Новик (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 18

Вот если попробовать эту войну остановить… Тоже задача не из простых, но нынешнее перемирие всё-таки давало шансы.

— Ну ты тогда и поезжай, дядька, — сказал я. — А я пока тут останусь. Есть ещё несколько дел.

— Обидеть меня решил? Ну уж нет, куда ты, туда и я, — отрезал дядька. — Ладно, ежели надо в Москве побыть, придётся побыть.

— Так-то лучше, — сказал я. — А то, ишь, спорит он.

— Возмужал ты, Никит Степаныч, — вздохнул Леонтий. — Я и заметить не успел.

Мы вышли из Кремля, оседлали коней, поехали шагом обратно на постоялый двор. Жизнь в Москве оказалась гораздо дороже, чем я представлял, моё серебро таяло с каждым днём, но мне приходилось раскошеливаться. За еду, за постой, за фураж, за услуги конюхов, и так далее. Ладно хоть я не бедствовал, скажем спасибо тульским разбойничкам.

Торг сегодня не работал, ничего не работало. Воскресенье, всем велено отдыхать от трудов, так что отдыхать пришлось и нам. Остаток дня я провёл в тренировках с саблей и кистенём, потом хорошенько пропарился в бане и улёгся спать. Леонтий к моим тренировкам присоединиться отказался, сославшись на рану, которая почти зажила, но от активных действий могла открыться снова, и просто сидел на завалинке, наблюдая и комментируя.

А вот уже следующим утром я надел свою лучшую ферязь, опоясался саблей, попросил местного конюха оседлать мне коня и снова отправился к Кремлю. Понедельник, командирский день. И тут тоже от службы никто не отлынивал, поэтому Московский Кремль был полон народу. Степенно вышагивали бояре в тяжёлых шубах и с посохами в руках, бегали писцы, вымазанные чернилами, дьяки и подьячие передвигались стайками, стрельцы в красных кафтанах с бердышами и пищалями патрулировали территорию.

Взгляд мой уцепился именно за них. Кажется, я понял, как можно привлечь к себе государево внимание. Прогрессор я или где?

Стрелецкие пищали тут были поистине гигантского калибра, с фитильными замками, тяжёлые и мощные. Фактически пушки, а не ручное оружие. Стреляли из них тоже только с упора, подставляя бердыш. Эх, сюда бы ящик калашей…

Правда, калаши очень быстро превратятся в бесполезные диковинные игрушки, потому что на нынешней технологической базе патроны для них не изготовить. А вот попытаться сделать мушкет или винтовку на дымном порохе, с кремневым замком вместо фитильного, с бумажным патроном… Да это было бы занятно. Дорогая получится игрушка, особенно в штучном исполнении, в одном экземпляре, но овчинка явно стоит выделки.

Я прогуливался возле царского терема, стараясь лишний раз не попадаться на глаза рындам, несущим службу у входа на царский двор. Из калитки вдруг вышла стайка девиц, по виду — простых служанок, и я последовал за ними. Это мой шанс.

Они вчетвером шли прочь из Кремля, переговариваясь и звонко смеясь, и как только скрылись за углом от взора царской охраны, я их окликнул.

— Эй, красавицы! Куда путь держите? — весело улыбаясь, произнёс я.

Девицы обернулись, густо краснея, захихикали.

— А тебе-то чего, боярин? — открыто и смело глядя на меня, спросила самая бойкая. — Влюбился, что ли?

Они, как по команде, захихикали снова, переглядываясь и стреляя в меня глазками. Но половину дела я выполнил, внимание привлёк.

— А может и влюбился, ещё чуть-чуть погляжу на вас и точно влюблюсь, — ухмыльнулся я. — Это где такие красивые служат?

Внимание боярина им явно льстило. Да и я, одетый, как на парад, уродом не выглядел, наоборот. Вполне симпатичный юноша, а уж сабля на боку и тафья на голове повышали мой статус не хуже формы кремлёвского курсанта или моряцкой бескозырки. Девчонки во все времена любили военных, красивых и здоровенных.

— Царицыны постельницы мы! — игриво сказала другая девушка, другие на неё тут же зашикали.

Выглядело это почти как хвастовство, и я даже не поверил своей удаче. Постельницы это, грубо говоря, служанки, занимающиеся чёрной работой, возможно, холопки. Незнатные женщины и девушки. И завести даже такое знакомство в окружении царицы… Ну, я и не мечтал даже.

