Фиалка - Михановский Владимир Наумович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/22
• Следующая

– Скажите, Барк, – перебила его Ора Дерви, – вы знаете всех сотрудников Ядерного центра?

– Конечно. Таково задание Кампа, – ответил Артур Барк.

– В таком случае скажите, кто такая Люсинда? – быстро произнесла Ора.

– Люсинда? – удивленно переспросил Барк, с наслаждением заметив, что Ора Дерви слегка смешалась. Значит, и роботы умеют смущаться!

– Имя Люсинда мне встретилось в архивах доктора Ленца, – пояснила сухо Ора Дерви.

– Люсинда – машина, – сказал Барк.

– Машина?

– Обыкновенная счетная машина. Термоионная, с плавающей запятой, как говорят программисты, – с улыбкой добавил Барк. За время пребывания в Ядерном центре он успел нахвататься кое-каких познаний.

– Машина? Странно… Ленц обращается к ней, как к женщине, – сказала Ора Дерви.

– Странно, – согласился Барк.

– Мы можем теперь только строить догадки о тогдашнем психическом состоянии доктора Ленца, – заметила Ора.

Барк промолчал, ограничившись утвердительным кивком.

Имант Ардонис любил геологию. Ему вообще нравились науки о Земле.

Толстые фолианты, посвященные отчетам какой-нибудь исследовательской геологической или археологической экспедиции, он мог перечитывать, как увлекательный роман.

Впрочем, романов Имант Ардонис никогда не читал.

Изучение геологических отчетов доставляло отдых мозгу, измученному бесконечными формулами.

Если физика была всепоглощающей страстью Иманта Ардониса, то науки о Земле можно было назвать его хобби. Но и в геологии, регулярно просматривая интересующую его литературу, Имант Ардонис сумел приобрести немалые познания.

Акватаунский проект заинтересовал Ардониса. Его привлекла смелость замысла, сочетавшаяся с размахом. Шутка ли – пробив твердую оболочку планеты, на сотни миль устремиться вниз, пронзив слои бушующей лавы!

В космосе человек давно уже чувствовал себя, как дома, в то время как глубь собственной планеты все еще оставалась для него недоступной.

Ардонис знал, что идея использования глубоководной морской впадины в качестве отправной точки для глубинной скважины не нова. Но раньше осуществить ее не могли: проблема упиралась в несовершенство техники.

Ардонис был аккуратен в своих увлечениях: выискивая повсюду, где только можно, материалы об Акватауне, он складывал их вместе. Правда, писали об Акватауне немного.

Проглотив очередную заметку, Ардонис приходил в восхищение от темпов, которыми велась проходка. Ив Соич, похоже, знает свое дело.

Когда ствол шахты, миновав твердую оболочку Земли, углубился в расплав магмы, Имант Ардонис наново проштудировал работы о глубинных слоях почвы и структуре морского дна в районе Атлантического побережья. И червь сомнения впервые шевельнулся в его душе.

Давление и температура лавы там, на глубине, ему как физику говорили многое. В опытах по расщеплению кварков Ардонис имел дало со звездными температурами и колоссальными давлениями, у него было представление об опасностях, которые подстерегают в подобном случае исследователя.

При огромных давлениях жидкость может превратиться в камень, а сталь потечь, как вода.

На что рассчитывает Ив Соич? Как он собирается взнуздать огненную стихию земных недр? Надо полагать, он произвел необходимые расчеты. Они должны быть абсолютно точными. Иначе… у Иманта Ардониса дух захватило, когда он представил, что может получиться, если на большой глубине магма ворвется в ствол шахты. Вода соединится с огнем! А в Акватауне три тысячи человек. Не говоря уже о рыбацком поселке, который расположен на побережье, близ впадины.

Люсинда – хорошая машина, хотя и капризная, как женщина. То, что машина хорошая, не нуждалось в особых доказательствах. На Люсинде Гуго Ленц и другие сотрудники Ядерного центра производили тонкие расчеты, перед которыми пасовали другие счетные машины.

На заре машинной индустрии люди считали, что все счетные машины одного класса одинаковы. С годами пришлось отказаться от подобной мысли. Счетные машины усложнялись, накапливали «память» и «опыт», и каждая из них приобретала то, что у живого существа называют индивидуальностью. Так, одна машина, например, отдавала явное предпочтение дифференциальным уравнениям, другая – задачам, связанным с небесной механикой, третья интегралам. Симпатии и антипатии машины могли выражаться в том, что «любимую» задачу машина решала быстро и изящно, если же попадалась задача «нелюбимая», машина могла возиться с ней долго, а решение предложить такое длинное и запутанное, что математик, поставивший задачу, хватался за голову.

В том, что Люсинда – машина не только хорошая, но и капризная, с норовом, лишний раз убедился Имант Ардонис, когда решил просчитать, каким запасом прочности обладает ствол гигантской шахты, нисходящей от подводного города Акватауна в глубь Земли.

Введя задачу в кодирующее устройство, Имант Ардонис присел к столу.

Мимо несколько раз прошел Артур Барк, неприятный молодой человек с оловянными глазами.

Нового сотрудника Имант недолюбливал. Неприязнь зародилась в первый же день, когда доктор Ленц привел к нему в кабинет черноволосого крепыша и отрекомендовал его как специалиста по нейтринным пучкам. Было это вскоре после взрыва в лаборатории, случившегося ночью, когда установки обслуживались автоматами.

Со времени появления Артура Барка в Ядерном центре прошло больше трех месяцев, и Ардонис имел несколько раз возможность убедиться, что при обсуждении сложных проблем, связанных с фокусировкой нейтринных пучков, Барк предпочитает многозначительно отмалчиваться. Ардонис не вмешивался, с него было достаточно рекомендации Гуго Ленца.

Правда, после одного случая, продемонстрировавшего вопиющую безграмотность Барка, Имант Ардонис совсем было решился раскрыть глаза доктору Ленцу на бездарность нового сотрудника, но тут случилась нелепая история с кошельком, закончившаяся арестом Ардониса и на время совершенно выбившая его из колеи. А после умер Ленц, и Ардонис махнул рукой на Барка. Мало ли на свете бездарностей, занимающих места, им не предназначенные?

Он, Имант Ардонис, не собирается переделать мир. Кажется, переделкой мира хотел заняться его шеф доктор Ленц, о чем он и твердил сбивчиво и туманно в последние месяцы перед смертью.

Задача Ардониса гораздо скромнее: расщепить кварки, разрушить последнее прибежище тайны мироздания, зажать материю в железные объятия уравнений Единой теории поля. Переделкой общества пусть занимаются другие. Он не уверен, что подобная задача имеет решение.

Мимо снова прошел Артур Барк, подозрительно посмотрев на Ардониса.

Имант глянул на часы: Люсинде давно уж пора бы дать ответ на поставленную задачу. Однако машина хранила молчание.

– Где ответ? – спросил Ардонис, нагнувшись к переговорной мембране.

Тотчас из щели дешифратора вылезла лента.

«Дважды одну задачу Люсинда не решает», – прочел Ардонис.

– Люсинда, ты что-то путаешь, – попытался разъяснить Ардонис. – Задачу о глубинной шахте никто тут не мог решать, кроме меня.

«Люсинда никогда не путает», – лаконично сообщила лента.

– Кто же в таком случае решал задачу до меня? – спросил Ардонис, начиная терять терпение.

Люсинда молчала: ответ принадлежал к разряду необязательных, и она использовала свое право.

В течение дня Имант Ардонис пытался узнать у сотрудников, кто до него занимался этим вопросом, но одни вообще ничего не слыхали об Акватауне, а другие были равнодушны к проблемам сверхглубинного бурения.

Тогда Иманту Ардонису пришлось чуть не на коленях умолять Люсинду выдать повторное решение.

Ответ машины поразил Ардониса: все гигантское подводное сооружение висело на волоске.

Несмотря на свой «скверный» характер, Люсинда не могла солгать в расчетах, выдать не те цифры.

Прихватив с собой ленту, Ардонис решил немедленно отправиться в редакцию самой крупной газеты. О том, что угрожает Акватауну, должен узнать весь мир. Подводники обязаны принять срочные меры. Либо должен быть увеличен запас прочности защитных конструкций, либо работы следует сразу прекратить. Первое решение, конечно, влетит в копеечку, но разве можно считаться с копеечками, когда дело идет о жизни тысяч людей?

• Предыдущая
• 17/22
• Следующая