Дух камня - Фьюри Мэгги - Страница 7
- Предыдущая
- 7/96
- Следующая
Сколль наблюдал за ней широко раскрытыми глазами. Паренек подскочил от неожиданности, когда рука торговца опустилась ему на плечо.
— Сынок, — мягко проговорил Тормон, — займись своим делом. У тебя что, нет работы?
Сколль поспешно повернулся к своей гнедой и принялся чистить ее так усердно, словно от этого зависела его жизнь…
Серима осмотрела сефрийца и поджала губы. Она незаметно обвела взглядом конюшню и обнаружила, что все ее спутники заняты делом. Даже Пресвел самостоятельно чистил лошадь, несмотря на явное отвращение к грязной работе.
Хотя гордость не позволяла Сериме признаться в своих чувствах, ей было ужасно жаль себя.
Что же это получается? Одна я не знаю, что надо делать? Не имею ни малейшего понятия, с какой стороны подступить к проклятой лошади… Но чего же они хотели? Мой отец был слишком богат и знатен, меня никогда не готовили к черной работе. Лошадь всегда приводил грум — вычищенную, ухоженную, готовую к скачке… Он же и уводил ее. Я не представляю, с чего начать. Как ее кормить? Как чистить?..
В стойлах, помещавшихся напротив, юный приятель Тормона усердно работал, обихаживая изящную гнедую кобылку. Серима кинула на него быстрый взгляд и скрипнула зубами.
Неужто я хуже какого-то грязного простолюдина? Если он это может, смогу и я.
Она принялась копировать действия Сколля. Избитое тело немилосердно ныло при каждом движении. В конце концов, Серима пожалела, что ей достался этот огромный жеребец, а не маленькая гнедая. Казалось, привести в порядок вороного исполина несравненно труднее…
— Ты никогда не делала этого раньше, ведь так? Рядом с ней неожиданно возник Тормон.
Серима отвернулась: она все еще злилась на торговца. Тормон уже привел в порядок своего коня, теперь же он мягко отстранил Сериму и взялся за чистку ее скакуна.
— Я понимаю, что тебе нелегко, леди. Но пойми и ты: эти несчастные, продрогшие зверюги — наша единственная надежда на спасение. Без них мы не выберемся отсюда.
Серима упорно молчала, однако торговца это не смутило. Он продолжал:
— В такие вот сырые, промозглые дни лошадям приходится особенно тяжело. Непросто сохранить их здоровыми и сильными, особенно когда у нас так мало еды для них. Мы обязаны заботиться о лошадях как можно лучше. Если мы потеряем их, то новых уже не найдем…
Тормон неторопливо приводил в порядок ее коня, Серима просто стояла рядом и наблюдала. С досадой она признала, что Тормон целиком и полностью прав. Без лошадей им не выжить… Серима вздрогнула; внезапно она почувствовала себя очень одинокой и уязвимой. Кошмарная сцена, разыгравшаяся в ее доме, была лишь первым звеном в длинной череде бед и несчастий. Кто она теперь? Неприкаянная бродяга, затерянная в дикой глуши. Это было ужасно. Невыносимо. Однако здравый смысл и присущая всем купцам прагматичность подсказывали Сериме, что ей придется освоиться. Освоиться и понять, что делать дальше. Мало-помалу она начала сознавать, что выживание в этом жестоком и чуждом для нее мире — дело очень и очень непростое. Одного только умения ухаживать за лошадьми здесь явно недостанет. И если она желает остаться в живых, придется приобрести множество новых навыков.
Покуда Серима стояла столбом, размышляя над своей печальной судьбой, Тормон закончил работу. Оставив животное блаженствовать в стойлах, он обернулся к Сериме и снова заговорил, словно не заметил этой затянувшейся паузы.
— Помимо всего прочего, эти сефрийцы принадлежали моей жене Канелле, и она любила их как родных детей.
В его глазах отражалась такая боль, что у Серимы стиснуло сердце. Она открыла рот, чтобы ответить, однако лишь покачала головой и вышла из стойла. Плечи ее ссутулились, словно горе легло на них тяжким грузом…
…Все выше и выше в гору. Уже стояла глубокая ночь, когда израненной окровавленной рукой Блейд наконец ухватился за край обрыва. Последнее титаническое усилие, и он вытолкнул свое тело на тропу над обрывом. Его охватила отвратительная слабость. Руки и ноги отказывались повиноваться. Блейд оттолкнулся от края пропасти и рухнул в грязь, силясь вдохнуть хоть толику воздуха в истерзанные легкие. Все тело немилосердно ныло, жестокая судорога скрутила мышцы в тугие узлы. От изнеможения и боли его била дрожь.
