Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 6

Парни снова переглянулись, пытаясь решить, как лучше будет поступить. Убраться восвояси или всё-таки попробовать меня на зубок.

— Свистишь ты, дядя! — заявил их лидер.

Я усмехнулся, достал из кармана мобильник Воронцова. Мне он был бесполезен. Пожалуй, даже вреден, я ничего не смогу с ним сделать, а ненужное внимание он может привлечь. А вот ребята наверняка знают, как поступать с чужими заблокированными телефонами.

— Давай махнём не глядя, — предложил я. — «Аврора», последняя. Свежак. Без зарядки, но тебе, я думаю, и так сойдёт.

Пролы, видевшие такой агрегат только в рекламе и на картинках, широко раскрыли глаза.

— И… На что меняемся? — севшим голосом произнёс Лёша.

— Одежда нужна. Куртка вот у тебя, вроде бы, по размеру мне, — сказал я. — И пожрать бы… Чё тут у вас ещё? Пиво? Пиво тоже сойдёт.

— Да ты угараешь, — недоверчиво произнёс он.

— Слышь, а может, тебе в будку стукнуть? Без всякого обмена, — сказал один из пролетариев.

— Можешь попробовать. Завтра тоже в новости попадёшь, — сказал я.

Парень мигом заткнулся и отошёл куда-то назад, за спины товарищей.

— Браток, ты не обессудь, вещица редкая, дорогая… — торопливо забормотал Лёша. — Серый! Метнись до хаты, принеси человеку шмотья, а? И хавки какой-нибудь тоже…

— Чё сразу Серый… — вздохнул самый мелкий из гопников, но приказание выполнил.

Побежал лёгкой трусцой. Мы все молча проводили его взглядами. Наступило неловкое молчание. Я уже перестал быть для них потенциальной жертвой, но и своим не стал, и они не знали, как вести себя в моём присутствии.

— А чё… Это самое… Чья мобилка-то?.. А то вдруг хозяин явится… — задумчиво произнёс Лёша.

— Не явится. У него головы нет, — сказал я.

Снова повисла неловкая тишина.

Спустя несколько долгих минут на горизонте показался Серый с пакетом в руках. Он подошёл и вручил пакет мне.

— Тут это… Шмотки… Пирожков немного… С картохой… — задыхаясь после пробежки, сообщил он.

Я молча протянул телефон Воронцова парням. «Аврору-15», моднейший смартфон из последней линейки новинок, забрали с величайшей осторожностью, начали тут же крутить в руках, разглядывая экран, камеры и всё остальное. Я же, жуя принесённый пирожок, начал прямо тут переодеваться в чужую одежду, чтобы не ходить по городу в обгорелых лохмотьях. Взгляды пролетарских девиц тут же оказались прикованы ко мне.

— Это чё у тебя, пушка что ли? — спросил один из гопников, когда я перекладывал «Бульдога» в карман новых спортивных штанов.

Я не ответил.

— Бля, у него в натуре пушка, — тихо сказал другой.

Они с облегчением выдыхали, понимая, что очень правильно не стали выводить меня на конфликт.

Костюмчик сидел, словно на меня сшит, правда, я теперь походил на этих ребят, словно мы все вышли из одного спортзала. И всё же я чем-то неуловимо от них отличался, так что слиться с толпой не выходило даже в похожем костюме.

— Всё, бывайте, — сказал я. — Вы меня не видели, я вас тоже.

— Ага, мы тоже пошли… — сказал Лёша.

Они спешно ретировались, не веря своему счастью. Побрёл дальше и я, закинув свои старые шмотки в пакет. Выброшу в ближайшую мусорку в каком-нибудь дворе, больше они мне ни к чему. Холодные пирожки с картошкой и дешёвое пиво из пластиковой полторашки показались мне вкуснейшим ужином на свете, верно говорят, что голод — лучшая приправа. Жить сразу стало лучше и веселее, так что к центру города я отправился с новыми силами.

Через парки и скверы я больше не срезал, через дворы тоже. Держался поближе к большим улицам, по которым то и дело проносились последние автобусы, ночные гонщики на спортивных машинах, да ушатанные такси. Я и сам порой брал какую-нибудь тачку из отцовского гаража, чтобы прокатиться по ночному городу с ветерком, но всё это осталось в прошлой жизни. Теперь я сбиваю ноги, передвигаясь пешком.

