Гремучий коктейль – 2 - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 2

– А…

– Михалыч, – устало посмотрел на собеседника монарх, – Ты что, не знаешь, что бабка Тернова в соседней комнате? Она нас бережет, пока внучка шлындает по интересам Витиеватого. Говорю ж, наши они, хоть и с придурью.

– Дела…, – устало выдохнув, седой собеседник императора внезапно ссутулился, а затем, без спроса, уселся в другое кресло, блаженно вытягивая ноги. Помолчав пару минут, он внезапно предложил, – Может, ну его? Всё-таки, тебя, Петь, ждут… да не абы кто.

– Пусть ждут, – отмахнулся слегка поддавший Петр Третий, – Проморгали вселенцев… да, Михалыч, я им правду-матку врублю. В лицо. Иначе нельзя. Слишком много у нас тут всех влипло в эту историю, да и копать дальше будем. Никак нельзя. Шум поднимется, может, оставшиеся двоедушцы в бега подадутся, выловим. Так что сейчас плач и вой вселенские будут…

Еще пара минут тишины, после чего, старик, в глубине души отчаянно желающий снять часть груза с души своего бывшего подопечного, встрепенется и спросит:

– А если парня этого, ну, который Ренеева, несчастным случаем… уронить? Вот прямо совсем несчастным?

– Не, – расслабленно отмахнется Петр, – Машка уже придумала, что сделать. Говорю ж, умная она у меня. И нашим, и вашим, и по простоквашам… Парень жить будет. Ну, если его Тернова не зарежет, а она, как мне говорят, хочет. Или эти… акаи-бата, да? Или они, да. Или с Парадиным влипнет… Тьфу! Да труп он уже, ходячий! Говорю ж, во все, во что можно навлипал!

– А что Маша-то? – Евгений Михайлович Ордынцев решил воспользоваться меняющимся на глазах настроением государя, дабы отвлечь его от тяжелого разговора, предстоящего ну совсем скоро.

– Маша? Ууу… она такое придумала! – в глазах Петра Третьего мелькнула хулиганская искорка, – Помнишь, что такое харчо, Михалыч? И остро, и жирно, и вкусно! Вот и она также! Нельзя байстрюкам иноземным князей русских убивать! Никак нельзя!

Глава 1

Хорошо иметь дом, в котором тебя ждут. Не просто ждут, а даже бегут встречать с искренней радостью. По полу быстро и уверенно топочут маленькие лапки, глаза горят…

– Твою мать…, – выдохнул только что закрывший дверь я, лихорадочно думая, что предпринять. Ничего особого на ум не пришло, так что я просто подпрыгнул, поджимая ноги. Не ожидавшего такого коварства, зато набравшего большую инерцию бульдога впечатало мордой в мягкую обивку двери. Пока он возился, пытаясь сообразить, на каком свете находится и где такие вкусные ноги, как я уже пробежал в зал, закрыв за собой дверь. Гулкие негодующие хрипы, издаваемые обломавшимся чудищем, легли патокой на мою уже достаточно понервничавшую за сегодня душу.

– Амвросий… Лебедянович, – начал я, отворачиваясь от двери, – Вы опять со своим Курвом… а?

Никого в зале не было. Ни самого старика, приходившего ранее ко мне пару раз обязательно с неистово хрюкающим сейчас за дверью чудищем, ни его адьютанта Никиты, носящего гордую фамилию «Достоевский» и совершенно непримечательную внешность. Ни-ко-го. А Курв был.

И бумаги на столе, которые я совершенно точно не оставлял.

– «Ты куда?», – спросил меня внутренний голос, – «Прочитай!»

– «Сначала я кое-что проверю», – грустно вздохнул я, аккуратно подходя к окну сбоку. Так, нам надо чуть-чуть, осторожненько, ни в коем случае не шевеля портьеру, выглянуть незаметно наружу. Как ниндзе, как мастеру скрытности…

Она стояла прямо под окнами и, казалось, точно знала момент, чтобы встретиться со мной взглядом. Худенькая, бледная, вся в черном, с черным же зонтиком, на который падают крупные хлопья снега. Зловещая женщина со зловещим немигающим взглядом.

– Тернову даже питерцы обходят, – завистливо (и слегка испуганно) вздохнул я, прячась назад.

– «Она явно задумала нечто недоброе», – сыграл в капитана Очевидность даймон, живущий в гримуаре у меня на поясе.

– Это я уже понял, – дома я предпочитал говорить с книгой вслух, – С месяц назад. Ладно, давай посмотрим, что у нас тут.

