Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» - Флэгг Фэнни - Страница 47
- Предыдущая
- 47/66
- Следующая
Иджи вышла из кухни, не сказав ни единого слова. Она знала, что, когда дело касалось Руфи, Онзелле лучше не перечить.
Онзелла хоть и доброй была, но с характером. Стольких детей поднять и при этом день-деньской работать в кафе! Когда Артис или Озорная Птичка очень уж ей докучали, она выпихивала их за дверь, даже не прекращая нарезать печенье. Но с Руфью она была нежной как ягненок. Я помню, когда у Руфи обнаружили рак в женских органах, и пришлось везти её в Бирмингем на операцию, Онзелла поехала вместе со мной и Иджи. Мы втроем сидели в комнате ожидания и ждали доктора. Он вошел прямо в халате и шапочке и сказал нам: «Мне очень жаль, но мы ничем не можем помочь». Метастазы пошли в поджелудочную железу, а когда такое случается, тебе конец. Поэтому, сказал он, её просто зашили и оставили дренажную трубку.
Мы отвезли Руфь в дом Тредгудов и положили в спальне наверху, чтобы ей было удобнее. И Онзелла стала жить с ней в комнате и так до конца от неё и не отходила.
Иджи хотела нанять медсестру, но Онзелла и слышать об этом не желала. Все её дети уже выросли, но Большому Джорджу пришлось самому себе готовить.
Бедные Иджи и Культяшка, они прямо не в себе были. Сидели внизу в полном оцепенении. Руфь угасала быстро, и, Господи, как же её мучили боли! Она старалась не показывать этого, но мы-то видели, как ей плохо. Онзелла ни на шаг не отходила от нее, так и сидела с ампулой и шприцем, а в последнюю неделю вообще никого, кроме Иджи и Культяшки, не подпускала. Она сказала, что Руфь так велела, потому что не хочет, чтобы её видели в таком ужасном состоянии. Никогда не забуду, что она говорила, стоя перед дверью и не пуская нас: «Миз Руфь — настоящая леди, она всегда знала, когда пора уходить с вечеринки, и пока она жива, исключений не будет».
Она сдержала слово. В тот момент, когда Руфь умерла, Большой Джордж, Иджи и Культяшка бродили по лесу, собирая сосновые ветки для её комнаты, а когда вернулись, то увидели, что её уже увезли.
Онзелла позвонила доктору Хэдли, и он прислал «скорую», чтобы Руфь отравили в похоронную контору в Бирмингем. Мы с Клео спустились вниз проводить. Когда её положили в машину, доктор Хэдли сказал: «Теперь идите домой, Онзелла, я поеду с ней и все улажу». Но Онзелла выпрямилась и ответила: «Нет, сэр, мое место здесь!» — и забралась с ним в машину. Она взяла с собой одежду Руфи и косметику и не покинула её, пока не убедилась, что она выглядит так, как ей хотелось бы выглядеть.
Вот поэтому я никогда не поверю, что цветные ненавидят белых. Нет! Слишком многих цветных повидала я на своем веку, чтобы этому поверить.
Я на днях сказала Клео, что надо бы нам проехаться до Мемфиса и обратно — Джаспера проведать. Он ведь работает в вагоне—ресторане.
Эвелин посмотрела на свою подругу и поняла, что та опять заблудилась во времени.
7 февраля 1947 г.
В то дождливое утро Онзелла послала Культяшку и Иджи в лес за сосновыми ветками для комнаты, где лежала Руфь. Она сидела у её кровати и обтирала лицо влажной тряпкой.
— Держитесь, мисс Руфь, скоро все кончится. Скоро кончится все, детка моя.
Руфь подняла на неё глаза и попыталась улыбнуться, но лицо её исказила гримаса боли. Теперь ей не было ни сна, ни отдыха, ни облегчения.
И Онзелла, усердная прихожанка баптистской церкви и солистка церковного хора, всем сердцем верующая в милосердного Господа, приняла решение.
Ни один бог, тем более её дорогой, возлюбленный Иисус, который принял смерть за грехи наши и все-таки любил нас, нигде, никогда и никому не позволил бы испытывать такие мучения.
