Сердце Мириаля - Фьюри Мэгги - Страница 5

• Предыдущая
• 5/105
• Следующая

Никто из них не заметил, как далеко от берега вспорол озерную гладь пенистый бурун. Из водоворота вынырнула узкая тупорылая голова на длинной и гибкой шее. Массивное темное тулово едва угадывалось под поверхностью воды, и далеко позади хлестал водяную гладь длинный и гладкий хвост. Чудище стремительно и бесшумно плыло к берегу, и за ним по утренней воде разбегался в обе стороны пенный серебристый след. Направлялось оно прямиком туда, где на краю озера стайка беззащитных селянок стирала белье.

Волна, поднявшаяся от движений чудища, захлестнула мелководье и низкий берег, окатив прачек до колена. Одна из селянок, которая явно верховодила своими товарками — ладная, плечистая и крепко сложенная, — вскинула загорелую руку и погрозила чудищу могучим загорелым кулаком:

— Чтоб тебе лопнуть, растреклятый афанк! Прочь отсюда, тварь неуклюжая, — надо же, как грязь расплескал! Все утро трудились рук не покладая, и все насмарку — опять надо перестирывать белье, а кто этим займется, хотела бы я знать? Уж верно, не ты, тупая образина!

Видя такой неласковый прием, чудище разочарованно ухнуло и затормозило, всколыхнув высокие волны, отчего крепкотелые прачки разразились новыми воплями. Явно опешив, озерная тварь сунула голову под воду и поспешно, уже не с такой вальяжностью, заскользила прочь от скандалисток, вдоль озерного берега. Там, вдали от шума и гама, таилась бухточка, где у самого каменистого берега было уже довольно глубоко. Там, на пологой лужайке уже собралась довольно диковинная компания. Подобные встречи частенько устраивались не в огромном зале Совета, а здесь, на берегу озера, — потому что неуклюжий афанк, верховный чародей всех водных обитателей, не мог выбраться на сушу из своего озерного жилища.

Архимаг Кергорн, глава Тайного Совета, улыбался, наблюдая издалека за стычкой селянки и чудища, и особливо — за поспешным отступлением последнего. Впрочем, когда афанк, сокрушенно мотая головой, подплыл ближе, Кергорн старательно стер с лица усмешку и серьезно кивнул, приветствуя озерного великана:

— Добро пожаловать, чародей Бастиар! Теперь, когда ты прибыл, наш Совет собрался в полном составе.

Афанк вытянул черную, с зеленоватым отливом шею и пристально вгляделся в своих сотоварищей по Тайному Совету. Те, как один, шарахнулись от зловония, которое исходило из его пасти.

— Помилосердствуй! — воскликнул Кергорн. — Держись, будь добр, подальше! От тебя несет болотной гнилью.

— А как же мне тогда разглядеть вас всех? — жалобно вопросило чудище. Его телепатический «голос» был на удивление высок и тонок для такой громадины. — Ты же знаешь, Кергорн, я плохо вижу.

Склонив голову набок, Бастиар снова оглядел собравшихся на берегу чародеев. Кергорн подумал, что все они представляют собой куда как диковинную компанию… тем более что и сам он — кентавр с могучим, серым в яблоках телом боевого коня, которое венчает человеческий торс.

Слева от Кергорна, нависая над ним, стояла Скрива, представительница альвов — разумных насекомых, которые правили страной Фель-Каривит. Блистающие прозрачные крылья Скривы шуршащим плащом окутывали ее серебристое, закованное в хитиновую броню тело. На треугольной головке альвы красовалась пара огромных фасеточных глаз, блестящих, словно искусно ограненные бриллианты, — и таких же, как бриллианты, нечеловечески холодных и бездушных. Длинные суставчатые руки и ноги были снабжены кривыми, острыми точно бритва, когтями, а если прибавить к этому мощные смертоносные жвала и бесстрастный, точно маска, хитиновый лик — можно было назвать альву-чародейку совершенным и безжалостным убийцей. Правда, по сравнению с георном, который суетливо переминался по правую руку от кентавра, Скрива казалась слабой и беззащитной, точно новорожденный ягненок.

