Гремучий коктейль – 7 - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 6

Глаза – не только зеркало души, но и буквальное доказательство твоего статуса и крови. Первым же делом закажу очки.

– Это я и есть.

– Изволите путешествовать без багажа и семьи? – с еще одним поклоном поинтересовался встречающий, – Джейкоб Лейшковиц, ваше сиятельство. Второй секретарь графа Хайтауэра. Добро пожаловать в Чикаго.

– Изволю. Ведите, уважаемый.

Чикаго, особая зона в Объединенной Америке. Огромный, стремительно развивающийся город, в котором всё, так или иначе, принадлежит всемогущему Хайтауэру. Его слово – закон.

– Как это понимать, господин Лейшковиц? – спросил я, сидя в мобиле представительского класса, везущим нас по очень чистым улицам города.

– Уверяю, что буквально, – не задумываясь, ответил секретарь, но тут же поправился, – Граф не претендует на власть над всеми и каждым, но не дает им забыть, что они у него в гостях, не более того. Законы Чикаго мало чем отличаются от тех, что имеют место быть в других городах, но любое их нарушение воспринимается как покушение на власть его светлости. Тут есть один небольшой нюанс – чем выше статус того, кто совершил подобное, хм, покушение, тем острее будет реакция.

– То есть, стоит мне побезобразничать в ресторане…, – с понимающей улыбкой протянул я.

– …в таком случае неудовольствие графа будет неизмеримо, – с самым серьезным видом кивнул его секретарь.

– Очень эффективная система, – похвалил я, умудрившись сильно удивить своего спутника, – Думается мне, бароны Иллинойса и Айовы сюда заглядывать не любят?

– Они считают этот город проклятым, ваше сиятельство, – позволил себе намек на улыбку Лейшковиц.

Что такое дракон? Это огромная летающая ящерица с бесконечным жизненным сроком, приблизительно таким же магическим резервом, и снабженная крайне отвратительным характером. Высокомерная склочная тварюга, готовая лезть в драку при малейшем вызове… в нормальных обстоятельствах, а уж когда она находится в своем логове, то все предыдущие качества можно умножать на два. Каким образом Общество нашло общий язык с этим летающим гадом – я не понимал, но, по страданию во взгляде рассказывающего мне это Герцога, имел представление, насколько это было сложно.

Единственное «но» – никто и никогда не называл Акстамелеха тупым, а это значит, что хозяин Чикаго прекрасно понимает, зачем ему подсовывают такого гостя.

– …я не против того, чтобы несколько мартышек со свербящими задницами сами сунулись ко мне в пасть, наживка, – скажет мне спустя полтора часа высокий здоровяк с феерически здоровенной рыжей гривой, – Но, чтобы я насладился их тупостью, а ты спас свою шкуру, тебе нужно послушно…

– Прежде чем я разозлюсь достаточно, чтобы проверить, насколько хорошо твоя шкура выдержит антимагические пули, дракон, – прервал я его, – Давай проясним пару вещей мирным способом? Или сразу перейдем к делу?

За дверью зала, в котором изволил меня принимать «лорд Хайтауэр», послышался грохот. Кажется, кто-то упал в обморок.

Рыжеволосый смерил меня долгим задумчивым взглядом, в котором мелькали отблески ярости.

– Не хочу громить собственный дом, – рыкнул он, – Я тебя выслушаю, если пообещаешь потом выйти из него!

«Чтобы я мог тебя сожрать»

Дом Акстамелеха – это Тауэр-холл, самый большой замок в мире. Натуральный город, сжатый несколькими кольцами стен. Когда-то он был невероятно красив и неприступен, а теперь просто внушает сложные, но сильные чувства. Особенно десятками противовоздушных скорострельных установок, натыканных на стенах и балконах. Дань гигантизму, нарциссизму и милитаризму выплачены с размахом.

– В своем величии, Акстамелех, ты замечаешь только глав Истинных родов, – размеренно проговорил я, – Тебе не нравится видеть повелителей миров…

– Не миров, а жалких бездомных паразитов! – еще сильнее взбесился здоровяк, до хруста сжимая кулаки.

– Да плевать, – благодушно махнул я рукой, – Мне Дарквилл рассказал. С обычными смертными ты с удовольствием играешь в игру смертных. Кланяешься королям и герцогам, улыбаешься дамам, вежлив и галантен. Тебя это смешит и развлекает. Есть такие люди, увлекающиеся мирмекологией, они держат дома муравейники, а у тебя вместо них люди и Чикаго. Я не против, каждый живёт так, как хочет. Но унижать себя я не позволю. Я прибыл к тебе не как проситель, и не нуждаюсь в твоей защите.

