Проявитель - Корнелюк Алексей - Страница 1

Человеческий мозг содержит 86 миллиардов нейронов.

Этого мало, чтобы решить, какой завтрак из пяти вариантов выбрать?

Или много, чтобы спланировать грандиозное ограбление?

Много или мало – это не так важно, важнее другое… Как ты используешь эти самые нейроны.

Вот как раз последний вопрос и привёл меня на работу годом ранее в фармацевтическую компанию Satus Deus.

Любознательный лаборант, привыкший симметрично выкладывать приборы и опаздывать на работу строго на пять минут, прямо сейчас подкидывает и ловит зелёный эспандер. Подкидывает и ловит в стерильной лаборатории, в которой помимо меня крыса по имени Яхве скребёт коготками угол клетки. Подкидывает и ловит… Сжав два раза, я кладу эспандер в халат и, скрипнув ножками стула, встаю.

Яхве сегодня активничает, не то, что вчера. Я подхожу к клетке и накрывая тенью крохотный загончик. Яхве замирает и поворачивает голову, скользнув усами по прутьям клетки.

В мои обязанности лаборанта входит уборка, кормёжка, добавление эмульсий, слежка за показателями и документирование. Размеренная и скучная работа, но лишь до тех пор, пока я не замечаю перемены в поведении грызуна или даже во взгляде. Изменение почти мимолётное, но достаточное, чтобы пульс участился, а дыхание стало прерывистым.

Вернувшись к записям, я быстро пролистываю файл с пометками.

«Поел, побегал в колесе, уснул».

Сверяю дозировку препаратов, пробегаю глазами по химическим изменения крови, открываю снимок головного мозга и в режиме реального времени наблюдаю фейерверк из вспыхивающих нейронов. Этого не может быть… Холодный пот скользнул между слипшихся волос на висках.

Конечно наука не стоит на месте, и вместо архаичного вскрытия мозга и изучения под микроскопом образовалась пропасть. Теперь достаточно ввести реагент, окрашивающий мозговую ткань, и по чипу, вставленному в спинной мозг, наблюдать, что происходит в голове у Яхве. Но это было что-то необъяснимое…

Я перезагрузил программу, настроил повторное подключение, и картина была прежней или… Я придвинулся к экрану. Нейроны вспыхивали всё ярче, напоминая электростанцию.

Потянувшаяся за телефоном рука на полпути замерла, и лишь пальцы, дрожа, нервно постукивали по деревянной столешнице.

На часах было 3-20. Моё ночное дежурство закончится в 6, когда придёт новая смена.

Компания стояла на пороге великого открытия, а я так… попал в нужное время и в нужное место. Меньше чем через 3 часа эта история просочится во все СМИ, а потом о ней напишут в учебниках. Опустив руку в карман, я судорожно сжал эспандер.

В человеческом мозге содержится 86 миллиардов нейронов.

Этого мало, чтобы выкрасть разработку многомиллиардной компании?

Или много, чтобы решиться на эту глупость?

Ключ-карта выскользнула из потных ладоней и шлёпнулась на стерильный пол.

Тело одеревенело, мышцы налились свинцом.

«Ещё не поздно вернуться и положить эмульсию на место… ещё не поздно вернуться». – завёл пластинку рассудок.

Я буквально видел себя в камере видеонаблюдения, направленной на дверь лаборатории. Взъерошенный парень в белом халате неуклюже садится на корточки, мешкается и, нелепо ковыряясь пальцами, как китайскими палочками, пытается подхватить ключ-карту.

– Да берись же ты уже… – цедил я про себя, пытаясь подцепить отросшим ногтем пластик.

По полу тянуло холодом, от чего поверхность напоминала поле аэрохоккея, а карта шайбу, которая то и дело ускользала. Наконец поймав её, я выпрямился, пытаясь унять дрожь, приставил ключ-карту к замку и увидел мигнувшую над дверью зелёную лампочку.

В коридоре одна на за другой с глухими щелчками вспыхивали напольные лампы. Дверь позади меня захлопнулась, подтолкнув вперёд. Я поднял голову и посмотрел в угол на подвешенную купольную камеру и красненькую помигивающую точечку. Мысленно отругав себя, я пошёл вперёд, стараясь симметрично вертеть руками.

