Подъем, спящая красавица! (СИ) - Разумовская Анастасия - Страница 8

— Принц сказал, что вам нужно волосы расчесать.

Я оглянулась на пажа. Он смотрел в сторону. Кивнула, продолжая размышлять. Сегодня мальчик казался ещё более угрюмым. Я вспомнила, что хотела превратить его в союзника:

— Люсьен, ты давно знаешь принца Дезирэ?

— Нет. Но мне хватило.

Люс принялся аккуратно расплетать мои косы. Бережно и нежно, как будто делал это не впервые.

— Скажи, он тебе нравится?

Глупый вопрос. Какой слуга ответит «нет»? Разумеется, я сейчас услышу что-то вроде «он великодушен и благороден» и тому подобное…

— Разумеется, нет. Кому он может нравится? Он же отмороженный на всю голову.

— А… подожди… А почему тогда ты ему служишь?

— А зачем вы за него замуж выходите?

Я с недоумением оглянулась.

— Ну… Дезирэ меня разбудил, снял проклятье… И потом, я одна в целом мире… По сути, у меня нет выбора…

— Можно подумать, он у меня есть. Не вертите головой. Ничего, если я просто косу заплету? Могу щучий хвост, он уменьшит длину.

Вальжан, сын мельника. Вполне симпатичный на вид парень…

Люсьен. Странный паж странного принца

Глава 4

Хорошие птички

Часа через два я была готова. Дезирэ ждал нас, лёжа на пожелтевшей траве и глядя в серое небо, собирающееся плакать. Рядом паслись две лошадки.

— А вторая откуда? — изумилась я.

— Купил. Пока вы возились.

Он лгал. На многие лье вокруг не было ни одной деревеньки. Но вряд ли было разумно оспаривать его слова. Принц вскочил.

— Сами решайте, кто из вас в седле, кто на холке или на крупе. Лично я выбираю вот этого.

Дезирэ ткнул пальцем в нового, вороного коня. Я оглянулась на серого. Бывший дракон покосился на меня выпуклыми задумчивыми глазами.

— Ты нам не поможешь? Не подсадишь в седло?

— Нет.

Мне кажется, или он злится? Но на что? На то, что мы так сильно задержались? Солнце уже почти выглядывало из-за гор.

Люсьен решительно подошёл к лошади, схватился за луку седла, просунул в стремя носок сапога. Правого. Притом что подошёл слева. Подпрыгнул. Осознал, что неправ, попытался поменять ногу, лёг животом на седло. Конь всхрапнул и вдруг попятился.

— Стой! — закричал паж, дёрнул узду на себя, и раздражённый серый взвился на дыбы.

Мальчик упал, зацепившись ступнёй за стремя. Стукнулся головой о землю. Я бросилась к нему, перехватила коня за узду, повисла, стараясь удержать скакуна и успокоить:

— Тише, тише…

Но тот хрипел, ржал и бил в воздухе передними ногами. Почему животное так нервничает?

— Ты специально, да⁈ — завопил Люсьен. — Чтобы мы поняли, что ничего без тебя не можем⁈ Ты…

— А вы можете? Хотя бы чего-нибудь? — грубо уточнил Дезирэ.

Пока я пыталась остановить скакуна, принц оказался рядом и успел вытащить мальчишку из-под копыт. На месте пажа, я бы, наверное, поблагодарила, но Люс явно не знал такого глагола.

— Ненавижу! — прошипел мальчик взбешённой кошкой, пытаясь высвободиться из рук спасителя.

— Это радует. Принцесса, ты-то умеешь ездить в седле?

— Умею. В дамском. Или в мужском, но тогда в штанах. Однако сейчас на мне платье, а запасного мужского костюма у меня, увы, нет.

Дезирэ выпустил мальчишку, подошёл ко мне и… сорвал с меня верхнюю юбку. Я раскрыла рот, шокированная, не в силах произнести ни звука. Принц содрал фижмы, отбросил их в сторону и разорвал нижнюю юбку. Снизу-доверху. Оглядел дело своих рук. Но как это возможно⁈ Что у него за сила в руках, чтобы порвать крепкую ткань⁈

— Вы… вы…

— Так намного лучше. Ногу в стремя.

— Но вы сейчас порвали мне платье!

— Я в курсе. Ногу в стремя.

Спорить с ним? Есть ли смысл? А если смысла нет, то — зачем? Нервно выдохнув, я молча вдела в стремя левую ногу. Жених помог мне сесть в седло. Обернулся к Люсьену.

