Бешеный Лис - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 50
- Предыдущая
- 50/76
- Следующая
Дед клюнул.
– Знают, значит, – пробормотал он негромко. – Только попы или князь тоже? Нет, Вячеслав только приехал, не мог прознать, а попы против сотничьей гривны и не пикнули. Значит, одобряют?
– Илларион Православный орден создать хочет, – напомнил Мишка. – Может, с Погорынского воеводства и собирается начать?
– Может, и собирается… – машинально ответил дед, думая о чем-то своем.
– Да в чем дело-то?! – не выдержал в конце концов Лавр. – Батюшка, да объясни ж наконец!
– А? – Корней уставился на сына, словно только сейчас заметил его присутствие. – Чего тебе, Лавруха?
– Что за грамота, батюшка? О чем вы с Михайлой речь ведете? При чем тут попы, да еще туровские?
– Кхе… – Дед неожиданно подмигнул Мишке. – Задурили мы твоему дядьке голову, Михайла? А?
– Так, может, объяснишь, деда. Я-то тоже не очень точно знаю, – «прикинулся шлангом» Мишка. – Так только, намеками.
– Кхе… В общем, такое дело… – Дед все еще колебался. – Славка… Князь Ярослав Святополчич, когда на волынском столе сидел, грамоту мне пожаловал… На боярство и воеводство Погорынское. – Дед умолк, снова о чем-то задумавшись.
Мишка затих, боясь спугнуть удачу. Ляпнешь что-нибудь не то, и дед, из чувства противоречия, возьмет и упрется – с места не сдвинешь: упрям сотник Корней временами как баран. Лавр тоже немного помолчал, но потом опять не выдержал:
– Ну так и что, батюшка? Князю виднее, кого чем награждать. Что, пропала грамота, что ли?
– Да не пропала, Лавруша, не пропала. У Федора она хранится до сих пор.
– Так что ж тогда?
– Понимаешь, сынок… – Дед впервые за все время, что помнил Мишка, назвал Лавра сынком. – Князь Ярослав всегда считал, что имеет наследственные права на Туровские земли, а Владимир Мономах, как раз наоборот, этих прав за ним не признавал. Так Славка… князь Ярослав Святополчич извернулся – взял и приляпал на грамоту отцовскую великокняжескую печать. И год поставил тот, когда еще его отец Святополк Изяславич великим киевским князем был. Так что ни Мономах, ни Мономашичи эту грамоту оспорить не могут, но нечестно же!
«Ну и друг молодости у лорда Корнея был, позвольте вам заметить, сэр Майкл. Трижды женат, причем последнюю жену выгнал с ребенком. Иностранных интервентов на Русь приводил, документы фальшивые фабриковал. Извините за прямоту, сэр, но пробы ставить негде, ей-богу!»
– Ну и что? – Похоже было, что Лавру плевать на юридические тонкости. – Или ты, батюшка, не заслужил? Одно только Палицкое поле вспомнить! Ведь всех спас тогда! Что там князь куда приляпал, не наше дело – княжье. Тем более что с покойника уже не спросишь, а оспорить, как ты сказал, невозможно. Да и не знает об этом никто… – Лавр осекся, вспомнив, видимо, Мишкины намеки на туровских попов.
«Блин! Надо было правду говорить! Испугается дед епископской своры, да и откажется от воеводства. Дурак, на кой было врать? Мать пожалел? Да что бы ей дед сделал?»
– Все равно! – заключил Лавр. – Оспорить нельзя, и ты заслужил! Вот так!
В подтверждение своих слов Лавр стукнул себя кулаком по колену и выжидающе уставился на отца.
– Заслужил, не заслужил… Гм… Оно конечно… – Дед поднял с пола кувшин со сбитнем, поболтал, прислушиваясь, сколько там осталось, но наливать себе не стал. – Съездить, что ли? Нет, снега вот-вот падут, да и дел не перечесть. Вот дороги просохнут, тогда съезжу. Ладно, Михайла! – Дед еще секунду поколебался последний раз и торжественно провозгласил: – Приговариваю: воеводству Погорынскому быть!
Лавр шумно вздохнул и весело подмигнул Мишке. Мишка тоже подмигнул в ответ и, только тут почувствовав, как взмок, принялся расстегивать на себе полушубок.
– Ишь разморгались! – Дед и сам не удержал улыбки. – Давай, Михайла, дальше излагай, чего ты там собирался… Не упомню уже.
– Дальше просто: нужны люди, для которых твое воеводство – дело такое же важное, как и для тебя самого, чтобы они за твое воеводство горой встали, если придется, то и с оружием!
