Темная сторона души - Михалкова Елена Ивановна - Страница 56

• Предыдущая
• 56/65
• Следующая

– Мама... – сказал кто-то от двери.

Убийца обернулся и увидел мальчишку, ее сына. Парнишка стоял, прижимая к себе какую-то деревяшку, и огромными, вполлица, глазами смотрел на мать.

– Костя, – прохрипела женщина. – Костя, беги!

И по отчаянию, прозвучавшему в ее голосе, он наконец-то понял: ему удастся привести ее в ужас. Она все же испугается напоследок – пусть и не его самого, но испугается.

Убийца разжал руки и начал вставать, чувствуя, что мальчишка не побежит, что он сможет схватить его. Он успел сделать один шаг по комнате.

– Мама, – тихо, чуть не плача, повторил Костя, которому было очень страшно, и отпустил курок арбалета.

Заостренная деревянная стрела коротко просвистела по комнате и ударила убийцу в живот. Это была детская стрела, старательно заточенная Бабкиным, расщепленная на конце и обвязанная ниткой, чтобы белое куриное перо не вылетело из нее. Но даже детской стрелы хватило, чтобы пробить ткань одежды и кожу и застрять в теле.

– А-а-а! – дико заорал убийца, не понимая, откуда взялась боль.

От его крика словно проснулся дом – хлопнула дверь внизу, по лестнице протопали шаги, и несколько человек один за другим ввалились в комнату, оттолкнув в сторону Костю, застывшего со своим арбалетом.

– Вот ты где, голубчик... – выдохнул Валера, сшибая его с ног и доставая наручники. – А мы-то тебя у деда искали. А ты, Кирюша, решил, значит, Лесником не ограничиваться.

– Это и есть Кирилл Балуков? – несколько удивленно спросил Мазаев, брезгливо разглядывая худого прыщавого парня с коричневым от загара лицом. Парень взвизгивал и пытался достать что-то, торчащее из живота, но руки у него были в наручниках.

– У него там стрела, – прошептала Маша, которой помогал подняться молодой опер со славным, чуточку детским лицом. – Костя в него выстрелил.

Выйдя из оцепенения, мальчик бросился к Маше и прижался к ней.

– Мамочка, я его убил? – всхлипнул он, все еще крепко держа арбалет.

– Ты его не убил, – сказала Маша и рухнула на кровать, не отпуская от себя сына. – Ты меня спас, Костя.

– Кирилл? Кирилл Балуков? Внук нашего Алексея Георгиевича? – Дарья Олеговна негромко повторяла одни и те же вопросы снова и снова, до сих пор не веря в то, кто именно оказался убийцей.

Сидели на веранде, потому что места для всех нашлись только здесь. Узнав от племянника о том, что на Машу было совершено покушение, Дарья Олеговна подпрыгнула и заявила, что не может упустить такого случая и узнает все из первых уст. Поэтому отправилась к Веронике и теперь сидела на табуретке, время от времени поправляя ободок в волосах, который все грозил упасть на стол. Димка, уставший от всеобщего волнения, крепко спал в своей комнате.

Для Маши притащили кресло, и она устроилась в нем с ногами, закрывшись пледом, несмотря на вечернюю жару. Она только что выпила наконец свое лекарство, и ее клонило в сон, а сидевший рядом Сергей озабоченно поглядывал на нее. Все произошедшее казалось Маше чем-то не очень реальным и совершенно несерьезным – все, кроме появления Кости с его арбалетом. И выстрела.

Она уже знала, что сын вернулся потому, что забыл арбалет, а они собирались с дядей Сережей стрелять на озере по мишени. Теперь арбалет лежал на столе как военный трофей.

– Значит, из такой вот фигни можно человека ранить? – задумчиво спросил Макар, двигая к себе игрушку. – Кто бы мог подумать...

– Сразу видно, что у тебя было буржуйское детство, – фыркнул Бабкин. – Я из такой, как ты выразился, фигни в десять лет кошку убил.

– Ага. В глаз, – кивнул Илюшин. – Чтобы шкурку не попортить.

– Вы кошку убили? – с негодованием спросила Ирина, поворачиваясь к Бабкину. – Зачем?!

– Случайно, – попытался оправдаться тот. – Но, в общем, был такой позорный факт в моей биографии. Правда, у нас стрелы были покруче, – показал он на колчан, который гордо висел у Кости на боку.

– Костя, ты молодец, – очень серьезно сказала Вероника. – Если бы не ты...

