взял газету.

— И не надо меня благодарить. Можешь заняться своими делами — мне надо еще немного поработать.

Я вышел из комнаты. Отец считал, что все уже уладил… да и я как-то успокоился: мне тоже казалось, что все решено. Марс! И меня никто не будет опекать, буду делать что захочу! Но я не сказал о поездке Карлу. У меня было противное чувство: вдруг он решит, будто меня просто купили. Что ж, может, так оно и было. Карлу я просто сказал, что отец смотрит на службу в армии не так, как я.

— Еще бы, — ответил он. — Мой тоже. Но это моя судьба.

Я все раздумывал, пока шли последние занятия по истории и нравственной философии. Эти предметы отличались от других тем, что каждый обязан был принимать участие в занятиях, но экзаменов не было. И мистер Дюбуа, похоже, не особенно заботился о том, чтобы мы отчитывались о своих знаниях. Иногда он, правда, тыкал пальцем левой руки (он никогда не утруждал себя запоминанием имен) и задавал короткий вопрос. Но если не получал ответа, это ничего не меняло.

На самом последнем уроке, правда, мне показалось, он все-таки решил исподволь узнать, что же мы усвоили. Одна из девчонок вдруг с вызовом заявила:

— А моя мама говорит, что насилие никогда не может ничего создать.

— Да? — Дюбуа холодно посмотрел на нее. — А я уверен, что отцы известного тебе города Карфагена были бы очень удивлены, узнав об этом.

Почему к ним не обратилась твоя мать? Или ты сама?

Они цепляли друг друга уже давно: девчонка не считала нужным лебезить или опасаться Дюбуа, ведь экзаменов по его курсу не было. Она и сейчас не скрывала раздражения:

— Все пытаетесь посмеяться надо мной! Всем известно, что Карфаген был разрушен!

— Мне казалось, что ты этого не знаешь, — сказал Дюбуа без всякого намека на улыбку. — Но раз ты в курсе дела, может, тогда ответишь: что иное, как не насилие, навсегда определило их судьбу? И вообще я не собирался смеяться лично над тобой. Я против своей воли начинаю презирать беззастенчиво глупые идеи и принципы — тут уж ничего не могу поделать.

Всякому, кто исповедует исторически не обоснованную и аморальную концепцию насчет того, что «насилие не в состоянии ничего создать», я посоветовал бы подискутировать с духами Наполеона Бонапарта и герцога Веллингтона.

Насилие, откровенная сила, в истории человечества решило гораздо больше вопросов, чем какой-либо другой фактор, и противоположное мнение не имеет права даже называться концепцией. Глупцы, забывающие эту главную правду в истории человечества, всегда платят или, во всяком случае, платили за это недомыслие своей жизнью и свободой… Еще один год, еще один класс отучился — и еще одно поражение. В ребенка еще можно заложить какие-то знания, но научить думать взрослого человека, видимо, невозможно.

Вдруг он ткнул пальцем в меня:

— Ты. Какая разница в области морали, если она вообще есть, лежит между воином и гражданским человеком?

— Разница, — сказал я, лихорадочно соображая, — разница в сфере гражданских обязанностей, гражданского долга. Воин, солдат, принимает личную ответственность за безопасность того политического объединения, членом которого состоит и ради защиты которого он при необходимости должен пожертвовать своей жизнью. Гражданский человек этого делать не обязан.

— Почти слово в слово по учебнику, — сказал Дюбуа, как всегда пренебрежительно. — Но ты хоть понимаешь, что сейчас сказал? Ты веришь в это?

— …Я не знаю. сэр…

— Конечно, не знаешь! Я вообще сомневаюсь, что кто-либо из вас способен вспомнить о своем «гражданском долге» даже в самых экстремальных обстоятельствах.

Он посмотрел на часы:

— Ну вот наконец и все. Последнее «прости». Кто знает, может быть, мы с кем-нибудь еще увидимся в менее удручающей обстановке. Свободны.

Через три дня нам вручили дипломы об окончании школы, еще через три мы отпраздновали мой день рождения, а через неделю — Карла. И все это время я так не и смог ему признаться, что передумал Идти в армию. Я был абсолютно уверен, что он и так все понимает, и мы этого вопроса просто не касались наверное, оба чувствовали какую-то неловкость. А через день после его дня рождения я отправился провожать Карла к пункту вербовки. По пути к Федеральному Центру мы столкнулись с Карменситой Ибаннес, нашей одноклассницей, заставлявшей любого испытывать удовольствие от того факта, что он принадлежит к расе, разделенной на два пола. Кармен не была моей девчонкой. Она вообще была ничьей: никогда не назначала два свидания подряд одному и тому же парню и ко всем нам относилась одинаково приветливо. Мне иногда казалось, что она не видит между нами разницы. Но знаком я с ней был довольно близко, поскольку она часто пользовалась нашим бассейном — он был точно таких размеров, какие установлены для соревнований на олимпиадах. Она приходила то с одним приятелем, то с другим, иногда одна, чему радовалась моя мама. Мама считала, что Кармен должна оказывать на меня хорошее влияние. Что ж, возможно, мама была права.

Она заметила нас, подождала, пока мы ее догоним, и улыбнулась:

• Предыдущая
• 9/72
• Следующая