Самое Тихое Время Города - Кинн Екатерина - Страница 46

Игорь сел, выбравшись из мешка. Опять пробрало жаром.

Нет, не будет так. Не должно быть. Ну не должно, неправильно это. Не выйдет! Не так легко выкорчевать память. Не так легко и перевернуть архетип на Той Стороне. Да и никто не будет стоять, сложив лапки, и ждать. И если кто-то стоит за всем этим, то найти кто и почему…

Портос. Этот тип, псевдокапитан, назвал его Портосом. Это мог знать только кто-то из их школьной компании. И что это значит? Что кого-то туда затащили против воли и все вытрясли? Или кто-то из «мушкетеров» добровольно пошел к ним?

Проверить. Надо проверить, обзвонить, боже, столько лет, уже и стыдно как-то будет… А как будет стыдно, если подозрение окажется пустым!

…А все-таки здорово, что Та Сторона – есть!

Есть за что драться. Эх, Портос, «дерусь потому, что дерусь»…

Долго он ворочался или нет, но уснул в конце концов.

…Он стоял на улице города. Город был и знакомой реальной Москвой, и в то же время Игорь не узнавал улиц, и все равно это была Москва. И еще это был город всех городов. Он знал, что может попасть в любой Город по обе Стороны. Это был Город.

И еще он знал, что все люди Города чего-то ждут. События, которое неотвратимо и которое будет концом чего-то и началом. И что страшнее – никто не знал. Все доживали последние моменты, занимаясь обычными делами, чтобы не сойти с ума от ужаса ожидания.

И над Городом медленно-медленно поднялось что-то – он не понял что. Может, это молча вставала, закрывая половину горизонта, гигантская волна, может, медленно расцветала вспышка ядерного взрыва, опережая грохот. Может, поднимались башни до небес, до самого солнца…

– Я так и знал, что в конце концов ты окажешься с нами.

Анастасия не могла произнести ни слова – так дрожали челюсти. Приходилось их стискивать, чтобы не сорваться и не разреветься от ужаса. Попалась по-дурацки – а ведь говорили, что тут за всем следит некий Глаз. Теперь понятно, конечно, что из башни обычным образом не уйти. Здесь нельзя было полагаться на привычные представления о мире.

– Да не трясись ты так. Это судьба, так и должно быть, в конце концов… Коньяку? Шоколада?

Анастасия судорожно помотала головой. Почему-то здесь было страшно что-то пить или есть.

– Ну как хочешь. Ты не простая женщина, я уже давно это понял. Да я и не женился бы на какой-то курице. Ты всегда умела предугадывать. Что? А, не помнишь? Да ты просто не замечаешь, тебе это привычно. А я замечал. Сколько раз ты угадывала, что вот сейчас будут передавать по радио, кто сейчас на экране. Ты даже угадывала, что будет сейчас за поворотом дороги, за углом. – Он сел рядом на кожаный диван, обнял за плечи. Анастасия застыла, как мышка. – А главное, ты умеешь находить выходы… Не помнишь? О, я все помню. Теперь, – он особенно подчеркнул это слово, – я помню даже то, что раньше забыл… – Он медленно провел пальцем по ее подбородку, зашептал: – Мне иногда казалось, что ты умеешь проходить сквозь стены… Надо будет попробовать, может, это действительно так? Надо попробовать. И препятствий не будет никаких. Никаких! – Он засмеялся. – Ты даже могла бы выйти из этой башни. Но, – он снова засмеялся и погрозил пальцем, – это только после договора. А то вдруг ты сделаешь глупость? Мм? Ладно, успокойся. Пока ты все равно никуда уйти не сможешь, так что успокойся. Просто успокойся. И у нас все будет очень хорошо. Просто замечательно. Кстати, тогда ты сможешь забрать Катю.

Анастасия вздрогнула. Мысли лихорадочно неслись в голове. «А почему сам не забрал? Значит, не можешь? Значит, только я?» От этой мысли она вдруг успокоилась совершенно. Собственно, вдруг ничего страшного и нет?

– А Катя… О, это мое дитя. Она не может не быть особенной… Ты ведь приведешь ее ко мне?

– Если я твоя жена, – без малейшей дрожи в голосе, даже для себя самой неожиданно сказала Анастасия, – то я имею право узнать побольше, не так ли?

Он изумленно посмотрел на нее – и рассмеялся. Как прежде, хорошо и заразительно.

