Квест – LEVEL 2 - Акунин Борис - Страница 19

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая

– Ничего особенного. Сообщник решил вами пожертвовать. Угробить заодно со мной. Как в русской пословице: «Лес рубят – щепки летят». Так вам и надо.

– Но вы умеете управлять самолетом, – сказала Клинская. – Этого они не ожидали. Какой вы молодец! Просто чудо!

Она поцеловала его в щеку. Поразительная все-таки барышня, подумал Гальтон.

– Мне очень неудобно вести самолет, вывернувшись. Давайте попробуем как-нибудь устроиться рядом.

С большим трудом, кое-как, они уселись в одноместной кабине бок о бок. При этом ей пришлось тесно прижаться к нему всем телом. Теперь ее частое дыхание согревало ему ухо и щеку.

Но если шпионка рассчитывала таким немудрящим образом умилостивить доктора Норда, то здорово ошибалась. Обниматься с коброй – сомнительное удовольствие.

– Вы зря воспряли духом, мисс. – Он наклонил голову, чтобы быть подальше от ее губ. – Да, я умею управлять аэропланом. Поэтому мы не погибли в первую же минуту. Но это мало что меняет. Запаса топлива в баке миль на пятьсот, до берега не хватит. Обратно на пароход опуститься невозможно. На воду садиться я не умею.

– Значит, мы пропали?

В вопросе звучал не страх, а что-то вроде недоверия. Молодым, красивым и самоуверенным женщинам, наверное, кажется, что они никогда не умрут, зло подумал Норд.

Он сунул руку под сиденье, нащупал там плотно набитый брезентовый мешок.

– Вы – да. Я – нет. Здесь есть парашют. Один. Но мне хватит.

Помолчав, чтобы она как следует вникла, Гальтон продолжил:

– Я дам вам шанс. Но лишь в том случае, если вы скажете мне всю правду.

Приходилось не только вести самолет, но быть в постоянной готовности: теперь, до конца уяснив ситуацию, Клинская могла предпринять отчаянную попытку оглушить его или убить. Женщина она сильная, ловкая. Не исключено, что владеет приемами рукопашного боя – в ремесле убийцы без этого нельзя.

– Зачем я стану откровенничать, если парашют все равно один?

И опять никакого испуга, одно любопытство.

– Мы прыгнем вместе. Если б внизу была земля, мы бы разбились. Но о воду удар гораздо мягче. Повезет – выживем. А с парохода спустят шлюпку.

Он взял крен вправо, чтобы описать круг.

Корабль снова стал приближаться.

Туман спустился ниже, сквозь него там и сям просвечивали волны. На востоке поднималось солнце – казалось, будто горизонт проложен окровавленной ватой. Зрелище жутковатое, но очень красивое.

Стало видно верхнюю палубу. По ней бегали, размахивая руками, крошечные фигурки. Одна из шлюпок, покачиваясь на тросах, ползла вниз.

Двигатель вдруг зафыркал, зачихал.

– Решайтесь, времени нет. – Гальтон лишь теперь догадался взглянуть на приборы. – Я ошибся насчет пятисот миль. Оказывается, бак еще не заправлен. Мы взлетели, потому что на дне оставалось немного горючего.

Зоя смотрела на него и улыбалась. Это было очень странно.

– А где гарантия? Я скажу вам всю правду, а вы меня обманете и выпрыгнете один.

Сказала, словно поддразнивая. Что-то не нравилось Гальтону такое легкомыслие. Он насупил брови.

– Слово Норда.

– Глупо, но я верю. – Она на мгновение прижалась лбом к его щеке. – Если бы даже была вашим врагом, все равно бы поверила. Редко когда встретишь по-настоящему квадратного человека.

– Какого?

Он повернулся, потому что ответа не последовало.

Оказывается, ее глаза уже не улыбались, а брови были сдвинуты так же сердито, как у него.

– Тупого, вот какого! Мистер Ротвеллер не исключал вероятности, что руководителя группы попытаются ликвидировать. Советская разведка на сегодняшний день – лучшая в мире. У нее всюду свои информаторы. Поэтому мы с Айзенкопфом получили инструкцию: кто-то один все время должен держать вас в поле зрения. Когда вы отстали от экскурсии, я вернулась – и как раз вовремя. Когда вы были в бане, под дверью сторожил мистер Ходячий Кошмар. Вы вначале кричали недостаточно громко, а у этого болвана уши приклеенные, вот он не сразу и услышал… А сегодня моя очередь. Я сразу решила, что сяду в самолете, откуда всё видно, и буду вас страховать.

