Доктора Звягина вызывали? Том 2 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 15

— Да, клонирование через кровь. Мне даже не удалось толком поэкспериментировать в этом направлении, — задумчиво произнес Пономарев.

— Ага, а эти двое тут хорошо успели поэкспериментировать, — кивнул Виктор. — Так, что ещё. Разделение более, чем на три часа. Вам удалось достичь этого без меня, я впечатлен.

— Ого, я рад, что клоны бета и гамма оказались такими способными, — довольно проговорил Андрей Викторович.

— А вот обмен мыслями, подключение к зрению другого клона… Всё это стало доступно тоже только благодаря мне, — продолжал Виктор. — Ах да. Андрей Викторович, Михаил не случайно выбрал для жизни этот город. Ведь именно здесь он проживал в детстве, когда был ещё Дмитрием. И теперь с каким-то жутким рвением старается заботиться о своих родителях.

— Так, вообще-то именно благодаря его родителям получился такой генетический материал, — строго проговорил Пономарев.

Виктор сразу же серьёзно кивнул.

— Простите, учитель, — покорно кивнул он.

— А насчет того, что это его родной город… Я и так это знал. Именно эта ниточка и привела меня в поисках. Стоило Михаилу выбрать любое другое место — и я бы его не смог найти. Но я знал, что благодаря своим человеческим качествам, он выберет профессию врача. И знал, что найду его в его родном городе, — довольно произнес Пономарев.

— Ну что, дадим ему слово напоследок, — произнес Виктор, снимая с меня блок.

Пару мгновений я молча смотрел на них. Мои чувства сложно было описать. Ярость, сожаление, гнев, злость, разочарование, сожаление.

— В любом случае я разберусь с вами. Чего бы мне это не стоило, — произнес я решительно.

— Достойные слова, — довольно ухмыльнулся Виктор. — Только у тебя ничего не выйдет.

В этот момент я почувствовал, как память медленно стирается. А в следующее мгновение мир вокруг меня погрузился в темноту.

— Михаил Алексеевич, ну что там у меня с коагулограммой? Мне в этой же дозировке пить Варфарин, или поменять? — спросила пожилая женщина, сидящая напротив меня в кабинете.

Я вздрогнул и уставился на неё с полным непониманием.

— Михаил Алексеевич? С вами всё хорошо? — снова проговорила она.

— А, да. Анализы. Сейчас гляну, — кивнул я, приходя в себя. У меня идёт прием, ко мне пришла пациентка. В самом деле, что это за странная реакция.

Я принялся изучать анализы пациентки. Коагулограмма — это анализ крови, оценивающий её свертывающую способность. Этот анализ назначают для предотвращения развития кровотечения или, наоборот, тромбообразования.

Пациентка, сидящая передо мной, Жучкина Наталья Ивановна, недавно перенесла аорто-коронарное шунтирование. Это операция, позволяющая восстановить кровоток в сердце путём обхода сосудов с помощью сосудистых протезов. Они же и называется шунты. Это один из самых эффективных методов лечения ишемической болезни сердца.

Отличительной особенностью ведение этих пациентов является обязательный пожизненный прием кроверазжижающих препаратов. Это необходимо для предотвращения оседания на шунтах тромбоцитов, а соответственно для профилактики тромбов. Чаще всего таким пациентам назначается Варфарин. Однако, при постоянном приеме Варфарина требуется постоянный контроль над коагулограммой, а особенно над её показателем МНО.

Я просмотрел анализы Жучкиной и убедился, что дозировку Варфарина ей менять не нужно, МНО в норме.

— Пока продолжайте пить в такой же дозе, — сказал я. — Через две недели, как обычно, повторите анализ. Сейчас моя медсестра выдаст вам направление.

— Спасибо, Михаил Алексеевич, — кивнула Наталья Ивановна, тяжело поднимаясь с места.

Она вышла, а я снова задумался. Почему-то у меня в голов было стойкое ощущение, что я забыл что-то важное. Только вот никак не могу вспомнить, что именно.

В кабинет зашёл следующий пациент, и я снова окунулся в работу. Как много сегодня пациентов, полгорода прийти решили.

Зазвонил телефон, звонила постовая медсестра дневного стационара.