— Знаешь, — сказал мягко и ласково, — здесь неподалёку есть прекрасная башня. Высокая-превысокая. Внизу — река и скалы. В том краю никого нет. Зато есть источник, прямо внутри башни. И еда. И никого. Только камень.

— Я выброшусь из окна.

— Умно́. Но там нет окон.

Испуганный мальчик попятился.

— Я не буду есть и умру с голода!

— Уверен, что выдержишь муки голода? Поэкспериментируем?

— Ты их убил! — задыхаясь прошептал паж. — Их всех! Я не хочу…

Он что, всё ещё о кроликах?

— Все живые смертны, — Дезирэ пожал плечами. — У тебя нет выбора, Зайчонок.

Принц вскочил в седло и протянул пажу руку. Тот всхлипнул, поколебался, но всё-таки взялся за широкую ладонь.

— Ногу на мой сапог, — подсказал Дезирэ. — Ты справа от лошади, поэтому правую. Нет, левая должна быть впереди. наступай пяткой.

А потом перехватил и посадил впереди себя. Обернулся ко мне.

— Готова? Или, может, тоже хочешь в башню?

— Куда мы сейчас?

— На источник. Тебе надо вымыться. Нам тоже.

— А потом?

— В Старый город — столицу Монфории.

— У тебя вообще есть армия-то? Рыцари, мушкетёры, гвардейцы, кто-то в этом роде?

— А у тебя?

— Нет.

— И у меня — нет.

— А… кто есть?

— Ты, я и Люсьен. Не будем тратить время. Поехали.

И он пришпорил коня. Дева Пречистая! Как же мне хотелось развернуться и поскакать в противоположном направлении! Они оба неизлечимо больны. Или, как сказал Люсьен — отморожены на всю голову. На обе головы. Что за дурацкие шутки?

* * *

Старый город был обнесён высокой зубчатой стеной. Башни-восьмигранники купали в небе сине-алые флаги. Здесь горная цепь переходила в плоскогорья, распаханные трудолюбивыми крестьянами. Туда, дальше на восток, начинались великие степи, на севере окружённые непроходимыми болотами и чащами. В степи жили воинственные кочевые орды. Я вспомнила, что отец постоянно держал на заставах восточного пограничья армию в боевой готовности. С юга сухими ветрами дула бесплодная пустыня. Но это где-то там, далеко. А вот тут — плодородные, хоть и глинистые земли.

Были.

Я закрыла глаза, вдыхая чуть горьковатый осенний воздух, напоённый теплом и светом. Я помнила этот город. Он всегда утопал в цветах. В конце марта с гор сходили последние снега, вода заливала поля, поднимаясь из рек. А в апреле приходила настоящая жара. Изнывающие от зноя горожане прятались по домам, а вечером выходили к бесчисленным фонтанам. Но несмотря на солнце, столица всегда услаждала взор зеленью садов, скверов, аллей и бульваров, потому что её построили в месте, изобилующем источниками. Мы никогда не знали засухи.

Открыла глаза. Всхлипнула.

Каменные стены. Каменные башни. К стене жмутся жалкие хижины. Выжженная земля. Ветер поднимает сухую красную пыль. Всё красно-серо-жёлтое. Ни малейшего следа зелени.

— Что здесь произошло? — прошептала я и облизнула сухие губы.

— Война, — коротко бросил Дезирэ и пустил коня по терракотовой тропинке.

— Так ведь… почти сто лет прошло…

— Каган, захвативший город, сжёг его полностью, до камня. Все оросительные канавы были затоптаны и перекопаны, чтобы в них не мог спрятаться ни один сопротивленец. Пруды завалены трупами, колодца засыпаны солью. Ну, это ещё сторонники де Монфора пытались лишить нападавших воды.

— Но можно же было снова посадить деревья! И снова прокопать канавы и колодцы…

— Можно.

Я стирала слёзы ладонями, потому что платка не было, а потом сообразила, что только так только перемажусь вся, и перестала. Вместо нарядных, выкрашенных белой, красной и голубой глиной домиков, доверчиво глядящих окошками из-под черепичных крыш, на нас испуганно смотрели жалкие лачуги, кривящие рты покосившихся дверей. Безвременно увядшие крестьянки тащили ржавые плуги, за которыми тяжело ползли худые мужики. Но страшнее всего выглядели дети: большеголовые, по-стариковски усталые, они сидели вдоль дороги и наблюдали за нами без всякого любопытства. Не играли, не резвились…