Пермский Губернский. Паритет (СИ) - Бергер Евгений - Страница 6

— Если не больше… — Павел Степанович взглянул на Рейсбиха: — Будем увеличивать объём потока? Он явно не двадцать восемь.

— Конечно, будем! — кивнул преподаватель.

— Хорошо…

Однако, когда профессор стал увеличивать объём энергетического потока, что-то явно пошло не так. Между моими пальцами начали гулять молнии. Всё вокруг затряслось, как во время землетрясения!

— Выключайте! — гаркнул Рейсбих: — Уже за восемьдесят заходит! Не мучьте пацана!

— Я пытаюсь! Пытаюсь… — ужаснулся Вазинский и принялся истерично щёлкать по клавишам, но аппарат продолжал работать.

А через меня уже во всю проходили самые настоящие раскалённые металлический шары. По крайней мере — мне так казалось. Вой от «Лазаря» стоял такой, что я едва ли слышал, о чём говорят Рейсбих и профессор.

— Осокин! Вставай!!! — прокричал Антон Павлович, размахивая руками.

Но, когда я попытался подняться — вой от аппарата стал ещё сильнее. Яркая вспышка на мгновение ослепила меня, а затем дорогущий «Лазарь» с грохотом выплюнул мою тушку, резко оборвав все провода.

Проломав собой несколько столов и стульев, я благополучно впечатался в стену.

— Перегрузка системы! — сообщил прохладный женский голос из динамиков: — Всем немедленно покинуть здание. Перегрузка системы! Всем немедленно покинуть здание…

Поднявшись, я отряхнулся и показал большой палец:

— Всё в порядке! Я живой.

Как только дым рассеялся, я заметил шокированного Вазинского.

— На… На… На… — заикаясь, произнёс он и обернулся на меня: — Нашёл… Нашёл!!!

Глава 2

Наивность присуща девяноста трём процентам гуминитов по всей галактике. Порой она бывает детская. Совсем незамутнённая логическим мышлением. Вопрос — она захватывает разум у исключительно молодых представителей различных рас?

Увы.

Как показывает практика, огромное количество открытий совершается путём проб и ошибок.

Опыт — скажут гуминиты.

Наивность — ответят прожжённые временем Ультиматы.

И так практически во всех сферах науки. Особенно, было занятно читать историю создания всё той же злосчастной ядерной бомбы, когда многие учёные искренне верили, что страшная реакция способна уничтожить весь мир, но… всё равно с энтузиазмом собрали снаряд и провели испытательный взрыв.

Но, что самое занятное в этой истории — люди настолько обрадовались, что, не изучив последствия, продолжили ужасную подрывную деятельность. Исключительно в научных целях, конечно же! Только вот, они не знали про радиационные осадки, страшнейший вред озоновому слою планеты и ещё куче побочек, которые проявляются спустя энное количество лет.

Испытания проводили в океанах, на островах, под водой, и даже пару раз — в густонаселённых городах.

А в 70х в США ядерные взрывы, вообще стали, чем-то вроде достопримечательности. Воротилы модельного бизнеса даже назвали купальники в честь атолла, на котором проводились испытания. Бикини. Здорово, правда?

Так что, вот эти ниточки с треугольниками — есть, ни что иное, как порождение «ядерного туризма».

И это я привёл в пример лишь один момент. А подобного, на самом деле, было очень много.

— Нашёл, что? — уточнил я, вытаскивая из-под обломков столов шокированного Рейсбиха.

— Я… не верю своим глазам! — ощущение, словно Вазинский был в другом измерении. Он смотрел на чудом выживший монитор и хватался за голову.

— Вы уж поверьте. — недовольно фыркнул Антон Павлович, отряхиваясь от пыли и мелких обломков: — Мой ученик мог серьёзно пострадать! А мы всего лишь хотели сделать замер.

— Сделали. — Вазинский вернулся в реальность, и вытащив очки, начал, что-то печатать: — Высшая кровь — найдена.

— Что⁈ — мы с Рейсбихом переглянулись.

— Погодите! — я поднял руку: — Что значит — найдена? Вы в этом уверены?

— Уверен на сто процентов. Это истина, Фёдор Александрович! А ведь… Это даже логично. — профессор шлёпнул себя ладонью по лбу: — Ваш фактор исцеления. Как я мог не догадаться раньше?