— Михаил Алексеевич, сегодня три новых пациента придёт. Вы когда будете? — спросила она.

— Ох, добрый день. Минут через сорок, думаю, — рассеянно ответил я.

— Ждем вас. Ещё сегодня отчёт нужно сделать по дневному стационару. Документы я подготовила, — проговорила медсестра.

— Хорошо, — я отключился, и телефон тут же зазвонил заново.

На этот раз это была Татьяна Тимуровна, заведующая терапевтическим отделением стационара.

— Михаил Алексеевич, что-то вы совсем ко мне не заходите, — с упреком произнесла она.

— Добрый день. Да работы много просто, — ответил я.

— Раньше вас это не останавливало. Тем более вы вроде бы так переживали за состояние Павла Алексеевича. А теперь вообще им не интересуетесь, — проговорила заведующая.

Павел Алексеевич? Почему я о нем переживал?

— А что с ним? — решил уточнить я.

— Спазм сфинктера Одди начался. Из-за этого и приступы абдоминальных болей, — слегка удивленно ответила заведующая. — Я думала вы подойдёте, и мы обсудим дальнейшее его лечение.

Сфинктер Одди — это орган, представляющий собой гладкую мышцу. Он располагается в двенадцатиперстной кишке и регулирует ток желчи и панкреатического сока в кишечник. При его спазме нарушается отток желчи и секрета поджелудочной железы. От этого возникают повторяющиеся боли в животе. Часто это осложнение возникает после холецистэктомии — удалении желчного пузыря. Лечится это осложнение долго, но вполне себе эффектно.

Меня волнует другое, почему это я вдруг так переживал из-за этого пациента? Кажется, я снова будто что-то забыл. Что-то очень важное.

— Я постараюсь заглянуть к вам, если успею, — вежливо ответил я Тамаре Тимуровне.

— Постарайтесь, — как-то холодно ответила она, положив трубку.

Я снова вернулся к приему. Так, ещё десять человек, потом дневной стационар, потом вызовы. Почему на меня свалилось сразу столько работы? Есть какое-то непонятное чувство, что раньше я справлялся гораздоэффективнее. Да и Светлана, моя медсестра, как-то странно на меня косится. Правда ничего не говорит.

Вроде бы я работаю как обычно. Глупее точно не стал, пациенты уходят довольные. Просто появилось какое-то сильное чувство нехватки времени.

После приема я со всех ног побежал в дневной стационар. На первом этаже меня поймала дежурная регистратор по адресам.

— Михаил Алексеевич, вы на адреса сегодня поедете? — спросила она, растягивая слова.

— Конечно, — кивнул я. — Сразу после дневного стационара.

— Не затягивайте, у вас их десять штук, — просветила меня регистратор.

Десять адресов… Вроде цифра стандартная, их всегда много. Только я как-то успевал сделать всё.

Я кивнул и отправился в дневной стационар. На моем столе в кабинете лежала куча каких-то папок, видимо для отчёта. Но пока что ему придётся подождать, пациенты важнее документации.

Я отправился в кабинет врачебного приема, занялся новыми поступившими пациентами. Двое с гипертонической болезнью, тут всё по классической схеме. Третий же случай оказался довольно странным.

— Добрый день, Михаил Алексеевич, — поздоровалась пациентка, довольно молодая женщина лет сорока.

— Добрый день. На что жалуетесь, — стандартно ответил я.

— Ох, у меня сердце часто очень бьётся. Уже неделю, никак не могу его успокоить. Стучит и стучит, — пожаловалась женщина.

— Чем-то сопровождается? Давление поднималось, или, может быть, головная боль? — уточнил я.

— Нет, ничего такого. — покачала головой женщина. — Я ещё у эндокринолога наблюдаюсь, с гипертиреозом. Он сказал, что это может быть от щитовидной железы.

Вполне вероятно. Гормоны щитовидной железы сильно влияют на сердечную деятельность. Я просмотрел электрокардиограмму женщины, и увидел там фибрилляцию предсердий.

— У вас аритмия, давно поставили? — спросил я, подразумевая, что эта патология у женщины давно. Скорее всего, она просто перестала принимать антиаритмические препараты.