Святой дьявол: Распутин и женщины - Фюлёп-Миллер Рене - Страница 22
- Предыдущая
- 22/98
- Следующая
Но иногда не удавалось ограничить его естественную потребность в движении, ребенок делал несколько резких шагов, порывистых движений, и тут же случалось несчастье: у него шла кровь, и никакими средствами не удавалось прекратить кровотечение. Напрасно вокруг больного ребенка хлопотали лучшие врачи Двора, которые испытывали все лекарства, предложенные наукой. Наследник лежал, плача от боли, и беспомощные родители смотрели, как он, казалось, неотвратимо приближался к смерти. Тогда в маленькой церкви царского дворца проводились в отчаянии молебны во здравие, продолжавшиеся до тех пор, пока не происходило чудо и почти умирающий мальчик не оживал.
У царицы была особая причина для отчаяний: ее не переставала мучить мысль, что она была невольной виновницей мучительных страданий своего ребенка. Ведь «болезнь крови» в ее семье передавалась по наследству, и один из ее дядей, ее младший брат и оба племянника умерли от нее. Этот зловещий недуг поражает только лиц мужского пола, поэтому саму царицу он не тронул, а передался ее сыну. Когда родители узнали о роковом заболевании наследника, они полностью отказались от пышной дворцовой жизни и замкнулись в тесном семейном кругу. С этого момента все их заботы сосредоточились на больном мальчике, которого малейшая случайность могла привести к смерти. Как только Алексей начинал играть, родители испуганно выискивали опасности, в каждой игрушке видели затаившуюся смерть, которая может неожиданно отнять у них любимого сына.
Из-за этого постоянного напряжения царица тяжело заболела, что выражалось сначала в постоянных нервных болях в желудке, на долгое время приковывавших ее к постели.
В то время как в царской семье поселилось несчастье, нарушившее идиллию Царского Села, исподволь нарастала еще более страшная катастрофа, назревавшая в течение этих «двадцати трех счастливых лет».
Все началось во время празднования коронации в Москве, великолепные торжества обернулись жуткой бедой. На Ходынском поле, недалеко от города, молодой государь, следуя старинному обычаю, приказал начать приготовления к всеобщему «угощению народа»; со всех концов туда стекались многотысячные толпы народа, чтобы единственный раз в жизни, в этот праздничный день быть «гостями царя». Радостные и ликующие, непрерывно растущие толпы толклись у накрытых столов, и вдруг в несколько секунд все превратилось в ужасную картину.
Для того, чтобы выровнять площадку, чиновники необдуманно приказали закрыть досками глубокую канаву, но под тяжестью толпы доски треснули, и тысячи людей провалились вниз, стоящие сзади, ничего не подозревая, напирали, и все больше людей падало в яму. Вскоре вся она была заполнена людьми, отчаянно боровшимися за жизнь и давившими друг друга, сходившими с ума от страха. Это торжество в честь коронации стоило трех тысяч смертей, и полиция в течение нескольких часов выносила трупы.
В народной памяти восшествие Николая Второго на престол связано с этой катастрофой, и хотя царь не нес непосредственной ответственности за это несчастье, это событие посеяло первые семена ненависти к нему. Советники государя скрыли огромные размеры несчастья, случившегося на Ходынском поле, и посоветовали продолжать запланированные торжества. Каким бы опрометчивым ни было это предложение, у молодого царя не хватило мужества воспротивиться, он танцевал с супругой на праздничном дворцовом балу, в то время как жертвы еще не были преданы земле. Это кажущееся безразличие русского царя к страшному событию, погрузившему в скорбь всю Москву, было воспринято как бессердечие, даже как раздражающее высокомерие, и с этого времени царя в Москве никогда больше «не любили по-настоящему».
Всего несколько недель спустя, во время другого торжества с царем связали еще одно большое несчастье. В Киеве на его глазах затонуло празднично разукрашенное судно с тремястами зрителями, причем спасти удалось только нескольких человек. Эти зловещие события, сопутствовавшие восхождению на престол, явились началом непрерывной цепи кровавых происшествий; снова и снова царствованию сопутствовали кровавые события.
