Измена. Давай откроем брак? (СИ) - Лакс Айрин - Страница 9

— Хватит называть меня «зай». Что за зоопарк у нас появился?! Раньше не было такого!

— Теперь будет! — упрямлюсь. — Хочешь открытый брак, зай? Не забудь открыть его и для меня!

Жена

После этих слов даже воздух между нами стал густым и плотным, как кисель.

Взгляд мужа потемнел, и я внезапно увидела его будто со стороны — взрослый, серьезный брутал, лоб которого перерезают две глубокие складки, привлекательный мужчина, красивый, во внешности которого нет места смазливости и мальчишескости, в отличии от того же Макса Титова. Не то, чтобы я сравнивала мужа с его озабоченным дружком, просто они почти одного возраста, погодки. Макс на год младше, это можно не брать в расчет…

Мой муж нравится женщинам.

Даже сейчас, когда мы сидим за одним столиком и всем, блин, ясно, что мы вместе, как пара, на него поглядывают заинтересованно. И меня дотла сжигает ревностью и пониманием, что этот самец был, есть и будет желанен женщинами, вне зависимости есть у него кольцо на пальце или нет, сидел он только что с красавицей-женой или был один.

Или, может быть, я уже для него не та волнующая красавица, о которой можно грезить?

Длительный брак, двое детишек, которые высосали из моей груди литры молока, а вместе с ней и былую упругость. Специалисты по грудному вскармливанию безбожно пиздят, что после длительного вскармливания грудь возвращается в прежнюю форму так, словно ничего и не было. Может быть, после одного ребенка, да. Но после двоих маленьких, жадных любителей маминой титьки… Нет, нет и нет…

Господи, ну, конечно…

В этом все дело.

У той брюнетки, про которую говорила Аленка, небось нет никаких детишек. Явно она моложе. У нее и сиськи торчком, и промежность во время вторых родов не рвалась…

И все мои ухищрения — спорт, йога, гимнастика Кегеля, разнообразные техники секса — лишь жалкие ухищрения, чтобы кое-как остаться на плаву и, тем не менее, безбожно отстать в гонке против молодости.

Подруга права: муж совсем не постеснялся после офигительного секса признаться мне, что хочет трахнуть другую бабу. Признания и разговорчики после секса вообще не в стиле Яна, это означает только одно: как же его допекло соваться в мою вагину…

— Кто сказал, что тема с открытым браком все еще актуальна? — хмыкает муж.

— Еще вчера у тебя член был крепче железа от фантазий о другой бабе. Так, что ты на меня повторно залез, даже без пауз, как это обычно бывает. Это лишь факты, зай. Ничего больше.

— Еще раз назовешь меня зай… — муж совсем зверски на меня глянул.

— И что ты мне сделаешь, за-а-ай? — намеренно противным тоном тяну.

— Выебу, — обещает Ян, и во все содрогается от этой угрозы, захлебывается в жаркой волне возбуждения, захлестнувшего тело.

Ненавижу…

Было бы куда проще, если бы и он мне наскучил! Если бы я, подобно другим женушкам, к этому времени бы уже имитировала оргазмы, как лучшая актриса из труппы.

Но ему все приелось, а я до сих пор горю и теку от таких намеков.

Вот где спрятана настоящая боль, и у меня нет иного выбора, кроме как вытравить и выжечь в нем такие же ощущения.

— Было бы честнее сказать: я больше тебя не хочу, давай просто жить соседями.

— Заебала, — цокает языком. — Когда я тебе говорил, что ты мне надоела? Когда?! Не было такого! Потому что ты мне надоела, бля. Потому что я тебя люблю и хочу. Хочу, как прежде! Нет, блин, даже больше. Потому что ты для меня не только кайфовая в постели, ты больше… Ты придаешь смысл моему каждому дню, ты, блин, подарила мне наших детей…

— Вот-вот. Все держится на детишках. Но сейчас их нет до конца лета, и я предлагаю тебе честно посмотреть на то, что творится. На ту кашу, которую ты заварил.

— Никак не уймешься, пока не получишь желаемое! — вздыхает он, воздев глаза вверх с видом, как будто это я его допекла и запилила до смерти.

Ах, скотина. Ненавижу!

Сам загнал нас в ситуацию, когда я каждого шороха и тени опасаюсь — отовсюду торчат рога и копыта злых умыслов, а теперь он вздыхает и глаза закатывает. Бесит!

