Последний конвой. Часть 3 (СИ) - Саморский Виктор Романович "Samorsky" - Страница 6

— Почему?

— Я не настолько глуп, как вы думаете.

«Призрак» издал невнятный звук под маской, возможно рассмеялся, по внешним проявлениям понять было трудно.

— Моего слова будет достаточно?

— Нет. Я не привык верить на слово незнакомцам в дебильных африканских масках.

— Тогда мне вам больше нечего предложить.

Ладно, подумал Джон, придется немного раскрыть карты.

— Убить меня вы могли и раньше. Не было никакого смысла затевать авантюру с похищением. Так что моя смерть отнюдь не в интересах китайской разведки.

«Призрак» внезапно моргнул под маской, но ничего не сказал, тогда Джон продолжил, стараясь придать голосу максимальную твердость:

— Однако и в живых вы меня не оставите, поскольку теперь мне известен ваш человек, внедренный в банду Джарваля. Так что мне остается только рассказать все, что знаю, а затем умереть. Либо ничего не рассказывать, но все равно умереть в конце допроса. Я выбираю — второе. По крайней мере, когда буду подыхать, согреюсь мыслью, что ваш план с похищением провалился.

— Вы уверены в принятом решении?

— А у вас есть альтернативные?

— Я уже озвучил наши условия, не вижу смысла повторяться.

— Надеюсь, Джарваль очень быстро заметит пропажу пленника. Так что вашему агенту под прикрытием жить осталось очень и очень недолго.

Китаец рассмеялся в ответ.

— В любом случае он проживет дольше вас.

Можно считать, косвенно подтвердил мою догадку, что Асур работает на китайцев. Или я выдаю желаемое за действительное? Черт их разберет, этих проклятых азиатов.

— Прежде чем начинать беседу, я хотел бы получить гарантии. Без предоставления оных любой диалог теряет смысл.

— Вам недостаточно моего слова, а более твердых гарантий предоставить не смогу.

— А кто может?

— Никто.

— Тогда идите к черту со своими вопросами! Будут гарантии — поговорим. Нет гарантий — разговаривать не о чем.

— Вы ошибаетесь, — голос китайца стал тверже, в нем явственно прорезались стальные нотки, — все познается в сравнении. Умереть можно легко и быстро, а можно долго и мучительно. Что выберете?

— Идите к черту! Мне не о чем с вами разговаривать.

— Зря вы так, — китаец внезапно сдернул маску и зашвырнул ее в угол, — через пару часов будете молить об одолжении прекратить мучения.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — отрезал Джон.

Маски сброшены. Били долго и обстоятельно, вдвоем, по очереди сменяя друг друга, чтобы не дать пленнику перевести дух. Очень скоро Джон изучил слабости и достоинства обоих экзекуторов. Первый — маленький и тщедушный на вид пожилой китаец с крохотными острыми кулачками, наносил самые болезненные повреждения. Он старался работать по корпусу, несильными, но частыми ударами в одно и то же место, словно комариными укусами, ноющими и зудящими.

Второй китаец был повыше и покрупнее. Удар мощный, хорошо поставленный, вырубающий намертво. Джон несколько раз терял сознание, когда огромные кулаки прилетали в голову. Уклониться не было никакой возможности, веревки держали крепко. Лицо быстро опухло, разбитые десны наполнили рот горько-соленой кровью, ссадина на правой брови обильно кровоточила. Сразу видно, что не профи, крови много, а ущерба здоровью — минимум, следовательно, и успехов в допросе никаких.

Показная жестокость дознавателей Джона удивила и даже слегка позабавила. Допрашивать китайцы явно не умели, ощущалось отсутствие необходимых навыков. Бессмысленные побои только портят шкуру пленника, но ни на шаг не приближают к вожделенным ответам на вопросы. В отличие от китайцев, ЦРУ всегда владело более действенными методами «развязывания языков», а значит, и способам противостояния пыткам.

Если они будут продолжать в той же манере, к утру мое тело превратится в отбивную. Нужно побыстрее заканчивать этот балаган.