«Дражайший господин Дайхард Кейн! Искренне поздравляю вас с окончанием нашей нелегкой эпопеи по известному вам поводу! Думаю, не стоит вам напоминать, что несмотря на то, что наше сотрудничество (и несмотря на все сотворенные вами помехи) принесло свои плоды, чему я и мои люди несказанно рады, вскоре обрадует куда большее количество подданных Русской Империи! Тем не менее, предупреждаю вас – опасность не миновала, о чем, вы, конечно же, в курсе, как и боярыня Тернова. Прошу вас сохранять постоянную бдительность, а если что-то заметите – вы знаете, какой номер нужно набрать.

Постскриптум: учитывая обстоятельства, вынуждающие меня на постоянные разъезды, а также вашу, дорогой господин Дайхард, потребность в определенной защите дома, я оставляю на ваше попечение Корвина. Надеюсь, что вы с ним поладите!

Приписка: в ближайшие месяц-полтора, господин Дайхард, ожидайте гостя из дворца

Искренне ваш почитатель, Витиеватый Амвросий Лебедянович»

Это что, шутка какая-то?! Эти сорок, а то и больше килограмм бульдожьего мяса меня терпеть ненавидят! Хрипящее чудище лелеет мечту вцепиться своей пастью мне в ногу с момента нашей первой встречи, а его целеустремленности можно только позавидовать! И теперь это – у меня дома?!

Со стоном я пал на диван, закрывая глаза рукой. Прекрасно у меня первый свободный день жизни начался! Снято прикрытие – раз! Недобитки акаи-бата и их наемники вполне могут навестить меня с неудобными вопросами и предложениями. За мной охотится Кристина Тернова – мрачная эксцентричная девушка с очень большими тараканами в голове. Я уверен, что она сейчас продолжает стоять под окнами и смотреть на них! Причем, ладно была бы она мягкотелой и наивной горожанкой, так нет же, эта юная боярыня – прекрасно подготовленный агент из епархии Витиеватого, а то и повыше!

И Курв! У меня дома! На постоянной основе! За что?!

– «Ты знаешь за что», – самодовольный девичий голос был воспринят страдающим мной на диване как хриплое карканье ворона, топчущегося по могильному кресту.

Все покатилось к чертовой бабушке в тот день, когда я ухлопал нескольких придурков, задумавших похитить у меня ценную инвестицию… да? Или нет?

Когда я свернул не туда на дороге жизни?

Далеко не первой, кстати.

В общем, долго ли коротко, жил-был в деревне дурачок. И была у дурачка книжка волшебная, тоже, кстати, невеликой мудрости…

– «Эй!»

Так вот, продолжил я самоистязание, не обращая внимания на пыхтение внутренней брюнетки, жил дурачок поживал, ежедневно бегал, прыгал, творил шалости. Учиться не учился, потому как память просто волшебная, от чего любой учебник в нее заскакивает налету. Так что страдал фигней подросток, пока ему не стукнуло восемнадцать лет. В тот момент его волшебная книжка, подчиняясь условиям заключенного контракта, и разблокировала воспоминания несчастного, оказавшегося попаданцем из другого мира.

Причем неправильным. Насквозь неправильным. Моя память о прежней жизни в мире высоких домов, смартфонов, наглой рекламы, короновируса и, мать его, шринкфляции, пестрит огромными дырами, даже не помню, как меня тогда звали. Что не особо важно, потому что это, по словам компетентной личности, было настолько давно, что не имеет смысла. Уже несладко, да? Ну так вот, наложите на это прекрасную память о последних восемнадцати годах. Я помню родинки на попе каждой сельской девушки, которую зажимал в окрестных четырех деревнях той глуши, в которой обретался до того, как вспомнить себя. Всё остальное – тоже. То есть, на данном этапе внутреннего монолога, могу себя представить как хмурого сорока с чем-то лет дядьку, страдающего склерозом, но получившего второе детство, от чего я сейчас себя именно на восемнадцать с половиной лет и чувствую.

Что, безусловно, довольно хорошо. Только у этой медали есть и обратная сторона. Темная, мрачная, жестокая и неумолимая. Алистер мать его Эмберхарт, моё предыдущее воплощение, мой альтер-эго и мой, в буквальном смысле, творец. Живущий, кстати, вместе с даймоном, где-то рядом, курящий сигареты и имеющий свое мнение. Так вот, вселиться в тело дурачка этот достойный, но в щи мрачный, дон, не мог бы никак. Это как запихать банан в хомячка. Кроме этого, еще было множество причин, но не суть важно, английский сэр, произведя над собой какую-то жуткую операцию, стал мной, сохранив свою личность где-то… рядом. Но поделился рядом своих навыков и умений в надежде, что они помогут мне выжить. А вместе с ними и отпечатком своих собственных эмоций и характера, что временами превращает меня в абсолютно безжалостного и жестокого гада, убивающего всё, что такой гад сочтет нужным.