— Так… фактор есть у многих.

— Как показывает статистика — они начали появляться относительно недавно. Первые случаи с регенерацией официально зарегистрировали только в шестидесятых. Скажите, ваша кровь участвовала в экспериментах? Или, может быть, кто-то из ваших родственников был донором?

— Понятия не имею.

— Тем не менее, у меня нет сомнений, что все новые люди с ускоренной регенерацией появились исключительно благодаря вашей семье! Не знаю, как но это факт. Боже мой… — Вазинский с ужасом посмотрел на меня: — Выходит, что вы… один из последних носителей? А, возможно, и просто последний… Я должен немедленно доложить обо всём Императору!

— Стоп. — Рейсбих схватил старика за руку: — Мы так не договаривались, Павел Степанович!

— Но и вы не сказали мне, что приведёте последнего носителя! Уж прости, Антоша… но сейчас речь идёт не просто о жизни человека. Мы говорим о будущем нашего вида! Высшая кровь — ключ к процветанию! А если учитывать… стиль жизни Фёдора Александровича, то есть шанс всё профукать! Я этого допустить не могу.

— Погодите, Павел Степанович. — строго произнёс Антон Павлович: — Можете или нет — это не вам решать. Вот здесь перед вами стоит Осокин — пускай он и решает свою судьбу.

— Вы не понимаете! Речь идёт о будущем всего человечества! — Павел Степанович тут же выскочил из-за стола и подбежал ко мне: — Вы хоть представляете, сколько людей ежедневно умирают от болезней⁈ Ваша кровь в прямом смысле слова даст всем второй шанс! Неужели вы этого не хотите?

— Быть за всё хорошее и против всего плохого, конечно, прекрасно. Но я сам разберусь, как помочь людям.

— Господин Осокин… Ну, как же так?

— Как же так? — на сей раз я был действительно поражён наивностью этого, с виду взрослого человека: — Вы утверждаете, что хотите добра людям. Но, почему-то не осознаёте, кому именно хотите вверить Высшую кровь. Подумайте своей светлой головой! Представьте картину — у Императора появилось средство, чтобы сделать любого человека, условно идеальным. Это очень быстро уйдёт в массы. Сперва начнётся маркетинговый бум! Инфоповод такого масштаба, что все эти выборы президента США, экологический кризис в Великобритании и войны в Африке покажутся вам вырезкой из небольшой жёлтой газетёнки. Лекарство от всех болезней! Вы слышите, как оно звучит? Слышите, чем оно пахнет? А я слышу. Начнём с того, что в первую очередь полезут дворяне. Затем все состоятельные граждане Империи. И только потом сыворотку, возможно, начнут давать всем нуждающимся. Я не бесконечный. Доить меня можно будет от силы раз в неделю. И это даже с учётом моего фактора исцеления. Сколько волшебного снадобья получится? Сложно сказать. Но я точно уверен, что на всех — не хватит! И, что тогда начнётся? Есть люди настолько отчаянные, что будут готовы пойти на убийство ради одной инъекции. И нет, там может быть даже не себе. Родителям, ближайшим родственникам, жене… своему ребёнку, в конце концов! Это породит беспорядки. А ещё хуже — гражданскую войну.

От этих своих слов, я ненароком вспомнил о Мерлине. Собственно — он яркий тому пример.

— Вы недооцениваете людей! — возразил профессор.

— Я? Недооцениваю? Павел Степанович, вы же учёный… Неужели не знаете историю этого мира? Нет, человек ещё не научился терпеть. И не научился здраво мыслить в критической ситуации! Потому, вы из благих намерений хотите открыть ящик Пандоры. Вы накликаете беду на своих сограждан. А потом ещё и на граждан других стран.

— Вы лишаете человечество надежды…

— Я лишаю человечество очередного риска развязать мировую войну. — строго ответил я.

— Брата-а-а-ан! — в кабинет влетел вооружённый Семён: — Ты живой⁈ Громыхнуло так, что все стёкла повылетали!

— Всё в порядке. Мы уже уходим. И… благодарю за информацию. — я кивнул профессору на прощание и направился в сторону выхода.

— Я сильно разочарован в вас, Павел Степанович. — вздохнул Рейсбих и так же потопал к двери.