Лавка редкостей, или Наташа, ты попала! (СИ) - Фирст Наталья - Страница 9

Мысль эта почему-то меня напугала. Я ухватилась покрепче за ручки ведер и ускорила шаг.

Колонка нашлась буквально в десяти шагах на маленьком, выложенном терракотовой плиткой пятачке. Возле нее крутились вездесущие мальчишки, черпали воду пригоршнями, брызгали друг в друга, хохотали. Но, завидев меня, прыснули в стороны. Так что к колонке я подошла без конкурентов.

Вода бежала весело, шумно. Я не удержалась, сложила ладонь лодочкой, набрала полнехонько, до краев, и отхлебнула. Боже, как же хорошо! Вода была вкусной, ледяной, кристально чистой.

Набирать ведра полными я не стала. Все-таки Наташа Риммель слишком хрупкая для такой ноши. Лишь вода наполнила две трети, я оставила колонку в покое, обхватила покрепче деревянные ручки и неспешно пошла обратно.

Было тяжело, но вполне терпимо. Сколько раз еще мне придется проделать этот путь? Из груди моей вырвался тяжкий вздох.

— Лопни мои глазоньки, — раздалось вдруг рядом восхищенное, — сколько живу, но такой красоты в наших местах не встречал. Кто вы, мадемуазель?

Вот, так и знала, что без сковородки выходить нельзя. Почему я не взяла ее с собой? Этими ведрами даже не размахнешься особо.

Дорогу мне перегородила самодельная тележка с кучей ящиков на борту. Вез ее плотный мужчина средних лет. Коренастый, сильный, с красным лицом, блестящей лысиной почти во всю голову, роскошными усами и внушительным пузом.

Именно он сейчас взирал на меня с совершенно детским восторгом.

Я скромно потупила взгляд.

— Наташа Риммель. Я новая хозяйка лавки редкостей. Только вчера приехала.

— Лопни мои глазоньки, нашей тетушке Терезе привалило счастье. Будет с кем поболтать старушке. А то она переживала, бедняжечка, какой окажется наследница покойной Женевьев.

Как он ласково-то о старой вредине. К потупленным очам я добавила невинную улыбку, и сама поразилась своему артистизму.

— А как вас зовут?

— Месье Сюар. Я местный старьевщик и мастер на все руки. — Взгляд его стал совершенно умильным.

Мой новый знакомец огладил усы, зачем-то втянул брюшко, застегнул на жилете среднюю пуговицу и добавил:

— Вы, мадемуазель, можете называть меня запросто — дядюшка Леопольд. Тем более мы с вами соседи. Моя супруга, мадам Бабетта, держит швейную лавку прям рядышком с вашей.

Он вдруг всплеснул руками, ринулся к тележке и принялся сдвигать ящики, приговаривая:

— Что это я, старый дурак, мадемуазель такую тяжесть в своих нежных ручках держит, а я совсем ничего не вижу, лопни мои глазоньки!

Я вдруг тоже подумала: “Что это я, как дура, стою наперевес с такой тяжестью?” И наконец-то опустила ведра на мостовую.

Дядюшка Леопольд легко расчистил завалы и освободил место для моей ноши.

— Ставьте, моя дорогая, ставьте, — проговорил он. — Нам все равно по пути.

От столь щедрого предложения грех было отказываться. Я водрузила ведра на тележку. Месье Сюар потянул ее за ручку и покатил на нашу улицу. А мы продолжили душевный разговор.

***

— Дядюшка Леопольд, — спросила я, — вы говорили, что мастер на все руки.

— Что правда, то правда, — он остановил свой транспорт и сунул мне под нос мозолистые ладони, — я этими руками могу всё!

— Так уж и все? — лукаво улыбнулась я.

— Вы меня обижаете недоверием, мадемуазель Наташа. Вот скажите, что у вас дома нужно починить?

— Водопровод! — тут же вырвалось у меня.

— А-а-а, — протянул он с облегчением, — а я-то думаю, что за блажь тащить ведра за тридевять земель, когда дома в кране есть вода.

— Нету, — выкрикнула я горячо, — нету воды. И крана нету, в том-то и дело.

Чуть задумалась и добавила:

— И денег нет, чтобы заплатить вам за работу.

Месье Сюар бросил взгляд на плохонький наряд Наташи Риммель и понимающе кивнул.