Георн по имени Маскулу выглядел как порождение наихудшего кошмара, какой только может наслать ночь. Георны — подземные жители, и хотя Кергорн понимал, что красота понятие относительное и зыбкое, и всегда стремился к объективности своих суждений, втайне он тихо радовался, что такие отвратные твари не слишком часто оскверняют своим присутствием дневной свет. Гибкое, прильнувшее к самой земле тулово георна тянулось на добрых шесть ярдов и завершалось зловещего вида раздвоенным хвостом. Все черное, разделенное на сегменты тело было усажено множеством коротеньких ножек — причем каждая нога снабжена парой зазубренных и чрезвычайно ядовитых когтей. Один сегмент от другого отделяли пучки длинной жесткой шерсти. Черная чешуя лоснилась и слегка переливалась на солнце, но живительное золото лучей при этом вырождалось в тошнотворное гнилостное свечение. Крохотные, багрово блестящие глазки георма пылали голодным злобным огнем, причудливые перистые усики дрожали над плоским «лицом» с шипастыми смертоносными жвалами. Какое счастье, мельком подумал Кергорн, что люди с их предприимчивостью и алчностью даже не подозревают о существовании георнов — ведь эти грозные челюсти на самом деле алмазные. Конечно, даже одну такую тварь прикончить нелегко, но среди людей достаточно жадных тупиц, которые непременно решили бы, что игра стоит свеч.

Челюсти и георнов, и альвов были совершенно не приспособлены для воспроизведения человеческой речи. Георны, впрочем, могли производить звуки, похожие на скрежет осыпающихся камней, но общались они с помощью отрывистых щелчков и строго отмеренных пауз, которые вместе составляли головоломный код. В своих подземных жилищах георны издавали эти звуки, щелкая по камням мощными жвалами. Такое послание в толще скал разносилось далеко и улавливалось чуткими щетинками на боках подгорных жителей.

Альвы общались друг с другом, шурша крыльями либо потирая суставчатые конечности. Кергорн понимал язык и тех, и других, а также мог довольно бегло «говорить» на наречии георнов, но сейчас в этом не было нужды. И Скрива, и Маскулу были чародеями, а стало быть, обладали телепатическим даром.

— Ну что, теперь все собрались?— сварливо вопросил Маскулу. — Я так понял, что здесь должен бы присутствовать дракон. Почему его нет? Что с ним случилось? Неужели Вельдан провалила и это дело?— В мысленном голосе георна прозвучали обвинительные нотки. — Похоже, что наш почтенный архимаг ошибся в своем суждении. Я же говорил, что губительно поручать такое сложное дело человеку — да еще тому, что совсем недавно и так постыдно опростоволосился.'

Георн извивался все сильнее, а это было плохим признаком. Подземные жители славились своей раздражительностью, и терпение их иссякало быстрей, чем жалованье в кармане пьяного матроса. Раздражать их было куда как опасно — алмазные челюсти, насквозь прогрызавшие камень, могли одним махом откусить голову человеку… или кентавру. Тем не менее архимагом, главой Совета был не Маскулу, а Кергорн… и время от времени ему приходилось кое-кому об этом напоминать. В такие трудные времена Совету недоставало только открытого мятежа. Минуло уже двадцать с лишним лет с тех пор, как среди чародеев в последний раз объявлялся истинный мятежник, но до сих пор чародеи Гендиваля не могли забыть об этой злосчастной истории. Архимаг отнюдь не жаждал, чтобы она повторилась… и сейчас его мысленный голос прозвучал холодно и непреклонно:

— Решение принимал я, Маскулу, я, а не ты. Не забудь, что ты пока всего лишь рядовой чародей. Если ты когда-нибудь станешь архимагом — сам будешь решать и отвечать за свои решения… но только тогда, а не теперь.

Георн взвился, разъяренно шипя и скаля грозные челюсти. Его красные глазки пылали мятежным огнем, но Кергорн не дрогнул, все так же холодно и твердо глядя в жуткий лик подземного жителя. Одни только их скрещенные взгляды и говорили о том, в каком жестоком единоборстве схватились сейчас их сознания. Архимаг, намного превосходивший мысленной силой противника, обрушил на георна всю мощь своего разума. И ледяной молот трезвомыслия сокрушил в прах пылающие угли бездумной злобы.

Угрожающий оскал алмазных челюстей Маскулу обмяк, и воинственный георн склонился перед мудрым кентавром.

• Предыдущая
• 5/105
• Следующая