Эльфийский бык 3 (СИ) - Демина Карина - Страница 10

– И условия для работы.

– Трактор, что ли?

– Трактор. И клуб.

– Чего?! – вот тут Маруся уже удивилась.

– Вы, – Аленка поглядела с укором, – кажется так обрадовались, что толком и не читали-то?

– Ну… – Петрович промакнул лысину платком. Платки у него были белыми, кружевными и с монограммами. Супруга Петровича, Анна Дмитриевна, на досуге баловалась вышивкой. – Так… чего там… предоставим… трактор… клуб-то зачем?

– Затем, что к нам едет агроном в количестве одной штуки.

– А вторая штука?

– Работник культуры.

– На хрена нам работник культуры? – вполне искренне удивилась Маруся.

– Если верить предписанию, то для возрождения исконных ремесел и сохранения особо ценного наследия…

Петрович выругался. И тут же смутился этакой вольности. А Нютка, сунув в рот кончик косы, что с ней случалось в минуты глубочайшей задумчивости, произнесла.

– Клуб же ж еще не того…

– Не развалился, – подтвердила Аленка. – Крышу, правда, подлатать надобно… да и так, по мелочи.

Клуб, честно прослуживший сотню лет, пришлось закрыть в позапрошлом году, отчасти поскольку присланный банком ревизор счел социальную нагрузку излишней и настоятельно рекомендовал траты оптимизировать. В конце концов, кому во времена нынешние нужна библиотека?

У всех телефоны есть.

И компьютеры.

А в них книжек – хоть учитайся. Петь же можно и по вечерам, на лавочке сидя. На кой для пения отдельный клуб держать? А при нем сразу три ставки… то-то и оно.

– Пусть, – решилась Маруся, – при клубе и живут. Кровати найдем… на чердаке, вроде, были какие-то. Матрасы… тоже, если соломенные, то сойдут. Крышу…

– Скажу братьям, – кивнула Аленка. – Сегодня-завтра поправят. И по мелочи. А вот с туалетом…

Туалет при клубе тоже имелся.

Деревянный.

В дальнем углу сада стоящий, аккурат посреди кустов черемухи, которую и высадили, чтоб благолепно туалет укрыть. С тех пор черемуха разрослась, а после закрытия и вовсе страх потеряла. И теперь Маруся подозревала, что пробиваться к туалету придется с боем.

– Маги, – решила она. – Справятся как-нибудь…

А если и нет, то и хрен с ними.

Глядишь, сами и свалят…

Матушка гляделась задумчивою, что несколько нервировало князя Кошкина, который вдруг разом ощутил угрызения совести. Все же была княгиня весьма ко внуку привязана.

Одним им, можно сказать, и жила, ибо сам Кошкин давно вышел из возраста, когда о нем можно было заботиться. А в годы последние дома и вовсе появлялся редко.

А тут вот…

Впрочем, с угрызениями Кошкин справился. И поинтересовался у матушки, выводя её из задумчивости.

– А ты откуда про Подкозельск знаешь-то? Я его сам едва на карте нашел…

– Знаю, – она грустно улыбнулась. – Как… Ваня?

– Да нормально. Справится… в конце концов, что там быть-то может?

Кажется, слова его нисколько Софью Никитичну не успокоили.

– Ну… хочешь, я кого-нибудь следом отправлю? Приглядеть там… подсказать?

– Не стоит, – матушка позвонила в колокольчик. – Кофе? Или все-таки поешь нормально?

– А будет что? Или ждать до вечера?

– Куда тебе ждать… ты ждать не умеешь. Весь в отца… тоже вечно куда-то спешил… спасать летел весь мир. Пахом, пусть накроют в малой столовой. Да что есть, то пускай и подают. И не говори, что на кухне у нас пусто, иначе сама спущусь, проверю… а мы пока побеседуем. Подкозельск… случилось мне там бывать однажды.

– Да? – Кошкин искренне удивился.

Он сам этот Подкозельск искал минут десять.

– Подруга у меня была… – матушка вздохнула. – Вот как-то летом и гостила у нее.

– Что за подруга?

