Бешеный Лис - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/76
• Следующая

– Я пришел тебя отпустить, – негромко произнес Мишка. – Вот тут топор, немного еды, огниво – в дороге пригодится. Покажу тебе лаз через тын. Выберешься, повернешь налево, пойдешь… – Волхв никак не реагировал на Мишкины слова, хотя должен был проснуться, если вообще спал. Поэтому Мишка на всякий случай спросил: – Ты хоть слушаешь? Голос-то подай.

– Слушаю, – глухо отозвался волхв.

– Тогда обернись, – потребовал Мишка.

Волхв заворочался на соломе, сощурил глаза на свет свечи.

– Пойдешь налево вдоль тына, – продолжил Мишка с того места, на котором прервался, – пока не выйдешь к речным воротам. Там увидишь мостки через реку, а на том берегу дорогу. Эта дорога выведет к Нинеиной веси. Знаешь Нинею?

– …

– Чего молчишь? Знаешь или нет?

– Слыхал. – Волхв опять ответил односложно и таким голосом, будто был недоволен, что Мишка его разбудил.

– До Нинеиной веси по дороге полдня пути, к утру доберешься. Даже если наши и вышлют погоню, Нинея тебя не выдаст, но, скорее всего, погони не будет. Куда идти дальше – твое дело.

Мишка снова сделал паузу, но волхв молчал. Не удивился, ничего не спросил, пришлось давать объяснения по собственной инициативе, не дожидаясь расспросов.

– Отпускаю тебя не просто так: передашь весть и ответишь на мои вопросы, после этого будешь свободен. Согласен?

– Кому весть? – Волхв наконец проявил хоть какое-то любопытство.

– Не знаю, сам думай или у Нинеи спроси. Весть такая. – Мишка пригнулся поближе к волхву, насколько позволяли костыли, и заговорил медленно и отчетливо, чтобы мужик все правильно понял и запомнил: – Тот поход на языческие капища и селения, про который ты знаешь, – не последний. В Турове завелся грек, зовут Илларионом, служит секретарем митрополита. Этот Илларион надумал собрать полк из монахов, обученных воинскому делу. Можно сказать и иначе: основать монастырь для воинов. Полк этот никому из князей подчиняться не будет, епископу – тоже. Только митрополиту киевскому, а может быть, даже и патриарху царьградскому. В Турове несколько дней назад по велению епископа сожгли живьем двух ведунов. Если затея Иллариона удастся и он наберет силу, уставит такими кострами всю Русь. Пресекать это надо быстро, пока Илларион в силу не вошел, потом будет поздно. Все понял?

– Понял, руки развяжи. – Волхв снова отвернулся от Мишки, подставляя связанные за спиной руки.

– Нет. – Мишка распрямился и сделал шажок назад. Нападения он не боялся, но чувствовал себя на костылях неуверенно, а на что способен волхв, даже связанный, представлял себе плохо. – Пока на мои вопросы не ответишь, не развяжу.

– Дурак! – пробурчал пленник, все еще лежа спиной к Мишке. – Я ни рук, ни ног не чую, как пойду?

– А никак. Не станешь отвечать или соврешь, оставлю тебя здесь, а весть сам найду как передать.

– Спрашивай. – Волхв снова повернулся лицом к собеседнику.

– Заклятие на Татьяну накладывал?

– Тебе-то что?

Мишка немного выждал, но продолжения не последовало, тогда он сделал вид, что поворачивается к двери, и пригрозил:

– Или отвечаешь, или я ухожу.

Угроза не подействовала, волхв молчал, пришлось действительно развернуться и шагнуть к двери, только тогда за спиной прозвучало:

– Накладывал… чрево затворял.

– Почему не сразу подействовало? – быстро спросил Мишка.

– Случается… иногда… – Пленник попытался пожать плечами, но из-за неудобной позы и веревок получилось лишь склонить голову к левому плечу.

– А не потому ли, что ей о твоем заклятии рассказали только после того, как она уже близнецов родила?

Мишка впился глазами в лицо волхва, чтобы уловить хоть какую-то мимику, даже свечу поднял повыше, но связанный мужик сохранял философское спокойствие:

– На все воля богов.

– Врешь! – Мишка понял, что почти выкрикнул это свое «врешь», и понизил голос. – Пока человек о проклятии не узнает, оно на него не действует. Так?

– …

– Так или нет?

