У зла нет власти - Дяченко Марина и Сергей - Страница 8

Я начала, стараясь держаться как можно спокойнее. Правда, долго разглагольствовать мне не пришлось.

– Наши люди не станут сражаться рядом с некромантом, – оборвал меня Гарольд. – Говорить об этом не следует. Дальше…

– Погоди, – я крепче сжала посох. – Почему – говорить об этом не следует? Если наше положение так плохо – почему не принять помощь от…

Уйма покосился желтым глазом. Гарольд очень медленно повернул голову. Обдал меня взглядом, как кипятком.

– Младший маг дороги, – произнес, сделав ударение на слове «младший». – У меня нет сейчас времени, чтобы объяснять тебе общеизвестные вещи. Если в этом городе остался кто-то, кому ты доверяешь, иди и расспроси его… Пока мы решим очень важные вопросы: с боеприпасами, с водой и кто будет заниматься ранеными на поле боя!

«Если в этом городе остался кто-то, кому ты доверяешь». Меня резанули, как бритвой, эти его слова. «Общеизвестные вещи»… Я крепче сжала свой посох, поднялась и отошла от них. Пусть совещаются.

Огромный зал плыл перед моими глазами. Я заметила Эльвиру, принцессу: она сильно изменилась за те несколько лет, что я ее не видела. Рядом с ней стоял принц Александр – только я во всем Королевстве знала, что он подкидыш, его подменили в колыбели, а настоящий сын Оберона – тот самый Саша, что закончил третий курс и женился на Стелле… Эти двое тоже забыли короля?

Я вышла из зала и остановилась на лестнице. Собственно, вот и все. Просьбу Максимилиана (или это было поручение?) я не выполнила. Армия Саранчи стоит в трех днях пути от города. Оберона нет. Такое впечатление, что никто не слышал его имени.

Я снова присела было на ступеньку, но в этот момент перед замком грянули трубы – не хрипло, как во время появления Уймы, а полнозвучно и очень грозно. Я подскочила; звук труб сменился мерным топотом идущих в ногу людей. Сбегая вниз по лестнице, я подняла посох; казалось, что опасность везде.

Снизу, навстречу мне, бегом поднимался мальчик лет шести, в бархатном костюмчике, высоких сапогах, с маленьким мечом на боку. Пробежал мимо меня, потом обернулся и посмотрел внимательнее. Он был вылитый маленький Гарольд.

– Что там? – спросила я.

Он нахмурился, будто решая, достойна ли я доверия.

– Я Лена Лапина, – сказала я.

Он улыбнулся – широко и недоверчиво.

– Что там? Кто трубил?

– Это принц-деспот, – сказал мальчик, не переставая улыбаться. – Он привел большое войско.

Военный совет возобновился после короткой паузы – в новом составе. Принц-деспот искренне обрадовался, увидев меня. Это был высокий, статный, черноволосый мужчина; когда я увидела, что он на свободе и, более того, привел Гарольду подкрепление, – меня чуть удар не хватил.

Он был мой давний враг. В прошлую нашу встречу победа осталась за мной – честно говоря, это было редкостное везение. Я знала, что он не упустит случая отплатить, хоть сто лет придется выжидать удобного момента. Оберон прекрасно понимал это и потому не собирался выпускать из удобной, хорошо обставленной тюрьмы. А теперь Оберона нет и принц-деспот на свободе.

– Кого я вижу! Маг дороги Лена Лапина собственной персоной! Вы отлично сохранились, миледи, и, кажется, не подросли ни на вершок.

– У нас в мире время идет медленнее, – проронила я сквозь зубы. Принц-деспот смотрел на меня цепким – нет, цепенящим! – взглядом. Я старалась не поворачиваться к нему спиной.

Гарольд произвел смотр войск. Они выстроились перед замком – три тысячи солдат, все в железных нагрудниках, с копьями наперевес, и на каждом копье – упор. Это чтобы останавливать наездников на многоногах, пояснил принц-деспот, и по его команде первая шеренга ощетинилась копьями, уперши их в землю.

– Славно, – сказал Гарольд, и ноздри его раздувались. – Саранча подавится нашим Королевством, здесь они встретят отпор, какого не видели нигде и никогда! Остановим их!

– Остановим! – взревели войска.

