Бешеный Лис - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/76
- Следующая
– Вот, смотри, – Юлька показала Мишке пропитавшуюся кровью занозу, – почти до самого уха вошла.
– Да, если бы осталась, плохо дело было бы. Благодари лекарку, Матвей! Юль, тебе помочь подняться? Давай-ка.
Мотька, мгновенно проникшийся к юной лекарке уважением, подхватил Юльку с другой стороны, и парни наполовину повели, наполовину понесли Юльку к фургону. Оказавшись внутри, Юлька сразу же начала отдавать распоряжения таким властным тоном, что позавидовал бы и сотник Корней:
– Полог – откинуть, этих – вынести, Демьяна – к свету. Минька! Воз разверни, чтобы солнце сюда светило!
– Во дает! – восхитился Мотька. – А со мной ласково так говорила, я даже боли почти не чувствовал…
– Она умеет. Тащи-ка ее сумку сюда, на тулупе осталась.
Пока возились, выполняя Юлькины указания, вода в котелке закипела.
– Минька! Долго еще железо варить? – заорал от костра Кузька.
– Пока мягким не станет! Ты его помешивай, помешивай да посолить не забудь!
«Блин, с чего я веселюсь-то? Неужели Юлькин приезд подействовал? Хотя, конечно, появилась лекарка, нашлось на кого переложить ответственность за раненых. А то ведь все время грызло беспокойство. Любят же люди, когда с них кто-то заботу снимает и берет на себя. А Юлька на себя брать умеет, не отнимешь…»
– Чего, и правда солить?
– Я вам посолю! – Юлька слышала все, что происходит вокруг, или вычленяла из окружающих шумов касающиеся ее темы. – Мотя, неси котелок сюда, только воду слей. Потом еще воды вскипяти, как можно больше.
Мотька с энтузиазмом взялся за подсобные медицинские работы: пристраивал над костром всю имеющуюся в наличии посуду, запаривал в котелке какие-то травы, мотался за чем-то к саням. Дело пошло. Мишка с облегчением вздохнул и только сейчас почувствовал, как устал.
– Деда, а ты мне такого же, как Юльке, не намешаешь? Что-то я умотался.
– Тебе это нельзя, оно – для сугреву и успокоения, сразу в сон потянет. Иди лучше на мое место, так отдохни.
«Лука свой десяток поднял… вот действительно преданный деду человек. Этот в дедову дружину уйдет и людей своих за собой утянет. А лучники у него там собраны отменные…»
Мишка сам не заметил, как задремал…
– Минь, а Минь! Минь, проснись, тебя лекарка зовет.
– А? Ты чего, Мотька?
– Юля зовет, плохо там…
Мишка, прихрамывая на затекшую ногу, кинулся к фургону:
– Что, Юль?
– Не могу! – В голосе Юльки было нескрываемое отчаяние. – Не получается, хотела, как тебя у Нинеи, и не смогла. Минька! Отходит он!
– Так! – Мишка попытался придать голосу как можно больше уверенности. – Первым делом успокойся. Потом попробуй еще раз.
– Да я уже три раза…
– Не ныть! Сделай глубокий вдох!
– Миня…
– Глубокий вдох, я сказал!!! Так, еще один. Еще. Теперь посмотри на солнце, сколько до темноты осталось?
– Да зачем…
– Делай, что говорю!!! Сколько?
– Часа два или… не знаю…
– С какой стороны ветер?
– Оттуда. Да зачем это все?
– Чтобы отвлеклась. Теперь начинай все снова. Вспоминай, как Нинея учила. Не напрягайся, растекись, как вода, впитайся в него, почувствуй биение жизни.
– …Нет, Миня, он не такой, как ты. Не выходит, не чувствую его…
«Не такой, как я? Да, Нинея что-то такое говорила, мол, почувствует разницу, когда другими займется. Вот и почувствовала… Что же придумать? Со мной-то она смогла. Может, через меня? Надо попытаться, других вариантов все равно нет».
– Хорошо, попробуй через меня. Помнишь, Нинея рассказывала: женщина силу собирает, мужчина направляет.
– Я же не умею так…
– Некогда разговаривать, бери меня за руку! Да не так, пульс ищи!
– Чего?
– Жилку, где сердце бьется, вот я у тебя уже нащупал. Нашла? У тебя бьется быстрее, замедляй, а я попробую ускорить, чтобы одинаково бились. Теперь сливайся со мной, как тогда…
«Есть! Что-то такое чувствую. Да, ощущаю ее эмоции… Блин, некогда разбираться, главное, что она, кажется, мне поверила».