– …

– Ну как хочешь, я ухожу.

– Так. – Признание явно далось волхву с трудом, деланое спокойствие пропало, на лице проступило выражение жгучей ненависти.

– Когда ей черную весть передали? Ну!

– Не понукай, не запряг, – огрызнулся пленник, но было заметно, что это он так – для удовлетворения самолюбия, расскажет же правду. – Как узнал, что у нее младенец в моровое поветрие помер, так и велел ей передать, что детей у нее больше не будет… живых.

– Понятно. Повернись, веревки перережу.

Мишка перехватил стягивающие волхва веревки кинжалом и снова попятился к двери. Как выяснилось, боялся он зря – волхв действительно не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Неизвестно, сколько времени его держали связанным, может быть, с самого захвата городища. Тогда дело могло кончиться скверно. Но нет, вязать пленных ратнинцы умели, волхв ругнулся сквозь зубы и попытался растереть руки. Получалось плохо, и Мишка решил немного успокоить волхва:

– Не спеши, время есть.

– Кто она тебе? – поинтересовался волхв.

– Татьяна? Тетка.

– Что ж не спрашиваешь, как заклятие снять? – Пленник, видимо окончательно поверив в близкое спасение, разговорился.

– Сам знаю.

– Ну уж… – Удивление было искренним, волхв даже перестал растирать затекшие руки.

– Все просто, – спокойно объяснил Мишка. – Сделаю куклу, проткну ей иглой живот, потом на глазах у Татьяны эту иглу выну, а куклу сожгу. Какие при этом слова нужно говорить, тоже знаю. Ничего сложного.

– Нинея научила?

– Сам – не дурак.

Волхв пожал плечами и снова принялся восстанавливать кровообращение в руках. Некоторое время тишину в сарае нарушало только его сопение, потом волхв, словно спохватившись, спросил:

– Что со Славомиром, знаешь?

– Убит.

– А те, кто с ним уходил?

– Тоже.

– Точно знаешь? – Волхв вперился в Мишку недоверчивым взглядом. – Только слышал или сам видел?

– Сам трупы видел. А Славомира, без лица и языка, в лесу оставили, с подрезанными жилами.

– За что? – Волхв снова замер без движения, ожидая ответа на свой вопрос.

– Он внуков своих убить пытался – сыновей Татьяны. Оба ранены, но жить будут. В том бою всех трех сыновей Славомира убили, получается, что он близких родственников между собой стравил – дядьев с племянниками. Потому с ним так и поступили.

– Совсем сдурел старый… – пробормотал волхв себе под нос, но Мишка услышал.

– Тебе видней – сдурел так сдурел. Весть запомнил?

– Грек Илларион, полк воинов-монахов.

– Верно. – Мишка утвердительно кивнул. – Встать можешь?

– Сейчас… ох! Сейчас, погоди немного, уже отходит. Так Корзень из-за этого на городище пошел?

– Почему ты его так зовешь? – Мишка тут же ухватился за возможность получения новой информации.

– Его так… – Волхв, пыхтя, изо всех сил растирал себе ноги, – один человек назвал… перед смертью. Провидцем был. Предрек, что если Корзень со Славомиром схлестнутся…

– Не со Славомиром! – напористо перебил Мишка. – Он другое имя назвал! В Перуновом братстве у всех иные имена, так же как у Корнея – Корзень. Так и у Славомира…

– Ты!.. – Волхв отшатнулся к стенке сарая, и на лице его вновь проступила ненависть. – Ты кто такой?

– У Нинеи спросишь. Но она вряд ли скажет. – Мишка на всякий случай извлек из ножен кинжал и демонстративно подбросил его несколько раз. – Поднимайся и пошли, на ходу быстрее разомнешься.

До лаза в тыне добрались без приключений, волхв на непослушных ногах двигался даже медленнее, чем Мишка на костылях. Уже выбравшись наружу и окончательно поверив в освобождение, он вдруг обернулся и обратился к Мишке:

– Эй, парень! Кукле под одежку напихай чего-нибудь, как будто беременная, и… на-ка вот, Татьяна узнает. – В руке у волхва неизвестно откуда появилась толстая бронзовая игла, тупой конец которой был изготовлен в виде головы языческого идола. – Сначала вытащи, потом обломи или перекуси клещами. Так правильно будет. От кого Нинее поклон-то передать?

• Предыдущая
• 43/76
• Следующая