Вот почему с чистой душой и легким сердцем она дала Руфи морфий, который копила день за днем, капля за каплей. Онзелла смотрела, как тело Руфи расслабилось — впервые за несколько недель, потом села к ней на кровать, взяла её высохшую руку в свои и стала баюкать, напевая:
Онзелла пела, прикрыв глаза, но чувствовала, как свет солнца, пронзив облака, заливает комнату. Солнечное тепло заставило её плакать от радости. Накидывая на зеркало ткань и останавливая часы, висевшие над кроватью, она благодарила дорогого Иисуса, который забрал миз Руфь к себе домой.
«Бюллетень Полустанка»
10 февраля 1947 г.
Сегодня кафе будет закрыто в связи со смертью миссис Руфи Джемисон, случившейся три дня назад. Прощание состоится завтра в баптистской церкви.
Чтобы уточнить время, позвоните преподобному Скроггинсу. До церемонии тело покойной будет находиться в похоронной конторе в Бирмингеме.
Нам будет очень не хватать её милой улыбки, добрых глаз, и все, кто знал «мисс Руфь», будут скорбеть о ней. Приносим искренние соболезнования Культяшке и Иджи.
Дот Уимс
Бирмингем, штат Алабама
13 сентября 1986 г.
По воскресеньям, отправляясь по магазинам, Эвелин всегда брала «форд» Эда, потому что в нем было просторнее, однако с парковкой вечно возникали проблемы. Вот и сегодня ей пришлось ждать целых пять минут, пока какой-то старичок загружал в машину покупки, и ещё три минуты, пока он искал ключи и отъезжал. И в тот момент, когда она намеревалась втиснуться на освободившийся пятачок, из-за угла выскочил слегка помятый красный «фольксваген» и проскочил на то самое место, которого она дожидалась.
Две тощие, жующие жвачку девицы в драных джинсах и резиновых шлепанцах вылезли из машины, хлопнули дверцами и прошествовали мимо Эвелин. Она опустила стекло и обратилась к той, у которой на майке до пупа красовалась надпись: «ЭЛВИС ЖИВ!»
— Простите, но я ждала этого места десять минут, а вы заняли его прямо перед моим носом.
Девица нагло ухмыльнулась:
— Мадам, давайте посмотрим правде в лицо: ведь я моложе вас и шустрее.
И подружки прошлепали в магазин. А Эвелин ничего не осталось, как сидеть и смотреть на «фольксваген» с плакатом на заднем стекле: «ПРОПУСКАЮ ВПЕРВД ТОЛЬКО ЛОХОВ!»
Минут через десять девицы вышли — как раз вовремя, чтобы увидеть, как все четыре колпака от колес их автомобиля разлетелись по стоянке, а Эвелин в очередной раз разгоняется, чтобы как следует поддать «фольксвагену». Когда девицы, совершенно ошалев от этого зрелища, добежали до машины, Эвелин с ней практически расправилась. Та, что повыше, вопила как безумная и рвала на себе волосы:
— Господи Боже мой! Ты только посмотри, что она натворила! Вы что, совсем того?
Эвелин высунулась в окошко и спокойно сказала:
— Давай посмотрим правде в лицо, детка: я ведь старше, да и страховка у меня побольше.
И с этими словами она уехала.
Эд работал в страховом агентстве и постоянно имел дело с выплатой страховок, и тем не менее он не понял, как это можно было случайно врезаться в кого-то шесть раз подряд.
Эвелин сказала ему, чтобы он успокоился: подумаешь, беда какая, несчастные случаи в наше время происходят сплошь и радом. И в самом деле, беда была в другом: она получила огромное удовольствие, когда громила машину тех девиц. Последнее время она переставала скрипеть зубами от ярости и успокаивалась только в те редкие минуты, когда беседовала с миссис Тредгуд, да ещё по ночам, когда мысленно навещала Полустанок. Тованда неумолимо прибирала к рукам всю её жизнь. И где-то глубоко в подсознании звучал тихий сигнал тревоги: слишком уж близко Эвелин была к тому, чтобы переступить черту — раз и навсегда.
- Предыдущая
- 47/66
- Следующая