Подкараулив подходящий момент, Джон метко плюнул здоровяку прямо в глаз, за что тут же схлопотал мощный прямой удар в челюсть и потерял сознание. Блаженная темнота накрыла с головой…

Когда он в очередной раз пришел в себя, а это уже был пятый или шестой раунд за ночь, Джон давно сбился со счета, ближайшее окружение внезапно поменялось. Старик и мордоворот куда-то пропали, исчез и тот китаец, что допрашивал его несколько часов назад. Их места заняли незнакомые лица, даже не пытающиеся скрывать узкоглазые морды под масками. Видимо, период, так называемого «разогрева» закончился, и его сочли готовым к настоящему разговору.

— В’и буд’ет’е сотрутнич’ять? — ужасно коверкая язык, спросил лысый коротышка с неоднократно ломаным носом.

Джон сплюнул кровь на бетонный пол.

— Пач’иму в’и такой упр’ям?

Джон снова промолчал. Разбитые губы саднили, ныла челюсть, говорить было больно.

— Я не хоч’ию вас кал’еч’ить, но в’и не оставл’ять выбор.

Джон рассмеялся в ответ, словил очередной удар в голову и снова потерял сознание.

Когда он пришел в себя в очередной раз, вокруг сновали прежние экзекуторы — старик и громила. Готовили средневековый пыточный инструмент, тарахтели железом, тихонько спорили между собой и всячески нагнетали обстановку, пытаясь психологически сломать пленника. Дешевые приемчики из восемнадцатого века.

Напротив расположился старый знакомый раскосый «призрак».

— Давно не виделись, — хмыкнул Джон.

— Имя-должность-звание, — скороговоркой «пропел» китаец.

— Вам они и так известны, — скривился Джон.

— Имя-должность-звание, — повторил «призрак», не обращая внимание на слова Джона.

— Ну если вам еще не надоело ломать комедию, — глубокомысленно изрек Джон, — то идите к черту еще раз!

Китаец внезапно сбросил лицемерную маску аристократа и ударил его кулаком в живот.

— Имя!

— Не помню, — сквозь режущую боль рассмеялся Джон.

«Призрак» снова ударил.

— Имя! Должность! Звание!

Джон открыл рот и плюнул. Не попал. Эх, а было бы здорово…

Здоровяк обхватил руками голову Джона, прижал затылком к стене. Старик приблизился спереди с веревкой в руках. Отвязал онемевшие кисти, обхватил запястья, туго затянул петлю.

Дыба, догадался Джон, ну наконец-то перешли к более-менее действенным методам. Сколько можно тянуть кота за хвост?

Он почувствовал, как дрожит от нетерпения и предвкушения. Веревку перекинули через блок, конец намотали на вал, пожилой принялся вращать ручку.

Очень древний, но вполне рабочий метод развязывания языка. Неужели узкоглазые не понимают, что они предсказуемы?

Взвыли суставы, затрещал позвоночник, адская боль пронзила Джона сверху вниз.

— Вам все еще смешно? — уточнил Раскосый.

— Дилетанты, — с трудом выдавил Джон сквозь сжатые зубы, на длинный монолог дыхания не хватало.

«Призрак» едва заметно кивнул «инквизитору» — «продолжай, старый».

Боль стала сильнее, но пока еще недостаточно.

— Имя! Должность! Звание!

— Пошел к черту!

Старик крутанул рукоятку еще раз. Вновь затрещали позвонки, а затем огненный вал прокатился по спине, выжигая нервные окончания. Что-то неуловимо изменилось в восприятии окружающего мира. Как будто включили свет в темной комнате.

Джон понял, что теперь он не только видит, но и ощущает неведомыми органами чувств, каждую щербинку бетонной стены напротив, каждую выбоину заплеванного и загаженного пола под ногами. Отчетливо разбирает на лицах «палачей» каждую морщинку, легчайшую складку одежды, любой малозаметный шрам на руках.

Ну вот, наконец-то! Болевой порог почти преодолен, по телу распространилось блаженное томление.

Скоро, совсем скоро…

Джон наконец смог расслабиться, повис на сковывающих тело веревках. Позвоночник опять пронзила молния, но теперь ощущения были уже совсем иными.

Он зловеще улыбнулся, откашлялся и ровным голосом произнес:

— Продолжайте, господа. Прошу вас!

Экзекуторы растеряно переглянулись, допрашиваемый вел себя неадекватно, не выказывал приступов страха, не делал попыток освободиться, не рыдал, и не уговаривал палачей прекратить мучения. Здоровяк озадачено почесал нос. Старик сощурился, и не отрывая пристального взгляда от пленника, сделал еще пару оборотов рукоятью.