— Что денег нет, мадемуазель, то не беда. В вашей лавке наверняка найдется для меня много нужного.

Он любовно огладил рукой ящики со своими сокровищами.

— Так что сочтемся.

За разговорами мы совершенно незаметно подкатили к моей лавке. Месье Сюар остановил тележку, а я лишь только потянулась к ручке, как дверь сама собой распахнулась.

Над порогом застыла грозная бабуля. По бокам ее смирно висели два драконьих ангелочка.

— Вот в мое время, — она назидательно воздела палец вверх. Пенсне на ее носу возмущенно блеснуло. Малышня перепугано прыснула в дом. — Благовоспитанные девицы не покидали жилище, не заперев дверей!

— Мадам Тереза! — улыбка соседа стала совершенно счастливой. — Вы как всегда невыразимо прекрасны!

— Старый льстец! — небрежно бросила бабуля, но было видно, что ей безумно приятно.

С дядюшкой Леопольдом мы договорились на послеобеденное время.

Старый ловелас вновь рассыпался в комплиментах мне, бабуле и всем дамам вокруг. После раскланялся и удалился. А меня практически под конвоем затолкали в дом.

Там я без лишних раздумий взялась за дела.

Бабуля Тереза милостиво подогрела воду легким щелчком призрачных пальцев. Два крылатых бездельника тут же нырнули в ведро и сами, без посторонней помощи вдоволь наплескались.

Я засучила рукава, принесла из туалетного шкафа все незнакомые банки, открыла, перенюхала и нашла в одной нечто, безумно похожее на жидкое хозяйственное мыло. Остальные вернула на место. С ними можно будет разобраться потом, когда у бабули появится настроение.

Дело сразу пошло веселее. Всё, что стояло на полу, я взгромоздила на стеллажи и стойку. Смахнула пыль с полок. А с потолков тенета насобирали на себя мои помощнички. Они как дети малые носились повсюду, мельтешили под ногами, ныряли во все углы, уже через десять минут позабыв, что обещали помогать.

Очень скоро два крылатых обормота до того уделались в пыли, что напоминали не драконов, пусть и совсем миниатюрных, а два серых комка с крыльями. Паутина свисала с довольных морд, а на ней качались перепуганные пауки, не дававшие согласия на участие в безумной карусели.

— Так дело не пойдёт! — заявила я малышне.

Переловила по одному, собственноручно выкупала заново и грозно велела:

— Брысь на буфет! Вечером выпущу погулять.

Братцы-озорники сразу растворились. Бабуля высунулась из стены, буркнула короткое:

— Умнеешь наконец-то. — И исчезла тоже.

— Ну и не надо мне помогать, — проворчала я почти довольно, — ну и сама справлюсь. Первый раз что ли?

Вооружившись веником, я вымела большую часть грязи и прошлась везде со шваброй раз, другой, третий, смыла пену и невольно залюбовалась открывшейся красотой.

Теперь наконец-то полы стали видны.

Вместо ровного серо-бурого цвета многолетних наслоений открылась чудная каменная мозаика — большой круг, сложенный из серо-розовых плиточек, в который была заключена почти живая роза, необычного голубого колера. Потрясающе тонкая работа.

Все это я едва успела до прихода дядюшки Леопольда.

Старый пройдоха не заставил себя ждать и явился, как договаривались. С собой он принес деревянный ящик с инструментами и свернутые мешки.

— Присмотрю чего у вас в лавке, вот и сочтемся, — хитро прищурился он.

— Только давайте честно, без обмана, — спохватилась я.

Уж больно цепким взглядом задержался он на полках с отмытым добром. Только я-то знала цену антиквариату. Вряд ли услуги сантехника могли стоить даже одной изящной фарфоровой пастушки с овечкой или сервиза из буфета, на который старый плут с таким вожделением кидал взгляды. А вот чего похуже ему и отдать не жалко, и он в дело пустит, и у меня место освободится.

— А что это вы с лампой ходите, Наташа? — спросил дядюшка Лео. — Или экономите на освещении? Так это вы бросьте. Магического заряда в этом доме еще года на три хватит. А такие прекрасные глазки портить впотьмах — чистое преступление.

И старьевщик мимоходом велел моему “умному” дому:

— Свет в коридоре, голубчик, да поярче.

И — о, чудо! — над нами ровным тоном засветился потолок.