– Мне это нравится! Ты и правда необычная женщина, я не мог ошибиться! Я не ошибаюсь. Спрашивай.

– Давай… не сейчас. Я, честно говоря, ошарашена. Ты же умер!

– Нет, – улыбнулся он, но в синих глазах была лютая метель. – Я бессмертен.

Когда дверь за Анастасией и двумя ее сопровождающими закрылась, в комнате незаметно появилась женщина в ярко-красном платье. Почти копия Анастасии – если не считать смертельной бледности и иссиня-черных волос.

– Ты обещал.

Белокурый красавец дернул плечом.

– Она мне нужна. Потом посмотрим, кто из вас окажется ценнее.

Игоря собственное спокойствие почти не удивляло, что наверное, должно было бы само по себе показаться удивительным. Или ненормальным.

Но ненормальность уже стала нормой, так что удивляться-то?

Что удивляться тому, что мир стал неизмеримо огромнее, что за тобой охотятся, что где-то сидят какие-то злыдни и замышляют какую-то пакость для всего мира? Все это уже не раз видано в кино и читано в книжках.

Он был спокоен. И хорошо, потому что психу лучше за руль не садиться, тем более когда ты едешь по центру Москвы поздно вечером в воскресный день. Ли, сидевший на заднем сиденье, молча смотрел в окно. Видать, и он видел… ненормальное.

Загнав голубую машину с дерзким серебряным оленем в гараж, они с Ли прошлись по Малой Бронной до дома. Над Патриаршими стояла булгаковская майская луна. Пахло молодыми листьями и колдовством. Игорь набрал код и отворил дверь в чугунной ограде решетки, которой недавно обнесли двор, дабы под окнами больше не гнездились «ночные бабочки» и не таились черные «мерсы»-«дартвейдеры» клиентов.

Теперь во дворике не было ни дартвейдеров, ни девочек. На стены никто больше не мочился, клумбы не вытаптывал, презервативы под окна не бросал. Ли с Игорем вошли в подъезд, поднялись на третий этаж. На стенках в полумраке виднелись граффити. Ли остановился у одного рисунка, стал внимательно рассматривать, водя по нему пальцем и шевеля губами.

– Что ты там нашел?

– Да так, – ответил Ли. – Удивляюсь, кто рисует. Вроде у вас подъезд с кодовым замком.

– Да вот и я удивляюсь. Но мне эти рисунки даже нравятся. Пусть будут, никому ведь не мешает. Правда?

Ли молча кивнул.

Игорь открыл дверь. Квартира встретила непривычной тишиной. Обычно Вилька с мявом бросался к двери, когда Игорь только входил в подъезд. Да, порой лень ему бывало вставать с нагретого кресла. Но когда хозяина не было дома аж два дня… Обиделся?

– Вилька, малыш, ты где? – позвал Игорь. – Котяка, иди сюда, у нас гости!

Никто не ответил. В доме царило нехорошее молчание. Игорь быстро зажег свет в прихожей. Ли стоял на коврике, настороженно прислушиваясь.

– Куда он делся? – недоуменно пробормотал Игорь. Ли покачал головой и приложил палец к губам, а затем неслышным шагом двинулся в глубь квартиры. Игорь осторожно пошел за ним.

Знакомый тяжелый сладкий запах ударил в ноздри. Игорь замер. Сердце дернулось, сильно ударила в виски кровь. В ушах зашумело, и ослабли колени.

Ли медленно поднял голову.

– Вот как, – негромко произнес он. – Ты ее пригласил, когда она стояла на пороге?

– Да, – еле выговорил Игорь. Голова кружилась. – Откуда… ты… знаешь?

– Знаю, – почти шепотом ответил Ли. – Почему меня не было с тобой раньше? А теперь ты нарек ей имя. Теперь она стала еще реальнее…

– И что будет?

– Не знаю, – покачал головой Ли. – Но почему она приходила сюда, а не в лес?

– Не знаю, – еле слышно выдохнул Игорь. Ощущение непоправимой беды сдавливало грудь все сильнее и сильнее.

Вилька отыскался в гостиной, как раз возле шкафа с маминой кукольной коллекцией. Он лежал на полу, нелепо и неудобно запрокинув голову. Коты умеют спать в совершенно невероятных позах, но эта была невозможной даже для кота. Игорь медленно сел на корточки. Коснулся пальцем пушистой щеки. Удивился, как дрожит рука. Удивился, что ничего не ощущает – ни удивления, ни потери. А потом вдруг словно прорвало, закружило, заложило уши.