Матушка ответила не сразу. И выражение лица у нее вдруг стало такое, что Кошкин испугался. А ну как спросил… не о том.

– Давняя… История эта… неприглядная. И не знаю, стоит ли…

– Стоит, – решил Павел Иванович. – Тебя ж мучит?

– Казалось, что уже нет… и отпустило, и забылось. А вот ты появился, сказал, и оно опять. С новою силой. Мы с Людочкой встретились в пансионе мадам Лерье… весьма популярное место некогда было. Не скажу, что из лучших. Скажем так, лучшее из тех, на которые у моих родителей хватило денег. Мне было шесть, когда меня привезли…

Павел Иванович молчал, не пытаясь торопить матушку. Она редко говорила о прошлом. Да и вовсе, если подумать, когда им случалось просто сидеть и беседовать?

Давно уж не случалось.

У него и вправду дела.

И присутствия требуют постоянного. У нее – своя жизнь, кажущаяся порой донельзя странною.

– И Людочке тоже… она из старинного рода Вельяминовых происходила. Я – Сапрыкина… но не в этом дело. Как-то мы с ней сошлись. Оказалось, что наши рода, пусть и древние, но не так богаты, как… у прочих. А это имело значение. Как и то, что ни её, ни мои родители не давали себе труд… навещать нас. Нас забирали домой летом и на Рождество и то, полагаю, потому что оставлять было вовсе неприлично. Могли пойти слухи… не смотри так. У моей матушки было семеро дочерей. Я – младшая. И хорошее образование весьма повышало мои шансы найти мужа. На приданое рассчитывать не стоило, вот и… да и принято было так в те времена.

Но все одно с трудом в голове укладывалось.

– В Подкозельск нас отправили по просьбе деда Людочки. Имение у них было там. Сам дед пребывал в годах немалых, но Людочку любил. И меня тоже. Нам было хорошо там… пожалуй, самое счастливое время моей жизни. Что до Людочки, то она всегда была легкой и воздушной. И веселой. Она… она как-то умудрялась во всем находить радость. Это я могла часами расстраиваться из-за выговора или наказания… мадам Лерье полагала, что воспитывать девиц надлежит в строгости[1]. И всячески подчеркивала, что её заведение относится к числу перворазрядных[2]. Людочка же умела делать так, что все это становилось неважным…

– Госпожа, – Пахом, заглянув в комнату, махнул. – Готово!

– Вот же… невозможный человек. Учу его, учу манерам, обходительности. Готово, – передразнила матушка. – Идем, дорогой… мы росли с Людочкой. Год за годом… и взрослели вместе. Мы были ближе, чем сестры. А потом… потом мы совершили глупость. Более того, я весьма активно участвовала в её совершении.

Кошкин даже смутно догадывался, о какой именно глупости идет речь. О той, которую часто совершали девицы, но в прежние времена подобные глупости обходились им весьма дорого.

– Идем, – матушка встала. – Нет хуже остывшей еды… заодно и посмотрим, что нашлось на кухне. К слову, дорогой, мне кажется, что обстановка несколько устарела, возможно, стоит подумать о том, чтобы освежить её, раз уж Ванечка все одно будет вынужден отъехать.

– Пожалуй, – дипломатично согласился князь, еще и подумал, что ремонт – это и вправду неплохо. Не то, чтобы обстановка успела ему наскучить, скорее уж матушка, будучи человеком по натуре увлекающимся, увлечется и ремонтом.

Эти все обои.

Обивки.

Мебельные салоны и отделки…

В общем, и от Ивана отстанет, и от самого Кошкина.

– Да, – повторил он куда как уверенней. – Кажется, ремонт нужен. Определенно… даже жизненно необходим… Иван потом вернется… помолвка там, еще какие балы давать. А тут обои старые.

Матушка скользнула по обоям взглядом.

Нет, выглядят неплохо, но…

– Я закажу каталоги, – княгиня явно оживилась.

А потчевали блинами.

И явно свежими, тонкими, полупрозрачными. К ним отыскалась и домашняя густая сметана сливочно-желтоватого оттенка, и ветчина, холодная оленина, осетрина, мелко рубленная и мешаная с обжаренным луком.