– Да где же я таких людей возьму? – Дед дурашливо охлопал себя, заглянул по очереди под обе полы кожуха, даже приподнял отстегнутый протез, словно под ним мог кто-то спрятаться. – Или ты опять людей из головы рожать собрался?
– Ага, деда. Из головы! – жизнерадостно согласился Мишка. – Ты – граф, тебе нужны бароны! Пожалуй десятникам, которым доверяешь, земли в твоем воеводстве и по пятку холопских семей из добычи. Поверстай их в воеводское боярство. Из твоих рук получат, за тебя стоять и будут, а придет время (прости, деда, жизнь есть жизнь) – и за твоего наследника. Потому что нет Лисовинов на воеводстве – нет ни их боярства, ни земель.
– Кхе… Вот оно как… Лавруха, едрена-матрена… Михайла, ты это…
Дед непритворно растерялся, зрелище было совершенно удивительное.
– Что ж я, как князь? Со своими боярами… Да-а-а… Кхе! Поганец!!! Удивил! Нет, ну как измыслил! Лавруха, ты слыхал? А? Поганец! Умница! Поди сюда, внучек, дай я тебя… Эх, Фролушка бы, покойник, порадовался. Ну как измыслил! Лавруха, да ну его к лешему, этот сбитень, вели… Там у нас в погребе вроде бы пиво еще оставалось, вели принести, и закусить чего-нибудь.
«Ну и как вам, сэр, в шкуре змия-искусителя? Нет, но правильно же все! Надо, надо феодализм строить, по нынешним временам – передовое общество!»
– Деда, кого в бояре-то поверстаешь?
– Ну придумаем… Потом.
– Сейчас надо решать, – возразил Мишка, – чтобы завтра дядя Лавр мог выбрать, кого из холопов нам оставить, кого твоим боярам пожаловать.
– Кхе! Лавруха, да пошли кого-нибудь за пивом! Ну… Луку можно, Алексея Рябого еще… Люди верные. Кого ж еще-то?
– Может, Игната? – предложил Мишка.
– Молод больно.
– Зато верность проявил, – поддержал племянника Лавр, – и ратники его десятником выбрали.
– Ну, допустим, – неохотно согласился дед. – Трое выходит. Эх, мало верных людей.
– А Тихона? – попытался пополнить список Мишка.
– Да он, может, еще и с десятком не управится, – отмахнулся дед. – Нет, рано, потом, может быть.
«Ну, сэр, сейчас или никогда!»
– Значит, трое. Четвертая – Нинея.
– Что-о-о?!! – Корней и Лавр одновременно изумленно уставились на Мишку.
– Она и так боярыня. – Надо было ковать железо, пока горячо. – Древлянская боярыня Гредислава.
– Ты-то откуда?.. – начал было дед и сам себя прервал: – Ну да. Понятно. Только… Нет, не примет. Зазорно ей мне поклониться. Я для нее не смерд, конечно, но и не ровня. Ей даже природные Рюриковичи не ровня.
– Я попробую уговорить, – попытался настоять на своем Мишка. – Она ко мне хорошо относится, говорила, что любят меня светлые боги.
– Да мало ли кого боги любят! Здесь гордость такого древнего рода, что нам и не вообразить! Она через это не переступит. Подыхать будет, но не переступит.
– Она боится, деда.
– Чего боится?
– Что придут попы с воинами и убьют, как ее наставницу. Что умрет и преемницу себе не воспитает. Что внуков вырастить не успеет. Ей каждый день будущий страшен. Защита Нинее нужна, опора, надежность. – Мишка высыпал ворох информации и, пока дед ее не переварил, задал провокационный вопрос: – Мы же можем ей твердо обещать, что не придут и не убьют, что внуков сиротами не бросим, что будущее ее, сколь ей там еще отпущено, бедой не обернется?
– Можем-то можем… – Дед неопределенно пошевелил пальцами в воздухе. – Но тогда получится, что не она нам, а мы ей служим. В каком-нибудь ином случае такому древнему роду и послужить не грех, конечно, но если пройдет слух, что мы волхву покрываем… Даже не покрываем, а прислуживаем ей! Нет, Михайла, не дело ты предлагаешь!
– Хорошо, тогда последний аргумент…
– Что «последний»?
– Последний довод. Белояра с людьми кто-то ждал. «Людей в белом» кто-то послал. Нинее кто-то поля сжал и деревню в порядке содержит. Ты веришь, что это три разных «кто-то»? Или это один и тот же?
Лицо деда мгновенно сделалось жестким, он снова подхватил ножны с мечом и переложил их на другое место.
- Предыдущая
- 50/76
- Следующая
