Горячо - Ана Сакру - Страница 10

Да что же за день такой, а?!

Тяну брюки ещё вниз по ногам, жалобно поскуливая. И наконец плюхаюсь на стульчак голой взмокшей попой. И вот теперь уже в голос реву. Потому что мне так себя жалко! И потому что, я не представляю, как буду эти чёртовы штаны обратно надевать. Так и просижу на толчке со спущенными три часа. А потом Керефов придёт…И я уже вижу ошалелое выражение его лица при виде этой картины.

И так стыдно почему-то, жуть!

Ну он мужчина в конце концов. И, что греха таить, достаточно привлекательный. А я тут…без штанов! Жалкая, неумелая псевдо-шлюха…

И зачем ему вообще понадобилось пристёгивать меня к этой несчастной батарее?! Я бы все равно мимо охраны не смогла пройти, если бы он приказал им меня сторожить. И с третьего этажа вряд ли выпрыгнула – я же не женщина кошка. Я вон даже брюки её натянуть на себя не могу. Может Керефов и не садист, но точно извращенец.

Сдаюсь.Матеря его Тимура Тиграновича на все лады, прыгаю вокруг батареи в попытке справиться с этими ужасными кожаными штанами и надеть их обратно на свою не самую маленькую задницу. Бесполезно – она будто выросла на два размера за те пару минут, пока без них была. От досады вою уже на всю ванную, но это конечно не помогает. Ноготь на большом пальце правой руки приказывает долго жить, за ним почти сразу покидает меня маникюр на левом указательном. Пот с подмышек ручьями льётся, пропитывая воздух злым пряным запахом моих титанических усилий.

Плюхаюсь на унитаз, смотря на своё отражение в огромном зеркале напротив. Вся в красных пятнах , взъерошенная, тушь потекла, не оставляя камня на камне от искусного макияжа, ещё и глаза как-то странно болезненно – фанатично мерцают…А может всё к лучшему, а? Ну кто захочет меня такую, я бы честно поостереглась. Вот только штаны всё-таки надо натянуть, а разводы туши как раз отлично смотрятся…Вот только передохну.

Керефов сказал, его часа три не будет, а прошло минут пятнадцать – не больше. Значит, можно отдышаться пока. Растекаюсь по унитазу, шмыгаю носом, так и разглядывая себя в зеркале. Больше никогда…Никогда!!! Не ввяжусь во что-то подобное. Никогда…

В ванной тепло, ещё и от полотенцесушителя пышет жаром. От пережитого нервного перенапряжения и парочки коротких истерик клонит в сон. Я уже устала бояться. Можно я просто потуплю полчаса?

Закрываю глаза, мозг лениво роется в поисках альтернативных решений, но их просто нет, поэтому мысли ходят по кругу, упираясь лбом в тупики. Не хочу представлять, что будет, когда Керефов придёт. Просто надеюсь, что ему будет лень со мной, такой странной, возиться. Запрёт на эти два дня в комнате и всё. Отпустит потом. Так как хотел бы убить или ещё что-то подобное сделать – уже сделал бы. Да и Коля завтра начнёт в колокола бить, что я пропала, так что…

Громкий хлопок входной двери в спальню заставляет меня буквально подпрыгнуть.

О, чё -ё-ёрт! Уже прошло три часа?! Нет, этого просто быть не может!

Может, это не Тимур?!

Да плевать кто! Я так и сижу без штанов!

Подскакиваю и судорожно пытаюсь их напялить, одновременно прислушиваясь к мерным шагам, доносящимся из спальни. Кто-то расхаживает спокойно себе по комнате, в то время как я сейчас лопну от этих судорожных попыток себя в порядок привести. Мир так несправедлив!

Наконец получается натянуть брюки на левое бедро, и шансы мои выиграть эту битву с кожаной одеждой становятся так реальны! Но…

В этот момент раскрывается дверь в ванную и на пороге материализуется Керефов собственной персоной.

Падаю обратно на унитаз так быстро, будто меня огрели мешком по голове, и, прикрыв ладонью стратегический треугольник между ног, с перепугу возмущаюсь басом.

– Что так рано?!

Если у Керефова брови вверх и до этого подпрыгнули, то от моего окрика ещё и глаза стали шире. Он даже дёрнулся обратно в сторону спальни, но остановил сам себя, нахмурившись.

– Не рада? Час почти прошёл, – холодно хмыкает, проходя в ванную и упираясь задницей в каменную столешницу раковины напротив. Достаёт из заднего кармана пачку сигарет и зажимает фильтр неподкуренной сигареты между зубов, кивнув на мои ноги, – Со штанами воюешь?

Мерцающий взгляд Керефова в этот момент медленно и придирчиво ощупывает всю меня, выразительно застывая на оголённых бёдрах и резко возвращаясь к лицу.

И что-то в его чёрных глазах такое есть, что я мигом понимаю, что Тимур Тигранович пьяный.

Нет, он отлично держится, но ему точно плевать сейчас, что выгляжу я так себе – он настроен поиграть. Как кот с мышкой. И, совсем как кот, может потом съесть. Когда надоест.

___________________________

Всё, шутки кончились. Теперь уже Тимур Тигранович до утра никуда не денется)

Поджимаю губы, из последних сил пытаясь сохранить крупицы достоинства.

– Может быть, оставите меня одну?

– Так, или всё же отстегнуть? – ехидничает в ответ, склоняя голову набок и продолжая путешествовать по мне слегка мутным, вязким взглядом.

– Зачем вы вообще меня пристегнули?! Никуда бы я не делась! – выпаливаю вслух свою главную претензию и чувствую, как от накатывающей беспомощной злости краснеют щеки.

– Чтобы в вещах моих не рылась, – перекатывая незажженную сигарету между зубов, Тимур Тигранович отталкивается задницей от гранитной столешницы умывальника и шагает ко мне, доставая из кармана ключи от наручников.

Металлический щелчок, и я не могу сдержать длинный вздох облегчения, потирая затёкшее запястье. От внезапной близости Керефова в лёгкие прокрадывается чужой запах – тяжёлый, тёплый, пряно – мускусный. Из-за этого непроизвольно отшатываюсь от мужчины насколько можно дальше.

Замечает.

Щурит чёрные глаза, снова передвигая языком между губ фильтр сигареты. Замираю под его внимательным взглядом как заяц.

Боже, я понимаю, что эскортницы себя так не ведут, но ничего не могу с собой поделать – этот человек меня нервирует. Пугает. И он, и вся ситуация в целом.

– Сходи в душ и можешь не одеваться. И не заставляй долго ждать, – бросает Керефов, в последний раз мазнув по мне взглядом.

Он произносит это будничным, почти бесцветным тоном, но его "можешь не одеваться" всё равно звучит как чёткий приказ. В твёрдом голосе Тимура Тиграновича вообще есть что-то такое – отрывистое, давящее, будто он привык раздавать указания чаще, чем просто разговаривать. Впрочем, возможно так и есть.

По телу прокатывается тошнотворный озноб, когда за мужчиной мягко захлопывается дверь, оставляя меня одну. Обнимаю себя руками, обводя ванную расфокусированным взглядом. Какое-то опустошение накатывает – всё равно не деться никуда…

И одновременно внизу живота и тяжесть наливается, и холод. Как это будет всё…???

Неуклюже стягиваю непослушные штаны, снимаю бюстик. На собственное отражение в огромном зеркале над умывальником упорно стараюсь не смотреть. Кажется, встречусь глазами сама с собой и впаду в истерику, не вывезу. А сейчас пока будто сон, будто в тумане. Только сердце бьётся больно, часто и неровно, то и дело замирая – словно пытается перезагрузить происходящее.

Тугие тёплые струи воды почти не чувствуются. Мочалки нет, и я торопливо вожу по телу руками, оставляя мыльные разводы тонко пахнущего геля для душа и отклоняя голову, чтобы не намочить собранные в едва держащуюся кичку волосы.

Уже через пару минут насухо вытираюсь полотенцем.

Не думать – не думать – не думать…

Между ног тревожно тянет всё, и мурашки накатывающими волнами разбегаются по телу.

Не решаюсь выйти абсолютно голой – просто не могу.

Сначала было кутаюсь в полотенце, но потом снимаю с крючка белый махровый халат. Всё-таки перехватываю своё отражение в зеркале. Бледное, с неестественным лихорадочным румянцем на щеках. Распускаю кичку и, зажав задеревеневшими пальцами края халата на груди, выхожу из ванной.

В комнате царит густой полумрак, но я всё равно сразу упираюсь взглядом в Керефова, вальяжно расположившегося в том же высоком кожаном кресле, что и раньше. Будто у меня срабатывает на него внутренний компас.