– Мне сказали другое…, – ящер в облике человека прищурил глаза, почему-то успокаиваясь.

Красивый, засранец, подумалось мне. Слухи про то, что этот чешуйчатый гад редкостный бабник уже не казались такими уж слухами.

– Ты слишком могуч и властен, – оскалился я, – Предпочту разрабатывать средства массового поражения в другом месте. Здесь мне требуется просто выход для портала. Вот это место вполне можно именовать наживкой.

– Ты говоришь мне что делать?!! – аж заревел лорд Хайтауэр, выводя свой голос за пределы человеческого. Только мне показалось, что этот рев уже для острастки, а не из глубин души.

– Нет, я просто говорю. Уже сказал. А теперь, если тебе угодно, идём туда, где можно будет друг друга поубивать без проблем.

Дракона я не боялся, просто потому что тут уже мешалась собственная гордыня и упертость. Акстамелех могущественная и ревнивая тварь, терпеть ненавидящая тех, у кого есть то, чего нет у него, мы бы с ним в любом случае не подружились бы, это мне Дарквилл сказал сразу. Единственная возможность наладить с ним нормальный контакт была в отстаивании собственного статуса. Проблема? Безусловно. Но только любой, даже самый отбитый член Общества сто раз подумает, перед тем как сунется к этому крылатому говнюку. Риск вызвать ненависть древнего ящера слишком высок.

– Ты похож на эту скользкую гниду, Дракариса, – внезапно совсем остыл двухметровый верзила, выглядевший до этого так, будто готов был на меня кинуться здесь и сейчас, – У той твари было полно неприятных сюрпризов…

– Могущество, гордость, мерзкий характер, – ухмыльнулся я, – Всё всегда идёт вместе.

– Удиви меня, – подумав, потребовал дракон, – Покажи один из своих сюрпризов. Тогда я заберу назад свои обидные слова, и мы продолжим общение. Уважительно, человек.

– Это намного лучше, чем драка с драконом в его доме, – кивнул я, снимая со стола подсвечник и замораживая её Методой Сильверхеймов, – Вот.

Куски ставшего невероятно хрупким металла, падая на паркет, разбивались в мелкое крошево. Отряхнув руки, я прогнал по ним своё электричество, сбросив разряды, а затем уставился на молча наблюдавшего Акстамелеха. Хорошо, когда такой Методой можно пользоваться без оглядки на Сильверхеймов…

– Удивил…, – медленно кивнул рыжей башкой граф, – В самом деле удивил. Подобного я не видел. Два Лимита?

– Кто знает…, – пожал плечами я, улыбаясь.

Драконы – жуткая ошибка природы. С ними нельзя договориться, нельзя найти общий язык, потому что они ни в чем не нуждаются, а еще считают себя выше всех разумных рас, вместе взятых, а что хуже всего – обладают немалым количеством предпосылок так делать. Единственный вариант хоть как-то наладить диалог с ящером (именно диалог!) – доказать ему, что ты способен причинить ущерб куда больший, чем стоит его желание поживиться за твой счет. Причем, доказать вежливо.

В общем, всё как в большой и маленькой политике. Он был большой и страшный, а я стер из реальности демона. Мы оба отличаемся неуступчивостью, мерзким характером, но неплохо можем в манеры и обходительность, чтобы, слегка сдав назад, обсудить возможное будущее.

– Кажется, он тебя просто прощупывал, – скажет Кристина спустя несколько часов, когда я буду рассказывать ей это в небольшой комнатке южной башни замка Аркендорф, – Или пытался прогнуть.

– Знаешь, это не очень важно, – вздохну я, – Мы договорились. Правда, придётся нам с тобой отыграть роль полноценных гостей графа Хайтауэра, но это тебе понравится. Театры, кинотеатры, рестораны, прочий культурный отдых. Несколько приемов. Нас будут сопровождать его агенты.

– Зачем это ему?

– Некто Дракарис, который, вроде, мой личный антагонист номер один. Член Общества, с пеной у рта убеждающий остальных, что если меня убить, то Книга прекратит свои манифестации и они смогут продолжить счастливо жить на Сердечнике, играя в местное человечество. Когда-то это существо больно щелкнуло Акстамелеха по носу и тот жаждет реванша.