Зайти и выйти - Суконкин Алексей - Страница 5

Голос в рации был требовательный, не допускающий отказа – совсем как у старших офицеров или генералов, прослуживших многие годы в реальной, а не паркетной армии. Голос добавил к своим требованиям пару матерных оборотов, склоняя Хвостова к немедленному докладу «человеческими названиями». Миша снова развернул карту и вчитался в наименования населённых пунктов и рек, которые окружали его местоположение. Он уже собирался доложить по рации название реки, как в эфире снова появился командир батальона:

- «Броня», я «Хасан»! «Смоленск» - это хохлы!

Миша не успел ничего ответить, как в эфире снова появился «Смоленск».

- Мы вас ждём, русня. Готовьтесь умереть. Уже скоро! – если вначале разговора абонент говорил на чистом русском, то сейчас прозвучал чётко различимый западно-украинский акцент.

- Иди к чёрту, укроп… - комбат снова опередил ротного с ответом, после чего обратился к Хвостову: - «Броня», максимальное внимание!

- Принял, «Хасан», - ответил Миша, радуясь тому, что комбат своим вмешательством позволил избежать настоящего позора – как бы потом его, командира первой танковой роты, извели бы офицеры бригады, если бы он по связи доложил хохлам о своей диспозиции. – Конец связи!

- Конец связи, - подтвердил комбат.

Хвостов повернулся к наводчику:

- Хохлы сейчас выходили на меня по связи!

- Чего хотели? – спросил сержант Цыганов.

- Просили доложить обстановку – где находимся, какой прошли рубеж…

- Весело, - вздохнул сержант. – Чую, сейчас вляпаемся… идём ведь без разведки. Что там впереди – кто его знает?

Хвостов изначально почему-то был уверен, что маршрут, по которому шла его рота, прежде был осмотрен разведгруппами, но чем дальше они углублялись в территорию Украины, тем он более склонялся к мысли о том, что разведкой является именно его рота, а не кто-то другой. Полагаться на результаты работы БпЛА, конечно, можно, но с воздуха не всегда получается разглядеть хорошо замаскированную засаду.

Постановка задачи была максимально размыта, и например, вопрос о применении оружия так и повис в воздухе. Такое было чувство, что комбриг, говоря, что «действовать нужно будет по обстановке», и сам не был чётко озадачен со стороны вышестоящего командования, и пределы своих полномочий не понимал также, как и командир первой танковой роты, идущей в авангарде не только бригады, но и всей группировки, по крайней мере, на данном тактическом направлении. Из того, что видел и понимал Хвостов, он мог делать выводы только лишь о рубежах, какие нужно было достичь его роте к указанным срокам. Про остальное Миша решил не думать, считая, что этим должен быть озабочен штаб и командир соединения.

Впереди показался населённый пункт. Миша сверился с картой. Здесь он должен был развернуться в оборону и ждать подхода первого мотострелкового батальона, который, согласно плану, шёл параллельной дорогой.

***

- Первая рота достигла точки «Лиан-56», - начальник оперативного отделения штаба бригады на расстеленной на столе карте остриём карандаша указал на место нахождения танковой роты.

Павлов склонился, вчитываясь в название населённого пункта, затем циркулем измерил расстояние, пройденное ротой от линии государственной границы, посмотрел на часы, сверился с плановой таблицей.

- Хорошо идёт, - похвалил он командира роты.

Командный пункт бригады располагался в КУНГе КамАЗа, который следовал в хвосте главной колонны мотострелкового соединения, действующего двумя батальонно-тактическими группами. Комбриг, начальник штаба, начальник связи и начальник оперативного отделения, получая от подчинённых органов информацию, оценивали обстановку, анализировали действия своих сил, пытались прогнозировать действия сил противника, который пока ещё никак не проявил себя. Павлов каждые полчаса докладывал обстановку генералу Лазаренко, штаб которого только готовился перейти границу.

- «Каштан», я «Кавказ», действую согласно плану, передовая группа прошла точку «Лиан-56», приём.

- Принял, «Кавказ»! Сократить дистанцию между машинами!