Я в целом теперь был ближе к этим самым пролам, нежели к тем кругам, из которых меня изгнали. А в палёном спортивном костюме, сшитом в подвалах какими-нибудь предприимчивыми азиатами, я и вовсе походил на обыкновенного работягу, чёткого пацана из местных. Но только издалека. При близком рассмотрении оказывалось, что лицом я больше похож на утончённого юношу-гимназиста, а телом — на профессионального спортсмена.

Время давно перевалило за полночь. Нужный мне небоскрёб уже маячил впереди, подсвеченная иллюминацией крыша возвышалась над остальными зданиями, словно огромный дуб посреди мелких берёзок.

Я не надеялся застать своего друга на месте. Вадим Чернышев, наследник древнего княжеского рода, был известным тусовщиком, и ночевал у себя довольно редко, но он лично много раз говорил мне, что готов в любой момент оказать любую помощь, и несколько раз уже доказывал свои слова на деле, так что я не переживал. Его люди знали меня в лицо, а значит, проблем возникнуть не должно.

К подножию небоскрёба я добрался совершенно измотанный, уставший и злой. Гигантское здание из стекла и бетона высилось надо мной, словно очередная вершина, которую мне предстояло покорить, и я без лишней рефлексии дёрнул за ручку огромной стеклянной двери. Громадный пустой холл небоскрёба всегда заставлял меня чувствовать себя максимально неуютно.

— Эй, ты! — окликнул меня охранник в синей форме, отбрасывая журнал со сканвордами на стол.

Он сидел прямо перед лифтами, как сторожевой пёс. Пост охраны представлял собой крутящийся стул и небольшой стол с тревожной кнопкой под столешницей и кнопкой вызова лифта сверху. Вся задача этого охранника заключалась в том, чтобы вызвать подкрепление в случае серьёзной угрозы и не пускать внутрь кого попало. Таких, как я, например.

— Я к господину Чернышеву, — сказал я. — Вызовите лифт.

— Ты заблудился, что ли? А ну, пошёл отсюда! Его сиятельство кого попало не принимает! — охранник включил синдром вахтёра, завидев мой дешёвый спортивный костюм, который никогда в жизни не надел бы ни один из аристократов.

Встречают по одёжке. Впрочем, обгорелые остатки дорогих брюк и шёлковой рубашки вряд ли произвели бы другое впечатление. Назвал бы оборванцем и точно так же попытался бы выставить меня прочь.

— Вы, похоже, не поняли, кто я, — сказал я.

— А чё тут неясного? Парень, давай отсюда иди, не создавай проблем! — сказал охранник.

Во всём холле мы были одни, и его громкий голос отдавался гулким эхом, гуляя среди пустых серых стен.

— Это вы создаёте проблему на пустом месте, — холодно произнёс я.

Я заметил камеру, зорко следящую за происходящим на посту охранника, выразительно посмотрел прямо в неё. Я уже не раз бывал в гостях у Чернышева, и один, и в его компании, но прежде таких проблем с доступом не возникало.

На посту вдруг зазвонил телефон, вахтёр замахал на меня рукой, прогоняя из холла, а сам взял трубку.

— Что? Пропустить? Этого? Слушаюсь… — донеслась до меня половина телефонного разговора.

Кто-то, видимо, всё же узнал меня в лицо.

— Прошу проходить. Его сиятельство вас примет, — хмуро сказал охранник, вызывая лифт с единственной кнопкой.

На последний этаж. В пентхаус.

В скоростном лифте, как обычно, заложило уши. Негромкая лаунж-музыка, написанная специально для лифтов, принадлежащих Чернышевым, немного меня успокоила после стычки с вахтёром. Всё как всегда в этом небоскрёбе. Внизу, похоже, просто сидит новичок.

Лифт, дзынькнув, остановился на верхнем этаже, двери разъехались в стороны. Рамка на входе, ещё одна линия охраны, пиликнула, оповещая, что я пришёл с оружием, и безопасник в чёрном строгом костюме тут же меня остановил. Пришлось сдать ему «Бульдога».

Только после этого я прошёл в обиталище Вадима, просторную студию, увешанную оригиналами картин двухсотлетней давности. Вадим кичился своим вкусом в живописи, а я вот в ней ничего не понимал. Хозяин студии лежал на кожаном диване в обнимку с какой-то очередной девицей. На большом экране перед ними транслировался турецкий сериал.