Вперед в прошлое 8 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 14

Электричка тронулась. Я уставился на мелькающие за стеклами исписанные металлистами и панками бетонные стены и заборы, которые почему-то одинаковы во всех городах. В голове вертелась песня «Ундервуда», которая еще не написана, ее ждать лет двадцать пять: «Дела, как в тамбуре, сестричка: стекла, окна, стакан. Толкает электричку шайтан».

Илья сосредоточенно смотрел в окно, хмурился. Я достал учебник по анатомии, освежил в памяти строение спинного и головного мозга, прочитал про нервную и гуморальную регуляцию. Запомнил все, поражаясь гибкости детской памяти. Ушло на все минут сорок.

К тому моменту мы выехали из города и катили по полям, электричка стонала и покачивалась. Надрывались музыканты, кочующие по вагонам, и продавцы всякой белиберды и кроссвордов.

Через полтора часа поля сменились холмами, плоскогорьями и горами.

К концу пути задница приняла форму дощатой скамейки, на которой мы сидели, и прибытие на конечную воспринялось как избавление.

Случилось это в шесть часов вечера. Менять рубли на доллары было поздно — рынок закрылся, валютчик наверняка уже дома. Осталось обзвонить потенциальных клиентов курортного городка и спросить Андрея, поговорил ли он с антикваром-реставратором. Еще Каналья звал в гараж, чтобы похвастаться достижениями, и бабушка — в гости. Да и вообще, соскучился я по ним.

Значит, завтра так: торговля кофе, обмен денег, Каналья, Бабушка, звонок Андрею. Что забыл? Лидию и беспризорников. Надо решать этот вопрос в ближайшее время. В долгосрочной перспективе — приобретение участка и строительство дома со спортзалом, отдельным входом в гостевые номера. Этот дом объединит нас, и уже никто оттуда не выгонит.

В семь вечера мы приехали в свой поселок. Прежде чем заниматься обзвоном, я примкнул к нашей компании, делящей детскую площадку с мамашей, выгуливающей двухлетнего малыша, и двумя бабулями. Здесь были все, кроме Каюка, которому к бабушке ехать полтора часа, и Барика. Как сказал Кабанов, Серега заболел.

С наступлением темноты мамаша и бабули разошлись, Илья вынес магнитофон, и мы немного размялись.

Рамиль посокрушался, что перчатки и маты остались в подвале, а без них удары не отработаешь. Памфилов предложил:

— А давайте скинемся и выкупим наши вещи? Там мои кеды и штаны.

— Хрен им, — огрызнулся Рам. — Мало того, что они отжали наше, так еще и платить им? Во! — Он сделал неприличный жест в сторону второго подъезда.

Мне идея скинуться понравилась. Но ведь можно и просто договориться с рейдерами, да, там отморозки, но не звери же. Если не получится «просто», придется платить символическую сумму, это всяко дешевле, чем покупать все заново. К тому же на базе остались учебники и тетради. За телик, скорее всего, запросят кругленькую сумму, и с ним придется распрощаться.

О своей задумке я никому ничего не сказал, получится — замечательно, нет… Значит, нет, просто ничего не изменится.

Ден привязал фонарь к качелям, я окинул взглядом сосредоточенные лица друзей и сказал:

— Вчера встречался с дрэком, он согласился сдать нам в аренду спортзал на два часа, заниматься будем три раза в неделю.

— Ура! — заорала Гаечка, пару раз подпрыгнула и сделала колесо.

Мужик, выходящий из подъезда Ильи, аж остановился.

— Все равно он базу не заменит, — вздохнул Борис.

— Если не вернем эту, найдем другую, — пообещал я.

— Вернем? — с горечью в голосе сказала Алиса. — Как?

— Например, быков завалят, база снова будет ничьей. Их всех перестреляют рано или поздно.

— Ну не завтра же, — прошептал Кабанов, покосился на вход во второй подъезд. — А тренироваться надо уже сейчас. Пока тепло, можно и на улице. Но скоро начнутся дожди…

— Говорю же: спортзал будет. А к чему я… К тому, что на каникулах придется поработать, купить краску, согласовав с директором цвета, и обновить спортзал, зашить маты и все в таком же духе. Кто будет участвовать?