— Дозволите с вами пройтись? — спросил я.

Держался я уверенно, открыто, улыбался всем и каждой в отдельности, пытаясь произвести впечатление. Не то чтоб я планировал перевести это знакомство в какие-то более близкие отношения, но лучше сразу наладить контакт, подружиться, нежели держаться надменно и вытягивать информацию из них по крупице.

— А дозволим! — засмеялись девицы.

Познакомились. Я представился просто как Никита, не называя ни отчества, ни фамилии, девушки представились тоже. Евдокия, Прасковья, Феодосия и Устинья. Мы вышли на торг, болтая о всяких пустяках, я угостил их орехами в меду. Они охотно делились сплетнями про всех, кроме царицы, я же слушал и мотал на ус, изредка подшучивая и развлекая девушек историями о службе.

Пока, наконец, не решил, что девушки созрели для ответа на мой главный вопрос.

— Может, ведомо вам, когда будет пир ближайший? — спросил я.

— Так на царёвы именины, на Иванов день! — засмеялась Евдокия. — Через седмицу и будет!

Ещё неделя, значит. Как раз успею подготовить подарочек на именины. Да, время пробиваться к царю. Так будет даже лучше, чем падать ему в ноги возле церкви. Настало время поразить его каким-нибудь чудом техники.

Раз уж до Иванова дня осталась всего неделя, я не стал терять времени. В тот же день отправился в Кузнецкую слободу, искать мастера, способного выполнить мой заказ точно и в срок. Снова придётся расчехлить мошну, щедро оплачивая срочную работу, причём не совсем привычную для местных кузнецов. Изготовить за неделю совершенно новое оружие, достойное того, чтобы преподнести его в подарок царю… Не каждый возьмётся за такую работу.

Чтобы всё успеть, пришлось к делу привлечь Леонтия, который, хоть и считал мою задумку пустым баловством, перечить всё же не посмел. Мотался по моим поручениям, как миленький, хотя и мне пришлось объехать едва ли не всю столицу.

На торге, к примеру, обнаружился пистоль с колесцовым замком, производства немецких мастеров, и я едва не отказался от своей затеи, но потом спросил цену, присвистнул, и понял, что наладить производство собственного оружия будет для Грозного гораздо лучшим подарком, нежели любые изукрашенные мушкеты или пищали. Кремневый замок по моему чертежу сделал часовщик, причём мне долго пришлось искать именно русского мастера, а не итальянца или француза из Немецкой слободы. Хотя даже так замок изготавливался отдельно от ствола и ложа, дабы ввести мастера в некоторое заблуждение. Не хотелось мне, чтобы технология пошла по рукам раньше времени.

Ствол выковали из железных полос, короткий, как карабин, чтобы можно было стрелять с коня, гладкоствольный, на изготовление нарезов не было времени. Резное ложе, изукрашенное сценами соколиной охоты, изготовил самый обычный мебельщик-краснодеревщик. Ну а патроны я изготовил сам, упаковав свинцовую пулю и меру пороха в бумажный мешочек.

Подарок вышел поистине царский. Во всяком случае, по стоимости. Деньги утекали, как песок сквозь пальцы, но деваться было некуда, раз уж я всё это затеял, надо доводить до конца. Истратил всё, что дядька выручил за разбойничий хабар, и даже немного залез в долги, прекратив на некоторое время платить хозяину постоялого двора.

Самое главное, карабин получился, всё сошлось. Искра высекалась, порох воспламенялся, выстрел производился. Лягался он, правда, как дурной осёл, даже при малой навеске пороха, но что-то мне подсказывало, что нынешние пищали, стоящие на вооружении, лягаются куда сильнее, и без ватного поддоспешника к ним лучше не приближаться.

Мы с Леонтием специально выехали за город, в лесок, чтобы спокойно пострелять. Я даже вспомнил подмосковные леса, битком набитые военными частями и полигонами. В Алабино мы, конечно, не поехали, нашли лесок поближе, но меня всё равно забавляла эта поездка.

— Баловство это всё, Никит Степаныч, — всю дорогу ворчал Леонтий. — А если кремень потеряешь? Или искру не выбьет? Оно ведь и руками-то бывает не сразу, а фитиль ты поджёг и он шает, знай только, от ветра прикрывай.