Все развлечения Николая, с каким бы чистым сердцем они ни были задуманы, превращались, будто по чьему-то проклятию, во зло. Возможно, это случалось потому, что в постоянном страхе перед новой бедой, не обладая достаточным мужеством, чтобы действовать решительно и энергично, по выражению Витте, он постоянно «искал окольный путь» и по нему приходил все к той же «грязной канаве или луже крови».
Объективные люди, государственные деятели, в некоторых вопросах критически противостоящие ему, уверяли, что Николай был преисполнен самых лучших намерений и честно пытался всеми силами служить отечеству. Как, тем не менее, выглядела Россия в действительности во время его правления, взволнованно описывает Лев Толстой, который в 1902 году почувствовал приближение смерти и написал государю письмо:
«Я не хотел бы умереть, — пишет граф Толстой царю, — не сказав Вам, что я думаю о Вашей прежней деятельности, какой бы она могла быть, по моему мнению, сколько бы добра могло принести Ваше правление Вам и миллионам людей и сколько зла оно принесет, если будет продолжаться в том же духе. Треть России находится в состоянии так называемого „усиленного надзора“, что означает то же самое, что и полное беззаконие. Все более и более растет численность тайной и явной полиции; тюрьмы, места ссылки и каторги в Сибири переполнены не столько сотнями тысяч обыкновенных преступников, сколько политическими заключенными, к которым сейчас причисляют и рабочих. Цензура все запрещает с такой же жестокостью, как в сложнейшее время сороковых годов. Никогда еще религиозные преследования не были так часты и ужасны, как теперь, и это положение становится еще хуже. В городах и крупных промышленных центрах введены войска, в полном вооружении мобилизованные против народа. Во многих местах уже дошло до братоубийственного кровопролития, оно будет и дальше неуклонно и повсеместно распространяться. Результатом этого страшного управления является то, что крестьянство, те сотни миллионов людей, на которые опирается российская власть, с каждым годом становится все беднее и что голод стал у нас регулярным и даже нормальным явлением…»
Этот царь, желавший войти в историю апостолом, олицетворяющим мир на земле, своей неуверенной, колеблющейся политикой предопределил две крупнейшие войны двадцатого века, сделал очень мало для предотвращения их. В войну с Японией он был вовлечен тщеславными советниками и министрами, «мечтавшими о быстрой победе», чтобы отвлечь всеобщее внимание от невыносимого положения внутри страны, и государю пришлось пережить, как это выступление, предполагавшееся «сущей безделицей», превратилось в цепь поражений: лучшие российские полки истекли кровью в Маньчжурии, а гордый военный флот был уничтожен в Цусимской бухте.
Но едва закончилась эта неудачная война, над Россией разразилась новая беда: нависла угроза гражданской войны, повсеместно поднимались восстания и мятежи, престол оказался в серьезной опасности. Толчком к этим новым ужасам послужило кровопролитие непосредственно перед царскими окнами. Под руководством попа Гапона голодающие и недовольные рабочие вышли на Дворцовую площадь, чтобы мирно передать царю прошение. Демонстранты несли иконы и портреты государя и были исполнены самых мирных намерений; тем не менее военный комендант без всякого предупреждения приказал дать по процессии оружейный залп, после чего сотни людей захлебнулись в крови.
С этого дня в народе утвердилось глубокое недовольство государем, получившим прозвище «кровавый». Восстания учащались, народные возмущения проходили по всей необъятной русской империи, и вскоре царский дворец стал похож на осажденную крепость. Непрерывно один за другим поднимались мятежи в Петербурге и Москве а также в Варшаве, Киеве, Одессе, в Балтийских провинциях и в Кронштадте. Пролились реки крови, пока царским министрам не удалось подавить революцию.
- Предыдущая
- 22/98
- Следующая