Никто иной не справился бы с такой непосильной задачей. Только неистребимая воля Блейда вывела его живым на вершину. С тех пор как он начал восхождение, минули часы. Блейд поднимался вверх, карабкался, полз, дюйм за дюймом преодолевая отвесную скалу. Ему не представилось ни единой возможности расслабиться и передохнуть. Одежда превратилась в лохмотья. Носки сапог изодраны о шершавую скалу в отчаянных попытках отыскать опору для ног. Пальцы рассажены в кровь, ногти сорваны, ладони покрылись ссадинами и волдырями.
Но, несмотря на плачевное состояние, Блейд был вне себя от злости. Ослепляющий гнев вел его вверх, не отпуская ни на секунду. Когда он оскальзывался на влажном камне, когда срывались руки и разжимались пальцы, Блейд подстегивал эту ярость, принуждая себя продолжать путь. Добыча ускользнула. Блейд утратил последнюю возможность догнать Заваля. Его люди наплевали на приказы, предали его и хладнокровно бросили умирать…
Но теперь бывший командир Мечей Божьих был в безопасности. Настало время отринуть туманящий мысли гнев. Сейчас требовались спокойствие и холодный расчет. Блейд быстро оценил свое положение. По здравом размышлении все возможные варианты, по сути, сводились к трем. Первый: просто покинуть эту страну и попытать счастья где-нибудь еще. Впрочем, такой вариант Блейд даже не стал рассматривать. Иной план состоял в том, чтобы вернуться в Тиаронд и вновь завоевать себе былое влияние. Но здесь возникали препятствия. Не стоило забывать, что солдаты взбунтовались против него, а сам город осажден крылатыми хищниками. Был и третий путь: отправиться вслед за девушкой и дракеном в Гендиваль…
Блейд вздрогнул при этой мысли. Им овладели противоречивые чувства — печаль, возбуждение, страх… Вновь увидеть зачарованную долину Двух Озер. После стольких лет странствий вернуться домой. Гендиваль — невыразимо чудесное и смертельно опасное место. Земля, где жила память о его взлете и падении, любви и потере. Земля, что навеки пленила его сердце. Блейд горько улыбнулся.
После такого долгого изгнания — вернуться… И если Кергорн узнает об этом, он, без сомнения, будет счастлив. Еще бы: он получит возможность совершить казнь, которую вынужден был отсрочить на двадцать лет…
Нет, не так представлял он свое возвращение. Блейд намеревался войти в Гендиваль во главе армии, ударить со смертоносной точностью змеи. Не имело значения, сколько солдат было бы за его спиной. Внезапность и стремительность — вот залог успеха. Кергорн и наиболее могущественные его сторонники оказались бы в ловушке. А все остальные не представляют опасности. Они покорятся сильнейшему…
Но теперь Блейд остался один. Он утратил силовую поддержку и плацдарм для нападения на Гендиваль. Придется начать все сначала и выработать новый план. При этом Блейд сознавал, что если только он хочет иметь хоть малую надежду на успех, это должен быть чертовски хороший план…
Кто угодно другой на его месте уже отчаялся бы. Казалось, в нынешнем положении можно только рухнуть под ближайший куст и рыдать над горькой судьбой. Оплакать потраченные впустую годы неимоверных усилий, крушение надежд и развал тщательно продуманных планов… Кто угодно — но только не Блейд. Сейчас перед ним стояла главная и основная задача: выжить. А стало быть, следовало ее решить.
Ночь была мучительно холодна. Ледяной дождь успел превратиться в мокрый снег. Блейд вымок с ног до головы и промерз до костей. Израненный, изможденный, без коня, он знал, что ему неоткуда ждать помощи. Если только он не отыщет укрытие в самое ближайшее время, обо всех планах можно будет позабыть.
К счастью, неподалеку располагалась лесопилка. Пожалуй, до нее можно добраться пешком. Отряд, который он там оставил, разумеется, давным-давно сбежал в Тиаронд вслед за остальными предателями и дезертирами. Вряд ли после них осталась какая-нибудь еда, но на худой конец достаточно огня в очаге и крыши над головой. Все, что он него требуется, — добраться туда…
- Предыдущая
- 7/96
- Следующая