Всё это напоминало сцену из фильмов ужасов, когда герой зачем-то делает иррациональные действия, например втупую идёт именно туда, где его неминуемо сожрут. Вот и я, как дурак, на каждом шагу палюсь да и ещё, не выдержав, на полпути оглядываюсь.

Ускорил шаг. В конце коридора был поворот направо, а через каждые 5 метров наверху установлены камеры, дабы избежать слепых зон. Вдоль коридора двери правого крыла лаборатории закрыты, из крохотных окошек показывались тёмные квадраты выключенного света.

Я шёл, шибко не вертя головой, мне удалось кое-как взять себя в руки, разве что пальцы, не выпуская, сжимали в кармане эспандер.

Впереди показался лифт, а сбоку лестничный пролёт. Подходя ближе, я расслышал отчётливый шум поднимающихся шагов, а вместе с приближающимися шагами поднималась и тошнота от живота к горлу. К шагам добавился звук бряканья металлической цепочки. На развороте пролёта показался охранник, держащийся одной рукой за перила, а второй за кобуру. Время замедлилось, тошнота уже пробивала последний заслон. Даже то, как мы обменялись взглядами, было каким-то медленным. Тягучим.

Охранник на последней ступени скрипнул кожаными сапогами. Нас разделяло метра 4, я зачем-то воровато глянул на наручники и тут же поднял глаза, виновато улыбнувшись.

– Почему не на рабочем месте?

– Да.. п-плохо стало, вот я и пошёл п-проветриться.

Охранник смерил меня взглядом, его глаза сузились, и он уверенно зашагал в мою сторону. Я подался назад, но ноги не слушались, каждый его шаг всё больше вгонял меня в ужас. Я был готов провалиться под землю, обмякнув, потерять сознание, и когда он приказал поднять руки и подойти к стене, я бы наверняка свалился на пол, если бы не одно но…

– Сергеич, приём. – зашипела рация, прикреплённая к поясу охранника. – Как слышно.

«Пилик, ш-ш-ш»

Сергеевич шумно втянул ноздрями воздух и потянулся за рацией. Сдёрнув кожаный ремешок и подцепив её пальцами, он второй рукой держал меня за предплечье.

– СЕРГЕИЧ! – надрывался динамик.

– Слушаю.

«Пилик».

– Срочно в крыло «Б», там что-то странное творится. – прошипела рация, а моё предплечье сдавила крепкая ручища охранника.

Я попытался вырвать руку, слабо дёрнувшись. Сергеевич буравит меня мутным взглядом и, почесав пальцем седую щетину на подбородке, прислонив к губам рацию, говорит:

– Сейчас буду.

Он отцепил от меня руку, и я ощутил, как кровь горячо разливается по предплечью.

– Пока свободен. – процедил он и, развернувшись в кожаных сапогах, быстрым шагом направился вглубь офисных катакомб.

Дождавшись, когда он исчезнет за поворотом, я быстро сбежал вниз по лестнице и прошёл к охранному пункту.

Путь к выходу закрывала рама досмотра. На ленте для просвечивания вещей стояла корзинка, в которую я уже больше года закидывал личные вещи. Личные, чёрт их подери, вещи… Я вдруг вспомнил, что забыл их в лаборатории. Сжав веки до искр в глазах, я, не вытаскивая из кармана руку, теребил эспандер. Хорошо, что ключи от квартиры были в джинсах.

Сидящий на стуле охранник лениво зевнул и протёр заспанные глаза. Брякнув связкой ключей, вытащив ремень, я подтолкнул корзинку, подошёл к раме и посмотрел на охранника. Тот кивнул, мол, проходи, и, сделав шаг назад, я беззаботно шлёпнул себя по лбу.

– Мобильник… не выспался ни хрена. – сказал я и, достав, показал включенный экран, за которым аккуратно была спрятана эмульсия, размером напоминающая штакет от сигареты, положил на корзинку, выехавшую на той стороне ленты.

Пытаясь унять дрожь, я прошёл сквозь раму, взял с корзинки ремень, брякнув бляшкой о ленту, и стал засовывать кожаный ремешок, минуя две петли. Сунув руку за мобильником, я незаметно спрятал в рукаве эмульсию и убрал телефон в карман.