Родитель «дубль 3» - Найтов Комбат - Страница 9

Боголюбово – это больше собирательный образ, аэродромов там была целая сеть, просто штаб размещался в бывшем монастыре, и там же были казармы для сержантов и «кельи» для командиров на переучивании или на отработке боевого применения в ЗАПах. Аэродромы находились на обоих берегах Нерли, притока Клязьмы. Высокий монастырь использовался для антенн радионавигации АДД. Самый большой аэродром мог свободно принять 80-90 самолетов-бомбардировщиков. Поселок рядом с ним носил «характерное» название «Сокол». Туда полк и приземлили. Общая площадь, отведенная под этот аэродром, равнялась 20 квадратным километрам. Зима, от снега чистят только полосу и стоянки для бомбардировщиков, а «ГГ-3с» лыж не имел. Мы просто этим не заморачивались, так как там требовалось дополнительно ставить тросовую лебедку, жутко ненадежную, вечно заедавшую. ЛаГГ-3м имел лыжи, но далеко не во всех полках их использовали. Снегоукладчиков на аэродроме было только два. Собственные застряли где-то по дороге во Владимир, из-за неисправности буксы их отцепили. Пришлось привлекать, в том числе, и летный состав, чтобы нормально разместить машины. А 5-й пап (перегоночный авиаполк) за трое суток перегнал из Можайского 72 самолета. Семнадцать собственных, из них 16 требуется куда-то сдать, да и, несмотря на приказ добираться в Боголюбово поездом, все группы, находившиеся на профилактике, предпочитали прилетать на своей технике. Типа, «не бросать же самолеты!». Петр связался с генералом Жаворонковым, и тот направил 64-й апОН забрать излишки. Наши самолеты ушли в Ленинград и в Мурманск. Местное начальство успокоилось, организовали «культурную программу», с выездом во Владимир. Лучше бы они этого не делали… 18 действующих госпиталей в городе, куча инвалидов на улицах. Милостыню, правда, не просят, больше папироски и табачок «стреляют». Три госпиталя были госпиталями ВВС. Так что поход в театр оставил тяжелое впечатление, так как 80% зрителей были раненые, обгоревшие летчики, штурманы и стрелки. После спектакля кто-то организовал танцы в фойе Народного Дома, участие в которых приняли актрисы местной труппы и немногочисленные зрительницы. Затем, откуда ни возьмись, появилась большая группа девушек в военной форме с авиационными петлицами. Во Владимире существовала школа ШМАС, где готовили младших авиационных специалистов: оружейников, прибористов и масло – топливозаправщиков, укладчиков парашютов. Вот оттуда и привели целую роту или даже больше. Конферансье, сразу же объявил «белый» танец. К Петру подошла местная «прима», ох, зря она это сделала, которая до этого успела потанцевать с большинством обладателей медали Золотая Звезда в полку. Ее, видимо, этот металл притягивал. В спектакле она играла роль Вари, невесты главного героя симоновской пьесы «Парень из нашего города».

– Наталья. – представилась она.

– Петр, очень приятно.

– Мне сказали, что вы командир полка и имеете больше всех сбитых. – сказала она, после того, как убедилась, что ее ноги находятся в безопасности, и их не отдавят. – Говорят, что это про Вас писали в «Правде» четыре дня назад, обозначив Вас как майора «N», что вы в одном бою сбили 7 немецких самолетов, причем, пятеро из них были немецкие асы.

– Насчет пяти асов – не знаю, не интересовался их счетами. Одного видел, с Рыцарским Крестом с дубовыми листьями. Это точно.

– А что вы испытываете, когда видите сбитый Вами самолет?

– Я их обычно не вижу. Они уже не представляют опасности. Поэтому ничего особенного не чувствую.

– Никогда не видели, как он падает?

– Ну, несколько раз видел, только не само падение, а летящие на меня крупные осколки, там, крыло или полфюзеляжа, от которых приходилось уворачиваться.

– А как вы это делаете? Телом?

– Нет, самолетом, двигаешь руками и ногами, чтобы изменить его положение относительно обломков.

– А почему вы не «Герой»?

– Видимо, не достоин.

– Но мне сказали, что у Вас – сорок пять сбитых?

– Сорок пять, шесть на той войне, с финнами, остальные на этой.

– Странно, мне многие летчики говорили, что за пятнадцать сбитых положено такое звание.