Я поднял руку, все без раздумий повторили жест. Лихолетова виновато сказала:

— Меня родоки поставят торговать, как раз хризантемы пошли. Но я постараюсь.

Борис спросил, притопывая от возбуждения:

— А можно будет что-то нарисовать на стене? Баскетболиста, например. Или гимнаста? А то у нас такой унылый спортзал!

— Это с дрэком надо решать, думаю, он будет не против.

— Так когда надо? — спросил Борис.

— На каникулах, они со следующего понедельника. Попытаюсь договориться, чтобы нас начали пускать туда раньше. Кстати, нужен взрослый, который возьмет на себя ответственность за нас. Вот ему надо скинуться.

— Не понял, — мотнул головой Димон Чабанов.

— Ну, без надзора взрослого нас пускать нельзя. Нужно, чтобы кто-то приходил с нами и там находился — по крайней мере пока. Может, чьи-то родители согласны помочь?

Все задумались, я продолжил:

— Если никто не согласится, придется скинуться на зарплату физруку и просить его типа вести кружок.

Подождав, пока они переварят информацию, я проговорил:

— Все, миссия выполнена, теперь пора по домам. Я две недели пропустил, надо сдавать материал, готовиться.

Пожав руки парням, мы с Ильей и Яном направились к Каретниковым. Ну вот, вопрос со спортзалом решен, будущие работники найдены и озадачены. Пришло время подыскивать участок, желательно свободный, можно — в дачном кооперативе. Вот только он должен быть большим, соток десять минимум, и недалеко от школы.

Будет участок — появится цель — хочешь-не хочешь, придется озадачиться строительством дома.

Воскресенье, 24. 10. 1993 г.

Вместо подготовки к урокам воскресенье я провел в разъездах. Сперва — продажа кофе в курортном городке. В этот раз я поехал один на мопеде. Помня вчерашние ошибки, взял не пак, а чуть больше, тридцать шесть пачек.

Погода выдалась сказочная: около двадцати пяти градусов тепла, бабочки порхают, по соснам в парке скачут белки. Пляж был забит, тут отдыхали и местные, не успевшие сменить загар на белесую кожу, и синюшные приезжие, спешащие впитать запоздалое тепло. Пахло водорослями, солнечные блики танцевали на дне, плескала волна, доносился детский смех. Из кособоких ларьков, стоящих вдоль набережной, тянуло жареным мясом.

Так хотелось послать все к чертям и как нырнуть! Но в кармане почти пятьсот тысяч, сто семьдесят чистыми. Пять часов поработал — и целое состояние! Вместе со вчерашним заработком двести девяносто тысяч чистых, около двухсот сорока долларов. За столько можно купить «Запорожец», подержанный видик, простенький телик или земельный участок.

Два, блин, дня! Никакого обмана, только смекалка и смелость! Так что купание отложу — слишком рискованно. Плюс две пачки кофе не продал, домой везу.

Возле памятнику Лермонтову я остановился, посмотрел на море, на горы, над которыми облака сливались в белое полотно, вздохнул, оседлал Карпа и покатил назад.

Теперь стояла задача на рынке обменять рубли на доллары; если получится, поболтать с валютчиком о скупке ваучеров и расспросить его, слышал ли он что-то про «Славян». Как человек, приближенный к криминальным кругам, он должен быть в курсе, кто есть кто. Не знаю, как себя поведут менты, будут ли оповещать местные группировки, потому открою второй фронт — пусть наши бандюки знают, что конкуренты готовят плацдарм, и готовятся.

На центральном рынке я был в полчетвертого. Первым делом поехал к валютчику — он вместе с напарницей был на своем месте. Стоял на ступенях, заведя руки за спину. С табличкой, висящей на груди, он напоминал разбойника, которого собираются вздернуть.

Но если подойти ближе, становится видно, что никакой это не разбойник, а честный меняла. Его напарница сидела на ящике, поставленном на ребро, и ела жареный арахис — в бумажном кульке, купленный у какой-то торговки семечками.

Меня опередила женщина, обменяла деньги, потом подошел дедок, что-то развернул — видимо, золото — получил деньги и ушел восвояси. И только потом к валютчику подошел я, выгреб рубли, оставив пять тысяч на карманные расходы, протянул ему.