Взять с поличным (СИ) - Безголосов Павел - Страница 1

В многосерийном фильме «ТАСС уполномочен заявить…» рассказывалось о том, как сотрудники КГБ разоблачили вражеского агента «Трианона». В жизни им был сотрудник отдела Управления по планированию внешнеполитических мероприятий МИДа Александр Огородник («Тригон»).

Примечательная деталь: операцию по разработке Огородника курировал Олдрич Эймс, в будущем — «суперкрот» советской разведки в Лэнгли, передавший сведения о многих американских агентах.

То, что сотруднику центрального аппарата ЦРУ Эймсу поручили завершить вербовку «Тригона», свидетельствует о его значимости как профессионала в глазах руководства ЦРУ и оказываемом ему доверии, которое во многом помешало в дальнейшем вовремя вскрыть его как «агента Москвы».

При аресте вечером 22 июня 1977 года Александр Огородник покончил с собой. По словам генерала-лейтенанта КГБ Виталия Боярова, руководившего операцией, он воспользовался капсулой с ядом, спрятанной в авторучке.

Но игра с американцами продолжилась. То, что в ЦРУ не было известно о смерти Огородника, позволило КГБ провести операцию «Сетунь-2», в ходе которой 15 июля в 22:35 на Краснолужском мосту при закладке тайника для покойного «Тригона» и была задержана Марта Петерсон. Ее вели от посольства, но на последнем сеансе в кинотеатре «Россия», где показывали фильм «Красное и черное», опытная разведчица переоделась и радикально изменила свою внешность.

«В связи со сложностью решения предстоящей задачи необходимо было создать дополнительные предпосылки, которые бы гарантировали безусловный успех операции, — вспоминает предысторию захвата ветеран КГБ Игорь Перетрухин. — Дело в том, что мы располагали составленными американцами точными схемами движения разведчика у самого моста и места закладки контейнера с информацией. Это место находилось в прямоугольном проеме правой башни моста со стороны Новодевичьего монастыря. Мост был построен еще в 1912 году. Его добротные береговые сооружения выполнены из гранитных блоков, что делало практически невозможным использование нами каких-либо технических средств и приспособлений. Рядом с проемом, между башней и железнодорожными путями, в середине пешеходного прохода, находился люк с массивной железной крышкой, через который можно было попасть к ее основанию (башни), под мостом. Этим и пришлось воспользоваться. В сооруженной для этой цели беседке должны были разместиться на большой высоте два сотрудника НН (наружного наблюдения — Ред.), снабженные связанным с штабом телефонным аппаратом с ларингофонами. Захват разведчика должен был осуществиться по сигналу «Есть!»

Поскольку в темное время суток наблюдать за окрестностями было сложно, решили на большом высоком кране строящегося на противоположной стороне Москвы-реки здания установить танковый прибор ночного видения. Не обошлось и без курьеза. Сотрудник, который в процессе подготовки к операции должен был по лестнице подняться с прибором на кран, примерно на полпути внезапно остановился. Он не ожидал, что амплитуда качания крана будет столь значительна — около одного метра. На запросы по радио он не отвечал. Тогда последовала команда спускаться вниз, но и на нее он не реагировал. Возникла пауза. Затем «верхолаз», приспособившись к непривычному для него явлению и набравшись сил и мужества, быстро полез вверх и доложил о своих трудностях уже из кабины крана. Все присутствовавшие облегченно вздохнули.

Планировалось, что эфир, как и прежде, будет «мертвым».

Все приготовления были закончены вовремя. Опергруппу захвата вновь возглавил полковник Владимир Иванович Костыря, а силами наружного наблюдения и техническим обеспечением руководил заместитель начальника Седьмого управления генерал-майор Михаил Григорьевич Калабашкин», — уточняет Игорь Перетрухин.

…Первое публичное упоминание по факту проведенной операции «Сетунь-2» появилось в газете «Известия» от 13 июня 1978 года (там была опубликована и фотография Марты Петерсон в КГБ).

Предлагаем читателям литературную версию Павла Безголосова, посвященную «Сетуни-2» и захвату Марты Петерсон.

На многое можно насмотреться в Седьмом управлении. И в прямом, и в переносном смысле. Хотя бы потому, что оно, это самое Седьмое управление, «семерка» в просторечии среди своих, так и называется — «наружного наблюдения».

Это если официально. А еще его определяют и немного по-другому — как «черная сотня». И, что самое смешное, и то, и другое наименование абсолютно правильно отражают специфику моего места службы. Потому, что люди из «семерки» занимаются не только слежкой и наблюдением за некоторыми особо интересующими Контору людьми, но и еще, когда для «часа Х» приходит время, изымают таких отрицательных персонажей из нашего общества. Опять-таки, как говорят у нас — «берут».

А персонажи бывают разные. Некоторые, кто еще на что-то надеется или считает, что они в состоянии выйти победителями из состязания со следователем, в основном спокойные и вежливые. Такие нашим людям не хамят, мировым сообществом и общественным мнением Запада не пугают, руками-ногами около лиц и прочих частей тела офицеров группы захвата не размахивают.

Но чаще нас все-таки, я имею в виду именно свою группу захвата, «приглашают» пообщаться с буйными! С теми, кому по совокупности совершенного либо уже терять особо-то и нечего, либо с теми, кого берем на шпионаже и измене Родине с поличным. Эти, особенно те, что из нашей же Конторы, предатели, отбиваются до последнего, знают, что перевертышам у нас нет пощады! И мы с такими ублюдками совсем и совершенно не церемонимся. Поэтому, скорее всего, и появилось это самое второе определение — «черная сотня».

Почему на такие «мероприятия» в основном вызывают именно мою группу? Вот честно говорю — сам не знаю! Вернее, не знал до самого последнего момента, до того дня, когда как-то посидели за рюмкой чая с парнями из Следственной управы. Выпили, закусили, разговорились о жизни, о том, о сем, о внешне-внутренней политике и текущем моменте. В общем, почти как у обычных нормальных людей. С той, конечно, поправкой, что все присутствующие из Конторы и все правила игры знают и их принимают.

В общем, после нескольких рюмок обсудили некоторые моменты жизни и поделились парни мнением своего начальства. А мнение это было весьма и весьма, по крайней мере, для меня интересным! Во-первых, оно было основано на жесткой и бесстрастной статистике и, во-вторых, на личных наблюдениях за поведением подследственных на допросах — те, кого брала моя группа, впоследствии как-то особо хорошо ведут себя. Сотрудничают со следствием, активно раскаиваются, на допросах особо не запираются, в общем, проблем с ними никогда не возникает. А это ценно! И потому, что лишней головной боли никому не надо, руководство Следственного управления вышло с письмом к руководству КГБ, чтобы в особо тяжелых случаях они поручали захват именно моей группе.

А кто у нас самый главный и самый вероятный противник? Правильно — США, или «америкосы», как, опять-таки, в просторечии и на местном сленге обозначаются у нас американцы. Ну, а так как Шерхан не может жить без Табаки (шакал, персонаж из сборника рассказов «Книга джунглей» Редьярда Киплинга — Ред.), то в шестерках у них всегда подвизаются англичане. Вот по этой-то сладкой парочке и работает наша славная служба «Д» еще более славной «седьмой управы»! И я, естественно, в качестве командира группы захвата. Прошу любить и жаловать — капитан КГБ Владимир Зайцев!