Комбриг чертыхнулся – генерал не знал, и не мог знать, насколько растянулись колонны бригады, а значит, этот приказ был не чем иным, как дутой демонстрацией глубокой осведомлённости и крепкого, устойчивого управления.

Командующий армией генерал-майор Лазаренко, находящийся в КУНГе мобильного пункта управления, глянул на своего начальника оперативного отдела, и словно оправдываясь, произнёс:

- Их не подбадривать, так они начнут считать, что я ничего не вижу и ничего не знаю! А там глядишь, и до очковтирательства с их стороны дело дойдёт. А нам это надо?

- Нам это не надо, - с готовностью подтвердил полковник и спросил: - Разрешите отдать указания о начале выдвижения? Время, товарищ генерал-майор…

- Обождём ещё, - ответил Лазаренко. – Пусть колонны войдут глубже.

- Есть обождать!

- В штаб группировки доложите, что мы уже выдвинулись… а то начнут вопросы задавать…

***

- У нас никогда вийськових тут не було.

Парень улыбался, глядя на окруживших его военных. Его только что остановили, когда он на велосипеде ехал вдоль остановившейся на обочине дороги колонны первой мотострелковой роты. Парень имел совершенно непричастный вид, словно иностранные военные были в какой-то иной реальности, не относящейся к его миру. «Война» шла уже почти сутки, но пока не было произведено ни одного выстрела, и пехотинцы, возбуждённые «захватом языка», уточняли у местного жителя обстановку. Тот в ответ только пожимал плечами и разводил руками.

- Где ваши военные? – командир первой мотострелковой роты капитан Андреев ухватил сельчанина за плечо и встряхнул. – Хватит мне тут сказки рассказывать!

Улыбка покинула лицо местного парня.

- А що говорить? Нема тут никого!

- Куда едешь?

- В Поденку. До бабуси.

- Адрес?

- Вулица Садовая… номер не памятую.

- Откуда едешь?

- С Горшовки.

- Адрес в Горшовке?

- Вулица Садовая…

В этот момент задержанный впервые проявил испуг, осознав, что одинаковые названия улиц в разных населённых пунктах могут сыграть с ним злую шутку. Ко всему прочему, где-то вдали начала разрастаться артиллерийская канонада, прежде ещё здесь не слышанная.

- Расстрелять, - Андреев повернулся к подчинённым, показывая собеседнику, что разговор закончен.

- Не треба! – растерянно крикнул молодой человек, ещё надеясь на благополучный исход этой встречи.

Двое рослых пехотинцев, подхватив парня под плечи, поволокли его к обочине дороги, где валялся велосипед.

- Не треба! – ещё громче крикнул он и заговорил скороговоркой: - На въизди в Мельниково танкова засидка у кущах! Щойно бачив!

- Стоп! – Иван Андреев мгновенно открыл командирский планшет, достал и развернул карту. Поднёс её к лицу задержанного: - Где?

Тот уверенно ткнул пальцем в окраину населённого пункта.

- Сколько там танков?

- Три.

Получив необходимую информацию, Андреев замешкался – он не знал, что делать с этим человеком, и в какой-то момент решил всё же не брать грех на душу.

- Отберите у него телефон, - выслушав «языка», приказал командир роты. – И леща ему дайте. Пусть идёт на все четыре стороны.

Пехота с удовольствием выполнила приказ, и вскоре парень быстро укатил с глаз долой.

Андреев связался по рации с комбатом.

- «Скиф», «Аркану». Информация от местных: на въезде в «Монголию-23» устроена танковая засада в составе трёх танков. Мои действия?

- «Аркан», будь на связи, - ответил командир батальона. – Жди указаний!

Коля Михайлов глянул карту, прикинул, как долго первая рота будет добираться до Мельниково, затем связался с командиром бригады.

- «Кавказ», я «Скиф», на окраине «Монголии-23», по данным местного населения, расположена танковая засада. Каковы мои действия?

Комбриг измерил циркулем расстояние от точки, в которой по последнему докладу фиксировалась первая рота, до окраины Мельниково, на калькуляторе высчитал время выхода первой роты на данный рубеж и связался с командующим армией.