Все замолчали, и даже тетя Даша перестала повторять имя Кирилла Балукова. Каждый понимал, что бы случилось, если б Костя не забыл дома арбалет и не вернулся с половины пути.

– Зачем? – в тишине жалобно спросила тетушка Даша. – Зачем ему было убивать Машу? И Степу? У них же такая хорошая семья!

– У них не хорошая семья, – ответил Макар. – У них очень плохая семья, Дарья Олеговна. Представьте себе, что вы свою петрушку, или укроп, или что там у вас растет на огороде, накроете камнем. Что получится?

– Как что? Погибнут, – не понимая, чего хочет от нее Макар, ответила женщина растерянно.

– А если не погибнут? Может такое случиться?

– Может, почему бы и нет. Если ростки небольшие, то они искривятся и постараются из-под камня выбраться. Будут кривые, с изгибами.

– Вот именно так и произошло у Балуковых, – сказал Илюшин. – Дед у них властный, свою семью держит в страхе. Всех прижал, как камень, – и сына собственного, и жену, и невестку, и всех внуков. Но каждый из них постарался, как мог, вылезти из-под камня.

– Только вылезли криво, – мрачно добавил Бабкин, вспомнив Ольгу со студентом Копушиным-Раскольниковым.

– Кривее некуда, – согласился Илюшин. – Катерина Балукова спит с собственным тестем...

– Как?! – хором ахнули Дарья Олеговна и Вероника. Ирина покраснела.

– Непринужденно, по всей видимости, – пожал плечами Макар. – Так вот, Катерина изменяет мужу с его собственным отцом. Ольга, ее средняя дочь, похоже, пошла в мать.

– Подлости в ней больше, – поморщился Бабкин, вспомнив дохлых мышей.

– Мы не знаем, что за человек Катерина Балукова, – напомнил Илюшин. – Не знаем, какие подлости делает она за закрытыми дверями. Сдается мне, что не может жить вместе такая большая семья, и чтобы никто не знал, даже не догадывался об отношениях Катерины со старшим Балуковым... Как его там?

– Алексей Георгиевич, – вздохнув, подсказала тетушка Дарья.

– Вот-вот. С ним самым. Думаю, что либо муж Катерины, либо ее свекровь догадываются о чем-то, а может, и знают наверняка. Вот Ольга точно знает, я совершенно уверен.

– А Кирилл? – спросила Вероника, вспомнив парня, постоянно работавшего на огороде. – Господи, до сих пор не верится...

– Понятия не имею, – честно сказал Илюшин. – Но он самый старший из детей, к тому же парень, поэтому на нем наверняка срывали раздражение и злость. Судя по тому, что он подстерегал Машу возле бани, я склонен предполагать, что Кирилл знает об отношениях деда и матери.

– Он трус, – подала хриплый голос Маша из своего кресла, и все повернулись к ней. Вероника встала, потрогала Машин лоб и озабоченно покачала головой. – Точно вам говорю, он страшный трус. Когда он собирался меня задушить, то ужасно боялся. Ему приходилось себя накручивать.

Бабкин хотел выругаться, но взглянул на Ирину с Вероникой и сдержался.

– Ты с оперативником разговаривал? – напомнил Макар. – Давай выкладывай, что он тебе рассказал.

– Парень во всем признался, – ответил Сергей. – Практически сразу. Если бы ему в машине дали ручку и бумагу, он бы еще в пути начал показания давать, до того был перепуган. Маша права – он редкостный трус. И падаль, – прибавил сквозь сжатые зубы и поймал на себе укоризненный взгляд Вероники. – Признался, что хотел Машу изнасиловать, – последние два слова Бабкин выговорил с трудом, – только сначала собирался ее либо придушить слегка, не до смерти, либо по голове стукнуть, чтобы она потеряла сознание.

– Специфический насильник, – задумчиво проговорил Макар.

– Да он вообще не насильник! Основным качеством, которое определяло все его поступки, и в самом деле была патологическая трусость.

– Ничего себе трус, – покачала головой Ирина. – Он Степана Андреевича убил!

– Он убил его от страха, – сказал Бабкин. – Сначала Кирилл напугал Машу в бане – после того, как дед чуть не выпорол его за какую-то провинность. Он ничего не продумывал – просто пошел отлежаться к липинской бане, как часто делал, а там заметил Машу и решил отвести душу. Кстати, у него с собой был нож, – нехотя прибавил Сергей. – Поэтому ожидать от подонка можно было всего, что угодно.

• Предыдущая
• 56/65
• Следующая