Гарольд кричал, задрав бороду, вскинув к небу руку; он кричал, что Саранча захлебнется, будет отброшена, раздавлена, – а глаза у него были такие же, как в тот момент, когда он просил меня увести из Королевства его сына.

Он не верит в победу, поняла я. Все эти войска, может быть, помогут продержаться несколько дней… Но Саранчи неисчислимые полчища.

Прячась за спинами плечистых вооруженных мужчин, я незамеченной вернулась в замок. Во всяком случае, мне хотелось верить, что меня не заметили. Верхние этажи еще хранили хотя бы внешний порядок – не громоздилась как попало мебель, не летали подхваченные сквозняком бумаги, не валялись в углах кучки обглоданных птичьих костей. Я искала кабинет Оберона, и я его нашла – хотя он выглядел совсем не так, как мне помнилось.

Тяжелая штора прикрывала книжный шкаф. В углу стояла тренога с черной доской, похожей на школьную. На деревянной скамейке лежала клетчатая шкура – я вспомнила, Оберон называл ее шкурой бебрика. На ней хорошо бы играть в шахматы…

В стене темнела полукруглая нора. Видно было, что и там никто не жил – проем был затянут паутиной. Где сейчас Дора, крыса-уборщица с подвязанным к спине хвостом…

О чем я думаю? Где сейчас сам Оберон, да что же здесь случилось, кто мне ответит на этот вопрос?!

Я опустилась на колени, коснулась щекой шкуры и погладила ее трясущейся рукой. Очень хотелось реветь, слезы подобрались уже к самому носу; я с преогромным усилием взяла себя в руки.

Быстро темнело. Из окна город был как на ладошке. Темный город, только где-то горел пожар. Последние отблески заката отражались на куполе Храма-Музея. С трудом открыв раму, я распахнула окно.

Почти сразу, не дожидаясь приглашения, на подоконник плюхнулась черная птица. Покосилась на меня глазом-бусинкой, оглядела пустую комнату и, соскользнув с подоконника внутрь, обернулась Максимилианом.

– Он не хочет тебя в союзники, – сказала я без предисловий. – Или ты мне здесь, сейчас объяснишь, что случилось, или…

Он и глазом не моргнул.

– Видала, кто пришел?

– Да…

– Теперь-то Гарольд точно меня не примет. У него есть другой, хороший и приятный союзник – принц-деспот. – Максимилиан беззастенчиво поковырялся в носу.

– Он сошел с ума, – пробормотала я. – Гарольд рехнулся.

– Лена, признайся: Гарольд никогда не был очень умным.

– Зато он всегда был порядочным… – Я хотела добавить «в отличие от тебя», но удержалась. Я поймала себя на том, что разговариваю с некромантом, как с другом; он единственный из всех помнил Оберона. И он не заключал, подобно Гарольду, союза с принцем-деспотом, который много раз пытался меня убить и еще попытается. Он был какой-то… человеческий.

– Кто выпустил принца-деспота из тюрьмы? – спросила я отрывисто.

– Никто. Он сбежал. Надо сказать, принцесса Розина моментально расторгла их брак и удрала с каким-то бывшим пиратом.

– Как Оберон допустил, чтобы принц-деспот… – Я поперхнулась. – Послушай, я не могу больше ждать. Если ты знаешь, что с ним случилось, – говори!

Он с готовностью кивнул:

– Я затем тебя и позвал… Давай переберемся ко мне в замок.

– У тебя и замок есть?!

– Ну… маленький. Это недалеко, только надо лететь по воздуху.

Я подпрыгнула. Повисела над полом, медленно опустилась. При мысли о том, что придется лезть в окно и взлетать – впервые после перерыва – прямо над пропастью, надо рвом со вбитыми кольями, – делалось очень кисло.

– Что я забыла в твоем замке? Мы здесь не можем поговорить?

– В моем замке, во-первых, спокойно и никто не помешает. Во-вторых, там полно хорошей еды и питья. В-третьих… Я-то отлично помню, как к тебе относится принц-деспот. Ты не боишься ночевать с ним под одной крышей?

Он сидел в оконном проеме, устроившись так удобно, что при взгляде на него тоже хотелось сесть, раскинуться, расслабиться; внизу, в темноте наступающей ночи, горели костры, грохотали сапоги, кто-то командовал, кто-то ругался.

– Не боюсь, – сказала я, нарочито поигрывая посохом. – Я ничего не боюсь, так и знай.