– Это звание не полагается. Его присваивают. Мне не присвоили, но меня это совершенно не волнует. Я – не артист, я – летчик. Реакция публики меня не интересует. Мне важно только отношение ко мне моих товарищей.

– Но звание – это признание заслуг!

– Значит, я их еще не имею. Прошу! – он передал молодую женщину в руки ее художественного руководителя, заслуженного артиста Я.А.С.С.Р. В.Д. Бутурлина, который зорко наблюдал, чем занимается «прима». Кто-то за званиями в бой идет, а кто-то в удаленный театр едет на пару лет. Якутск – город контрастов!

«Прима» на этом не успокоилась, на следующий день они заявились на аэродром, дали какой-то концерт для формирующихся МТАБовцев, и возжелали сфотографироваться возле Петиного самолета, и, непременно, вместе с ним.

– Извините, у меня нет времени, полк готовится вылететь на фронт. Куча дел.

Звезда местного театра, фыркнув, удалилась. Ее любопытство так и не было удовлетворено. Но, Петру и впрямь было некогда заниматься причудами актрисы. Бомберов ему пообещали, но выполнить это обещание флоту было ой как сложно. Собственный полк пикирующих бомбардировщиков у авиации ВМФ был один: 73-й БАП КБФ, которым командовал известный летчик Герой Союза полковник Крохалев. Наш ейский инструктор и бывший командир этого полка майор Федор Матвеевич Коптев, не совсем заслуженно пониженный в должности в 1941-м году, прочно занял место вечного дежурного по штабу ВВС КБФ. Его и вытащили из Ленинграда в качестве одного из командиров формируемых полков. Дело в том, что флот заказывал себе самолеты Ар-2, а их по неизвестной причине прекратили выпускать. Жаворонков связался с Петром и спросил:

– Петр Васильевич, проблема возникла. Нет у нас столько пикировщиков Пе-2, их в час по чайной ложке выпускают. И летчиков на них нет, переучивание занимает до полугода. Есть в Казани и на ПАРМах 127 самолетов Ар-2. Они пикирующие. И еще семь новых. На них летчиков найдем без проблем, в крайнем случае, с ДВ заберем.

– Ар-2 меня полностью устроят.

– Вот и я так думаю. Вот что, те машины, которые я у Запфронта забрал, я отправлю в Кинель, там без машин сидит 121 полк ЧФ. Их переброшу в Казань, они начнут подгонять Ар-2 в Крымскую. Передатчик и электростанция из Ленинграда вылетают вечером. Утром планируй вылет всем полком в Красный Курган. Резко ухудшилась обстановка на юге. Сам немедленно в самолет, с тем, что удалось сохранить для Наркомфлота. Сядешь на Центральном, затем вернешься в полк. Жду!

На Центральном его ждал не Жаворонков, а генеральный комиссар госбезопасности Берия. Жаворонкова даже к разговору не пригласили. Берия сказал, что получил подробную характеристику на Петра от Цанавы, и то, что он, Петр, действительно, сигнализировал о том, что снимки куда-то исчезают. Но выявить полностью цепочку Цанава не успел, так как полк прекратил свою работу и канал прервался. Больше съемки района не велись. Последовавшие отходы были свалены на то обстоятельство, что командование фронтом выполняло приказы Ставки о перемещении войск на помощь Брянскому фронту.

– Товарищ генеральный комиссар.

– Товарищ Берия, достаточно, слушаю вас.

– Вот отдельная пленка, время и дата на ней указана, соответствующая легенда приложена. Второе октября, район станций на ветке Владимирский тупик – Дурово, рокадной железной дороги, на снимках – погрузка и отправка наших войск с направления главного участка прорыва линии фронта. Их отправляли по ветке Вязьма – Калуга, которая к тому времени уже в двух местах была перерезана противником. То есть в плен, без пересадки. А вот эта пленка – отвод войск со второй линии обороны от Сычевки на Вязьму и снова на Калугу. А это карты противника, с нанесенными на них точными данными о всех наиболее значимых штабов наших войск и узлов связи. Никакой разведкой с воздуха этих данных не получить. Все штабы были подвергнуты атаке, пункты управления были разбиты, кроме двух, которые охранял наш полк. Но их сняли и перенесли в новое место, что внесло дополнительную сумятицу.