– Юля, вокруг море силы, она во всем: в воздухе, в свете, в людях, в деревьях. Ощути ее. Слышишь?
«Не надо говорить, я и так понимаю. Да, сила есть, попробую зачерпнуть».
«Ты… ты что, мои мысли читаешь?»
«Нечего читать, это и мои мысли тоже, мы – одно. Не мешай».
Мишка вдруг почувствовал необыкновенный прилив сил, ясность мысли, что-то еще, чему нет пока названия в человеческом языке. Казалось, он способен совершить что угодно: взлететь в воздух, свернуть горы, растопить снега…. Но ничего этого делать было не нужно, потому что рядом – умирающий Демка, всю эту неизмеримо огромную энергию надо было отдать ему.
«Получается, Юленька, какая же ты умница! Веди меня к Демке, мы сможем, вот увидишь!»
«Вот. Чувствуешь?»
Боль вонзилась в левую сторону груди, навалилось удушье, начало «уплывать» сознание.
«Это же не я, это я его ощущаю… Господи, как тяжело…»
«Мы вместе, мы справимся. Отдавай силу, Мишаня, туда, где хуже всего, только осторожно, понемногу».
«Нет, не так. Организм сам знает, что надо делать, ему только не хватает энергии, а у нас она есть, много, очень много. Нет, и это неправильно. Мы сейчас – единое целое, триединый организм, накачанный энергией. Мы справимся, только не надо мешать, я чувствую: не надо ничего делать, не надо ни о чем думать. Надо… надо уснуть, все должно происходить само. Да! Нинея говорила, что сон – лучшее лекарство. Мы засыпаем, мы ни о чем не думаем, мы ничего не ощущаем, мы…»
Бац! Удар по лицу… еще один…
– Да очнись же ты, пень! Минька!!!
– Спать, надо спать…
– Не надо! Все уже! У нас получилось!
– Что? Ой, Юлька, ты чего?
– Получилось! Демка жить будет!
– Да? А чего тогда дерешься? Ну вот, то бьет, то целует. Все же хорошо?
– Все хорошо, только ты не просыпался никак. – Юлька выглядела на все сто – глаза блестят, румянец во всю щеку, Мишка же лежал на дне фургона пластом, сил хватало только на то, чтобы разговаривать.
– Так сон-то какой приятный: сначала ты меня по морде била, а потом…
– Могу еще!
– Поцеловать? Давай, пока дед не видит!
– По морде могу еще! – Юлька воинственно сжала кулачки. – Хочешь?
– Ну, если тебе больше нечего мне предложить, согласен. Все-таки знак внимания со стороны прекрасной дамы. Хоть такой.
– Выметайся! У меня еще дел полно.
– Ну до чего же с тобой трудно: то бьешь, то целуешь, то зовешь, то гонишь… – Мишка попытался подняться. – Ой, Юленька, что-то меня ноги не держат.
– Хватит придуриваться, ноги его не… Минька, да ты чего?
– Пардон, мадемуазель, кажется, отъезжаю…
Все повторялось. Мишка снова лежал с закрытыми глазами, медленно выплывая из забытья, а рядом тихо звучали женские голоса, и один из них был Юлькиным. Все как тогда – у Нинеи.
– Я не поняла, мама, он какие-то слова говорил, то есть думал… не по-нашему. Я не запомнила.
– Ничего, помнишь, я тебе про заклинания объясняла? – Второй голос принадлежал лекарке Настене. – Если не понимаешь смысла, то заучивать бесполезно.
– Да, помню. Только я думала, что он силу в больное место направит, а он вдруг решил, что надо спать. Я пробовала перебороть, но он сильнее оказался. Ну… и уснули все. Сколько спали, не знаю, а как проснулась, то сразу к Демке. Смотрю, он дышит ровно, сердце бьется хорошо, и синюшность на лице пропала.
– Значит, Миня правильно решил.
– Да, только он не просыпался никак, я его еле растолкала. Он поговорил со мной немножко, потом опять что-то непонятное сказал и снова уснул. Странно как-то, мама. Я, как приехали, сама с лошади слезть не могла, ноги не держали, болело все. А после этого как новенькая стала, хоть пляши. А он спит и спит.
– Все правильно, доченька. – Мишка по голосу почувствовал, что Настена улыбается. – Бывают такие дела, которые женщину только бодрят, а мужики после них, как медведи осенью, норовят спать завалиться.
- Предыдущая
- 18/76
- Следующая