— Я поделился с тобой лишь фантазией, Лана.

— Твою фантазию… видели. Брюнеточка. Да? — спрашиваю ехидно.

Муж немного удивленно на меня смотрит, и я понимаю, умирая: Алена не соврала… Она права, права во всем…

— Фантазия. Просто фантазия. Ты же думаешь о другом, верно? — цепляется. — Фантазируешь…

— Это ничего не значит.

— Нет уж, давай откровенно поговорим. На кого ты мастурбируешь? — понижает голос. — У твоих фантазий всегда мое лицо, голос, действия? Только честно.

— Честно? Нет. Иногда книжку горячую почитаю и представляю себя с героем… на месте героини… Иногда зацепит какой-нибудь ролик или ситуация… Но не сравнивай! Мои фантазии не имеют ничего общего с реальностью, это чистый вымысел, а ты… ты хочешь вполне реальную бабу.

— Она, может быть, тоже всего лишь фантазия. Ты — творческий человек, а я, блять, приземленный. Потому и фантазии у меня… тоже приземленные!

— Вот и заземляйся. Я тебя освобождаю от уз верности брака. Хочешь гулять? Пожалуйста! Но не жди, что я буду тебе верна.

Взгляд мужа заволакивает темнотой.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Мы обговорим все условия. Они будут предельно прозрачными… В конце концов, мы просто попробуем. Знаешь, иногда даже ревности вполне хватает, чтобы зажечь, как вчера, да? У меня яйца до сих пор ноют от нашего секса…

Признаюсь, мне становится жарко, очень жарко от нашего разговора.

— Дети на лето у наших родителей. Пока они там пробуем, чудим, выходим из берегов… — продолжает муж. — У нашего эксперимента будет срок, четкие условия. Все предельно конкретно и ясно.

По уверенности, с которой он это говорит, я понимаю, что Ян давным-давно все для себя решил и продумал. Может быть, и все это неспроста случилось, он подвел меня к вынужденному согласию, ведь он всегда был человеком, следующим своим планам, и имел влияние на меня.

Жестокий манипулятор! Вот, за кем я на самом деле замужем оказалась.

— Четко и понятно, как ты любишь, да?

— Да. Мы откроем свой брак… — говорит совсем тихо муж.

Не понимаю, что я нашла в этом чудовище, и почему меня к нему так сильно тянет вопреки всему?

Мне приходится приблизиться к его лицу почти вплотную, чтобы услышать, что он говорит.

— Разрешим друг другу иных партнеров, — совсем горячо, меня опаляет.

От ревности, от смысла сказанных им слов.

Сердце будто бьется в агонии, кровь, напротив, бушует. Тело живет отдельной жизнью.

— Как фантазия, да?

— Да. Клянусь, если кому-то из нас не зайдет, мы прекратим сразу же.

— А если зайдет? Если тебе понравится постоянно трахать других, а не меня?

— Этому не бывать! — уверенно заявляет Ян. — Ты всегда будешь на первом месте. Всегда…

Когда-то он клялся, что я буду единственной, а теперь за мной появится целая вереница…

Может быть, они все уже там, но я их просто не замечала.

Страшно обернуться.

Внутри меня бьется мысль в агонии: я вообще не хочу пробовать! Не хочу…

Я не задала ни один из этих вопросов.

Даже тот, что свербил на языке: смогу ли я его принять, как раньше, если буду знать, что он наслаждался другой женщиной? Не просто подозревать, но быть уверенной в этой?

Мне кажется, мы оба катимся в бездну, скрепляя адскую сделку поцелуем.

Но не отступаем.

Жена

Потом мы обсуждаем правила.

Разумеется, не в кафе. Мы отправились по своим делам, офисам…

Вечером, дома за ужином принялись обсуждать.

Четкие, ясные, понятные правила…

Это не просто свод правил, это целая продуманная карта легализованной измены.

Одна часть меня немного восторгается Яном — он хорошо все продумал, предусмотрел.

Я просто в каждом слове узнаю своего мужчину именно таким, каким я его люблю — уверенным в себе, иногда даже чрезмерно, монолитным, продуманным. Для кого-то даже скучным. Но только не для меня. Я же знаю, какой он горячий и неправильный под этим идеальным пиджаком и образом хорошего парня.