Брак по расчету - Мишина Анна - Страница 7

– Что с ним? – останавливается напротив.

Смотрит большими голубыми глазищами. Даже девчонка мелкая перестает плакать и тоже на меня смотрит.

– Отец погиб, – эти слова скребут глотку. Голос звучит осипшим.

– Когда?

– Две недели назад.

– Не правда. Ты врешь, – качает головой. – Не правда!

– Думаешь, мне вся эта ситуация охренеть как нравится? И тебя я нашел от нехер делать?

– Нет, нет, – глаза наполняются влагой, и со светлых ресниц на щеки падают первые слезы. – Ты врешь. Специально, чтобы мне досадить.

– Хреновая шутка, тебе не кажется? – снова приходится ее догонять. – Отец погиб, и твое имя моя семья узнала из завещания.

– Уходи. Уезжай в свою Москву, или откуда ты там? Оставь меня в покое. Не хочу ничего знать, – вскрикнула девушка, и я остановился, продолжая наблюдать, как она удаляется.

Юлия

У меня было странное чувство, когда я в первый раз увидела этого мужчину. Затем по разговору с ним уже на детской площадке начала понимать, что что-то не так. Ему неинтересна тема садоводства. Совсем. Заметила и его странный взгляд на Лию. Я старалась отогнать подозрения в сторону. Но все же не смогла и сказала то, о чем думала. И не ошиблась.

Он – Ярцев.

Для меня эта новость оказалась шокирующей. Я совершенно уверена, что его отец никому о нас с Лией не рассказывал. И первый вопрос – откуда?

Один из сыновей Александра Ярцева сейчас передо мной и зло испепеляет своими темными глазами.

Я не помню, кажется, дядя Саша называл два имени. Но я не запомнила их. Мне не нужно было. Семья Ярцевых меня не интересовала совсем.

А вот слова молодого мужчины зацепили. Нет, не те, где он обвиняет меня в… да, он ведь чуть ли не в прямую назвал меня подстилкой.

Иду, размышляю, а у самой по щекам текут слезы.

Я все еще не могу принять то, что он сказал.

Александр погиб? Его больше нет?

Сердце сжимается от боли и жалости к самой себе.

Дядя Саша… Он был, и я чувствовала себя в безопасности. И я безумно благодарна ему за все. И ждала его.

Шмыгаю носом.

Дочь притихла и с губешками, уголки которых тянутся вниз, смотрит на меня. Бровки нахмурила и готова вот-вот заплакать. Чувствует малышка моя все.

– Не надо, – отираю тыльной стороной ладони влагу с щек и натягиваю улыбку, как бы было не просто. – Не расстраивайся, малышка. Мама с тобой, и все у нас будет хорошо, – обещаю ей и себе даю клятву, что моя дочь будет самой счастливой. Всегда!

Лия хлопает своими светлыми ресничками, и, кажется, истерика отменяется.

Выдыхаю.

– Все хорошо, – продолжаю болтать с ребенком. – Мы справимся, обязательно.

Доходим до дома, достаю из коляски малышку и захожу в дом. Бабушка в кухне, что-то готовит, крутится у плиты.

– Погуляли? – доносится ее голос в спину.

– Ага, – тороплюсь в нашу с Лией комнату.

Закрываю за собой дверь и усаживаю малышку на свою кровать.

Черт.

Руки трясутся. Не понимаю, почему. Но только сейчас ощущаю, будто вся тяжесть мира рухнула мне на плечи.

Сажусь рядом с дочкой и, взяв телефон в руки, забиваю в поисковую строку имя и фамилию нужного мне человека и нажимаю на поиск.

“…Александр Владимирович Ярцев, известный столичный бизнесмен, погиб в автомобильной аварии…”

Открываю следующую строку в поисковике, следующую, следующую… везде одна и та же информация.

Закрываю глаза и плачу. Тихо. Переживая, оплакивая…

Все, что сказал мужчина – чистая правда.

Владимир

Возвращаюсь к детской площадке. Снимаю тачку с сигналки и забираюсь в салон. Пялюсь на молодых мамочек с колясками. Кто детей держит на руках, кто ведет за ручку.

Смотрю и пытаюсь представить отца с маленьким ребенком на руках.