Мотор последний раз чихнул и заглох. Аэроплан пошел на снижение, планируя вокруг парохода по спирали.

Как просто, думал Гальтон. Вместо того, чтобы высчитывать вероятность случайных совпадений, нужно было не ограничиваться одними негативными версиями. Всё детство вдалбливали в голову: “Think positive”, да, видно, недостаточно.

Зоя, как выяснилось, тоже размышляла о вероятности.

– Удар о воду будет сильным? Какова вероятность, что он нас оглушит до потери сознания?

Расстояние до поверхности моря с каждой секундой сокращалось. Пора было выпрыгивать.

– Не знаю. Никогда не пробовал. – Гальтон поднял стекло. – Об этом заботиться нечего. Как будет, так и будет. Вы, главное, не оторвитесь от меня в свободном падении. Помогите продеть лямки! Пряжку застегните!

– Что?

– Пряжку!

Он откинул дверцу, теперь приходилось орать во все горло.

– Обнимите меня крепче! Наше спасение в вертикальности! Раз, два, пошли-и-и!

Что отрываться от Гальтона ни в коем случае нельзя, она поняла. Обхватила его и руками, и ногами – намертво.

Сцепившись, они камнем полетели вниз. У Норда захватило дух, Зоя завизжала.

Досчитав до десяти, Гальтон дернул кольцо. Ремни чуть не выбили плечи из суставов, затем падение замедлилось.

Вот уже можно было дышать. Они скользили вниз, слившись в одно целое.

«Если удар окажется слишком сильным, так и уйдем под воду. Будем лежать на дне двумя переплетенными скелетами», – подумалось Норду. Еще пришла в голову вот какая мысль: никогда прежде, даже в миг самых страстных объятий, он не был так близок с женщиной.

Черт знает, куда подевался туман – просто взял и растаял. Огромное красное солнце стремительно выныривало из темно-синих вод, словно катящаяся по планете круглая булка из русской сказки. Море переливалось всеми возможными и невозможными цветами спектра – о такую красу и разбиться не жалко.

Девушка что-то крикнула.

– Что?

– Спасибо! Я никогда…

Дальше было неслышно, но он понял. Он ведь тоже никогда – никогда и ни с кем не ощущал так остро близость смерти и красоту жизни.

Он повернул лицо к ней, а Зоя к нему, так уж совпало. В объятьях, крепче которых не бывает, они друг друга и так сжимали, поэтому поцелуй получился сам собой, и тоже очень крепкий.

Удара о воду, который их так тревожил, оба даже не почувствовали.

Просто Гальтон открыл глаза и удивился – почему все вокруг зеленое и голубое, а сомкнутые ресницы Зои видны будто сквозь пелену.

Потом в подмышки снова впились ремни, но уже не так резко, как в момент раскрытия парашюта. Шелковый купол, расстелившийся по воде, не желал тонуть. Лямки тянули кверху.

Вынырнув на поверхность, Зоя и Гальтон одновременно вдохнули воздух. И снова, толком не успев выдохнуть, соединились в поцелуе.

Шлюпка, подплывшая десятью минутами позже, застала парашютистов в точно такой же позиции. Расцепить целующихся удалось не сразу. Кое-как их усадили на скамью, повезли на пароход.

Что было потом, Гальтон помнил неотчетливо. Его ощупывал врач, что-то выспрашивал. Капитан возмущался и кричал, что утоплен аэроплан стоимостью в 50 000 долларов. Потом, когда Норд пообещал выписать чек, немец перестал кричать и стал очень любезен.

Все это время Гальтон смотрел только на Зою, которую тоже щупали, вертели, допрашивали. А она смотрела только на него.

Наконец все эти ненужные люди отстали, он взял ее за руку и повел вниз, в каюту.

Лица у чудом спасшейся пары были особенные, словно не из этого мира. Собравшаяся на палубе толпа сначала гудела и шумела, потом утихла и наблюдала молча.

Было там и канотье в темных очках, рядом с ним – неизменные спутники: двое крепких мужчин в полотняных костюмах.

Первый снял шляпу, провел рукой по растрепавшимся волосам неестественно белого оттенка, приподнял очки. Глаза под ними были странноватого розового цвета.

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая