Голому рубашка. Истории о кино и для кино - Эйрамджан Анатолий - Страница 8

Когда в прошлой книге я писал о Гурченко, я сразу же с сожалением отбросил несколько историй, на мой взгляд, интересных, но которые могли быть неправильно поняты ею, а тем более и ее возможными недоброжелателями. А недавно я прочитал в журнале «Караван Историй» интервью с бывшем мужем Гурченко Костей Купервейсом, где тот обнародовал факт из ее биографии, к которому я в свое время не решился прикоснуться, хотя в моем изложении он выглядит, как мне кажется, вполне безобидно — просто очередная история из разряда ее чудачеств. Речь идет о том, что Гурченко подозревала свою мать, Елену Александровну в краже денег.

— Понимаешь, — как-то с жаром начала она мне рассказывать, — она крадет у меня деньги! Уже давно! Вначале я молчала, думала — перестанет, так нет, продолжает! По десяточке, по пятерочке, но постоянно! Несмотря на то, что я не раз ее предупреждала. Но мои слова не действуют. Понимает, что я — родной человек. Но нельзя же так, чтобы уже и в тылу было неспокойно! — чуть ли не всхлипнув, закончила она.

Меня это сообщение очень удивило: Елена Александровна производила на меня впечатление вполне порядочной женщины — скромной, тихой, беззаветно служащей Гурченко и готовой превратиться в пыль по первому требованию дочери. Я попытался переубедить Люсю, говорил, что этого быть не может, что она, возможно, ошибается, но Люся была непреклонна. И тогда я предложил оставить деньги в известном ее маме месте, заранее пересчитав их, чтобы точно убедиться в краже.

— Сто раз делала это! Не помогает. Есть только один способ отучить ее от этого!

— Какой? — спросил я.

— Надо, чтобы с ней поговорил какой-нибудь криминальный авторитет. Строго предупредил бы ее, мол прекрати, мы такие штучки не прощаем. Я знаю — это на нее подействует. Есть у тебя такой человек?

— Есть! — ни секунды не раздумывая, сказал я, сразу представив в этой роли моего школьного товарища, вице-президента процветавшей тогда фирмы «Крокус-интернейшнл», в прошлом известного фарцовщика. Я писал о нем в предыдущей книге, что к нему применима фраза О.Генри: «нет такого жульничества, которого он не испробовал бы». — Очень крупный авторитет.

— А как он выглядит? — спросила Гурченко.

— Вполне презентабельно, — сказал я. — Шикарно одет, костюм, перстни, «Роллекс», «Мерседес». Ты же знаешь, сейчас все они потянулись к шику.

— Да, именно такой и нужен. Он согласится? — с надеждой спросила она.

— Уговорю, я думаю. Все же школьные друзья, — пообещал я.

Иосиф сразу согласился.

— Нет проблем. Если действительно ворует — пригрожу, все будет о’кей! Ты же меня знаешь!

Зная биографию Иосифа, я понимал, что это дело для него пустячок.

В назначенный день Иосиф заехал за Гурченко на своем «Мерседесе» и повез ее на дачу, где в это время жила Елена Александровна.

— Как только я увидел эту женщину, — говорил мне потом Иосиф, — я сразу понял, что это дело — полное фуфло. Не может такой человек красть у дочери деньги. (Иосиф — отличный физиономист, вся деятельность его в прошлом держалась именно на этом его качестве — сразу понять, что за человек перед ним.)

— Выпили мы чай, — рассказывает дальше Иосиф, — говорим о том, о сем, потом я сделал Гурченко знак, чтобы она вышла во двор, как мы договаривались. Она вышла, я подошел к Елене Александровне и даю ей сто долларов.

— Это вам, — говорю, — подарок от меня.

Она:

— Ой, что вы, спасибо, мне не нужно!

Я говорю:

— Купите себе что-нибудь, что вам хочется.

Она:

— Да у меня все есть, что вы! Пожалуйста, заберите свои деньги.

Ну, я дальше не стал настаивать, сказал ей только:

— У вас такая талантливая дочь, любимица всего Союза с 1957 года, вы ее берегите, пожалуйста, прощайте ей, если что не так.

Она:

— Да я стараюсь, видит Бог, все для нее делаю.

Я попрощался с ней, вышел во двор — Гурченко сразу ко мне:

— Ну, как?

— Все, — сказал я твердо. — Вопрос решен. Больше ни копейки не возьмет. Иначе, я предупредил, какие у нас законы.

— Большое вам спасибо. Прямо вся на нервах, а тут еще дома. Может, в самом деле подействует на нее, — благодарно заговорила Гурченко.

— Сто процентов! — уверенно сказа Иосиф.

Я на время забыл об этой истории, а потом как-то вспомнил месяца через два и спросил Люсю.

— Ну как твоя мама? Больше не тянет твои денежки?

— Ты представляешь — нет! — пораженно сказала Гурченко. — Твой товарищ молодец! Как рукой сняло! Все же эти урки — большие мастера своего дела, — с уважением закончила она.

— Еще бы! — солидно поддержал я. — Да такое дело для него вообще пустяк.

— Не скажи! — сказала Люся. — Мастер всегда мастер!

Тут я спорить с ней не стал. Иосиф Гриль в самом деле большой мастер.

P.S. Сейчас, когда Люси Гурченко не стало, я вдруг с каждым прошедшим днем стал осознавать эту утрату все острее и глубже. Ушла очень существенная часть нашей культурной жизни. Я всегда ждал по ТВ известий от нее — новых песен, новых ролей, интервью. Мне все, что было связано с ней, было очень интересно. И фильм ее «Пестрые сумерки» я долго ждал, когда удастся его скачать и посмотреть.

Фильм мне понравился, я был рад ее удаче. А без нее стало как-то пусто, как-то разреженней стал телеэфир.

В период, когда на Мосфильме должен был запуститься в киноальманахе «Ау-у!» мой сценарий «Что наша жизнь?», мне приходилось подолгу торчать на студии вместе со своими друзьями-режиссерами Юрием Горковенко и Геральдом Бежановым. И очень часто в коридорах студии нам попадался изогнутый под тяжестью не очень большого портфеля изможденный человек с постоянной спичкой в зубах. Он спрашивал моих друзей, как идут дела с альманахом, сообщал какие-то свежие новости Мосфильма и удалялся, погрызывая все ту же спичку и изгибаясь все в ту же сторону. Звали этого человека Андрей Ладынин, мне сказали, что это сын знаменитых родителей — Ивана Пырьева и Марины Ладыниной. И что он режиссер. В дальнейшем, я встречал Андрея и без своих прежних попутчиков, и он останавливал меня и спрашивал, как идут дела и рассказывал что-нибудь новое из студийной жизни. Андрей как режиссер поставил не так уж много фильмов. Но несколько, особенно «Версия полковника Зорина» и «Пять минут страха» добротные кассовые картины и их часто показывают по телевидению. Со временем, встречая Андрея, я воспринимал уже его как своего старого приятеля и, когда образовалась наша студия, пригласил его, не имеющего в те трудные для кино годы постоянного заработка в качестве помощника на несколько своих картин. Андрей добросовестно помогал мне, иногда озвучивал какие-то роли (например, очень удачно продавщицу апельсинов в «Женихе из Майами»), иногда снимался в эпизодах. Полезен был его практический опыт знания студии и ее служб. Очень жалею, что мне не удалось снять Андрея в специально написанной для него роли в кинофильме «Импотент» — роль школьного друга героя Кокшенова по прозвищу «Сикилет». Дело в том, что до этого Андрей снялся в роли призрака в одной картине и после этого долго болел. Все говорили ему, что нельзя сниматься в «мистических» ролях. И роль «Сикилета» его пугала именно своим названием. Так я думаю.

И вот как-то Андрей сказал, что должен отвезти мать в дом отдыха в Красную Пахру, а с машиной, которую должны были прислать вышла какая-то неувязка. Я с готовностью вызвался везти такую пассажирку хоть на край света. На следующий день мы с Андреем заехали в высотку на Котельнической, где жила Марина Ладынина, и я, не скрою, с явным трепетом вошел в этот дом.

Марина Ладынина была героиней первых цветных советских фильмов, которые смотрела вся страна — «Сказание о земле сибирской» и «Кубанские казаки». Я не говорю про ее черно-белые фильмы — она для меня началась вот с этих цветных-шлягеров, и я смотрел эти фильмы много раз, помнил всю музыку из фильмов, особенно из «Кубанских казаков», шутки, которыми обменивались герои этой комедии. До сих пор иногда срывается у меня в буфете такое: «и для форсу выпьем морсу и чего-нибудь съедим». Или если жена соглашается поехать вместе со мной по моим делам, я тут же запеваю: «Значит вместе, значит вместе!» Это был фильм из «советской фабрики грез», фильм, поразивший меня 12-летнего своим темпераментом, музыкой, ритмом, актерами и актрисами, главной из которых была, конечно же, Марина Ладынина. Я и сейчас смотрю «Кубанские казаки» с большим удовольствием, а со старыми фильмами такое случается у меня редко.