Нет, не получается.

Тряхнул головой, завожу двигатель и выезжаю с парковки.

Еду. Куда, зачем и для чего, не понимаю. Выезжаю за пределы села по направлению в столицу. Пока никаких мыслей, и что делать дальше, пока не знаю.

Юлия эта никого не хочет видеть и знать ничего не хочет. Мне это на руку, собственно. Но согласно закону и тому, что написано в завещании, ей не отвертеться. А это проблема для меня и моих планов.

Уже отмотав половину пути, все же принимаю решение более четкое – вернуться домой. Поднять все по Синицыной и ее ближайшей родне. Да, помню, там бабка. Но мне нужно знать больше.

Набираю Петра Андреевича.

– Слушаю, Владимир, – отвечает почти сразу.

– Подскажите, я правильно понимаю, что Синицына не может отказаться от наследства?

– Вы правильно понимаете. Она – родитель наследника. Ваш отец все продумал. До совершеннолетия девочки ее мать не может продать долю или же ее передать. Я не знаю, кто его консультировал, но подсказали верно и так, что, даже если она очень захочет, ничего не выйдет.

– Я понял вас, – хочу сбросить, но нотариус задает вопрос:

– Вы ее нашли?

– Не стоило труда. Мой человек поднял адрес.

– Видела она вас? Как отреагировала?

– Она, судя по всему, не знала о гибели отца, – сказав, сразу же вижу голубые глаза, которые наполняются влагой.

Или хорошая актриса.

Тряхнул головой.

Наваждение какое-то.

– Она нужна будет здесь. Требуется ее подпись в бумагах. Я все подготовлю. Знал бы заранее, что вы к ней поедете, предупредил бы.

Эта новость мне не нравится.

– Привезти ее?

– Да.

– А если я отвезу документы ей для подписи? – предлагаю.

Это оптимально. Для меня.

– Нет. Мне нужно будет переговорить с ней лично. Объяснить ее права. Рассказать все, что касается наследства.

– Я понял. Подумаю, как это организовать, – и отбиваю звонок.

Более чем уверен, что девушка откажется ехать со мной.

В город въезжаю ночью. Столица встречает яркими огнями уличных фонарей и вывесок. Не тороплюсь домой. Мотаю круги по шоссе.

На телефон прилетают сообщения и пропущенные звонки.

Мать и Рус пару раз набирали.

Виола молчит. Как всегда, после ссоры.

Я сам не готов пока с ней разговаривать. И думать о нас пока нет желания. Голова и так пухнет от того, что происходит.

Да, папа, подкинул ты мне повод пораскинуть мозгами. А ведь все могло быть проще. Останься он жив, и я так же, как и всегда, пахал бы и ничего не подозревал.

Было проще.

Правильно говорят: меньше знаешь, лучше спишь.

Теперь я больше чем уверен, что придется испытать силу этой поговорки на себе.

В итоге принимаю решение ехать в офис. По пути набираю Огневу.

– Слушаю, – отвечает спустя пару гудков.

– Мне нужна более подробная информация о Синицыной. О ее матери, отце, бабке… Все, абсолютно.

– Да там все максимально просто. Уже пытался капнуть. Ничего особенного.

– Даже так? – усмехаюсь, заруливая на парковку у бизнес-центра.

– Мать из семьи рабочих. Родители оба работали на заводе. После школы училась в столичном вузе. Затем вернулась в родное село. Поработала на фабрике, да в сельском магазине. Замужем была. Но недолго. В те времена разводы были не распространены, но это не тот случай. Муж – местный тракторист-забулдыга. Спился. Мать Синицыной не так давно умерла. Сердце. В общих чертах.

Пока слушаю нач.беза. дохожу до своего кабинета.

– Да уж. Не радужная история жизни.

– Среднестатистическая.

– Ясно, – приземляюсь в кресло.

– Что-то еще?

– Что там по бабке?

– Ничего такого, что вас могло бы заинтересовать. Всю жизнь проработала дояркой в колхозе местном.

– Понял. Спасибо.

– Если что, я на связи, – и сбрасывает вызов.

А я продолжаю думать.

И мысли мои не дают мне покоя. От одного факта к другому прыгают. А связать составляющие не выходит.